Елизавета Дворецкая - Лесная невеста

– Ну, значит, я еще не так стар, чтобы из ума выжить! – Столпомер усмехнулся и подкрутил ус. – Ты мне с самого начала его напоминал – того, кто приезжал сватать мою дочь десять лет назад. Но думал, может, и правда сестрич, вот и похож…

– А я же говорил, что он… – начал Судила и запнулся, сам запутавшись в своих толкованиях.

– Ладно! – Князь хлопнул ладонью по столу. – Вернешь мне мою дочь – я тебе верну смолянский стол. А теперь хватит болтать – завтра поутру выступаем.

Когда полотеское войско вышло к Оршанскому городку, их никто не ждал. Смолянские князья уже давно думали посадить здесь воеводу, чтобы закрыть дорогу возможным набегам, и теперь это поручили Буяру. Городок действительно был не из самых укрепленных: глазам полочан предстал занесенный снегом невысокий вал да временный тын.

Передовой отряд Столпомера, выходя из леса, еще видел, как спешно закрывались ворота за последними жителями разбросанных возле вала избушек. Из окошек еще поднимался дым спешно погашенного в печках огня, но ворота стояли раскрытыми, на снегу виднелось множество следов поспешного бегства.

Князь Столпомер, опытный в походах, заранее приказал вырубить в лесу крепкое бревно. Но Зимобор просил не торопиться пускать его в ход.

– Осада, драка, еще загорится, а полон, скорее всего, заперт! Как бы не случилось чего… с ней. Погоди, княже, ворота выломать мы всегда успеем. Деваться им теперь некуда.

– Чего же ты хочешь?

– Пусти меня вперед.

– Сколько человек тебе надо?

– Никого не надо. Пойду, потолкую с Буяром, если он сам здесь. Может, уговорю миром отдать полон. Он ведь не слепой, видит, что у нас людей больше.

– Ты своего брата знаешь. – Князь Столпомер усмехнулся. – Отдаст он миром то, что однажды взял?

– А не отдаст миром, я его на поединок вызову. От этого он не откажется. Побоится, что трусом посчитают, и выйдет.

Против этого предложения было нечего возразить. Даже если несостоявшийся княжий зять будет побежден в поединке, у полочан оставалась в запасе возможность выломать ворота. Но Столпомер всей душой желал Зимобору победы: он вовсе не хотел, чтобы в тесном городке, где заперта его дочь, началось сражение.

У Зимобора была и другая, не менее весомая причина избегать битвы. В дружине Буяра могло оказаться слишком много знакомых лиц, и он не хотел увидеть напротив себя в сражении тех, с кем рос.

Полотеское войско тем временем вышло из леса и растянулось по заснеженному берегу Оршанки. Сидевшие за тыном не могли не видеть численного превосходства полочан и ожидали самого худшего.

Но от войска отделился всего один человек и неспешно направился к воротам.

Когда он приблизился шагов на двадцать, со стены слетела стрела и воткнулась в снег у его ног. Полочанин остановился и помахал рукой в знак своих мирных намерений. Его голову защищал варяжский шлем с полумаской, закрывавшей верхнюю половину лица. Он был высок, крепок, у пояса имел хороший меч и боевой топор, в руке держал круглый красный щит.

– Чего тебе надо? – закричал с помоста за тыном Буяр. – Кто вы такие?

– Подумай, князь Буяр, сам догадаешься! – ответил полочанин.

Буяр не удивился, что тот узнал его даже из-за стены, но от звука этого голоса в душе зашевелились какие-то нехорошие предчувствия.

– Город Радогощ грабил? Или скажешь, не ты? Или скажешь, такие шалости с рук спускают?

– Я отомстил за мою обиду на охоте! – надменно отозвался Буяр. – Люди вашего воеводы украли мою дичь, а я за это увел у них целое стадо! – Он засмеялся, но совсем невесело. – Скажи своему князю, разве это не справедливо?

– Князь Столпомер думает, что нет. И теперь он хочет вернуть свое стадо, все, до последней головы. Отдайте нам наших людей из Радогоща, и тогда князь Столпомер не тронет ваш город.

– Разевай рот пошире! – грубо ответил Буяр. – Что ко мне попало, то пропало!

– Ты только за тыном такой смелый? – насмешливо спросил полочанин. – Если ты, князь Буяр, готов постоять за свою добычу, то выходи! – Он показал на свободное пространство перед воротами. – Я вызываю тебя на поединок. Если ты будешь побежден, то твои люди открывают ворота и отдают нам в целости все то, что взяли в Радогоще.

– И кем же это я буду побежден? – насмешливо откликнулся Буяр. – Кто ты такой, чтобы я с тобой сражался? Из какого болота выпрыгнул?

– Я клянусь именем Перуна, что мой род не хуже твоего и для тебя не будет бесчестьем биться со мной. А имя мое ты узнаешь, когда выйдешь сюда. Если ты в силах биться с мужчиной, а не только хватать девок с павечерниц.

Буяр оглянулся на своего старого десятника Звана – даже расставшись с Секачом, который остался в Смолянске, он сохранил привычку в трудных случаях искать взглядом кого-нибудь постарше и поумнее. А Зван выглядел на редкость мрачно и избегал его взгляда.

– Иди, снаряжайся, – хмуро посоветовал он. – На поединке, может, еще одолеешь, а если всем войском навалятся – сомнут, мало нас. Ступай. Да помни: бьешься за голову свою. Проиграешь – мы все не жильцы.

– Чего так? – изумился Буяр, но Зван только рявкнул:

– Ну, ступай, одевайся, не слышал, что ли?

– А ты на меня не ори! – Буяр покраснел от досады. – Ты здесь кто такой? Ошалел совсем!

– Что, ругаться будете, как бабы на торгу? – крикнул им другой десятник. – Чтобы эти там смеялись? Иди, княже, снаряжайся. Журавка, ступай помоги!

Зван молчал и только сжимал рукоять собственного меча. Полочанин спокойно ждал перед воротами, слегка разминался, чтобы не мерзнуть, и каждое его движение, поворот головы, рост, голос, фигура – все это было так знакомо старому десятнику, что он уже и не сомневался. Что там этот варяжский шлем с полумаской – знакомое лицо всегда узнаешь и под шлемом, поскольку видел не раз, и именно в шлеме. Зван уже понял, с кем они опять имеют дело и чем это грозит. Но Буяру он ничего говорить не стал. Если сразу брата не узнал, то и сам дурак. А чем позже он догадается, тем лучше будет для него. Меньше будут колени дрожать.

Вскоре ворота открылись и Буяр вышел на дорогу. Оба противника сбросили полушубки, на полочанине оказалась кольчуга. Поверх кольев тына на них смотрели кмети Буяра, из-за реки – дружина Столпомера.

Но в сторону чужого войска Буяр бросил только один беглый взгляд. Гораздо больше его интересовал противник. Все в нем было чужое: и одежда, и оружие, и шлем, из-под которого была видна только рыжеватая бородка, но в фигуре и в каждом его движении чувствовалось нечто настолько знакомое, что Буяр, несмотря на весь свой задор, невольно терялся. Он не мог понять, в чем тут дело, и от этого чувствовал себя неуверенно.

Они обменялись первыми ударами. Как вполне опытный для своих лет боец, Буяр видел, что ему достался серьезный противник, сильный и умелый. Перед его глазами огромным красным пятном мелькал щит, и отчего-то казалось, что ему снится этот поединок, и этот заснеженный берег, и лес, и Оршанский городок за спиной. Как будто не было этой зимы, не было осени в Смолянске, и лета тоже. Как будто он заснул еще весной и ему приснилось все начиная со смерти отца…