Девочка и звезды - Марк Лоуренс
Несконцентрированная ненависть, наполнявшая весь черный лед, была здесь еще яростнее, дикий гнев клокотал вокруг них, несмотря на присутствие ее звезды. Яз чувствовала, как он пытается проникнуть ей под кожу. И более того, она чувствовала, что за ней наблюдают, как будто демоны здесь более остро ощущали ее присутствие, чем где-либо еще.
— Как Као мог здесь что-то увидеть? — удивился Эррис. Если он и чувствовал тяжесть зла, то никак этого не показывал.
— Демоны видят больше, чем мы, — Яз призвала больше света от своей звезды. Как только она это сделала, иней начал бледнеть, отражая свет звезд и становясь багровым.
Эррис подошел в задней стене, где лед спускался к земле, и ему пришлось пригнуться, чтобы продвинуться вперед:
— Чернота любит идти против течения. К этому времени она должна была уплыть за сотню миль от города.
Здесь, на краю пещер, ее кусал холод, и Яз наслаждалась теплом звезды в своих руках, хотя и стыдилась слабости.
— Я что-то вижу… — сказал Эррис, положив свои смуглые руки на черный как смоль лед; казалось, он не обращал внимания на вмерзшую в лед злобу.
— Ты можешь? — Яз спросила себя, как много могут видеть эти глаза и какие еще дары преподнесли ему Пропавшие. — Что там?
Внезапно Эррис отшатнулся назад, растянувшись на полу, и проговорил дрожащим голосом.
— Большой.
30
— БОЛЬШОЙ? — СПРОСИЛА ЯЗ. Она подошла, чтобы помочь Эррису подняться на ноги, все время не сводя глаз с черной наклонной стены льда. Что-то в ней напугало Эрриса. Раньше она такого не видела. — Просто «большой»?
— Да. — Эррис пожал плечами, освобождаясь от ее хватки, возможно, немного смущенный. — Очень большой.
Яз вытянула ноющее тело и прижала руки ко лбу, надеясь как-то отодвинуть боль, которая скоро расцветет позади него. Она выдавила в голос уверенность, которой не чувствовала:
— Тогда давай посмотрим получше.
Она снова заставила звезду раскалиться, сердцу забиться быстрее, песне стать еще пронзительнее. Она закрыла лицо рукой и направила свет вперед. Несмотря на это, она видела черную полоску кости своей руки сквозь закрытые глаза. Боль, укоренившаяся за ее лбом, послала колючие усики глубже, словно пытаясь расколоть мозг пополам. Наконец она со вздохом перестала напрягаться, желая, чтобы звезда замерла, и обнаружила, что на этот раз ей придется бороться с той, словно звезда впала в панику и хотела только бежать и бежать, пока не уничтожит себя.
Когда Яз открыла глаза, она увидела, что иней со стен растаял, оставив их скользкими от текущей воды, и что с двух сторон она отодвинула черноту на много ярдов, оставив чистый лед, покрытый призрачно-белыми трещинами и пятнами. Однако прямо перед ней лед очистился не больше, чем на длину копья, и огромное вторжение черноты осталось, сопротивляясь свету. Вид его нес в себе новый груз ужаса, который отсутствовал, когда весь лед был черным.
— Я же сказал, что он большой, — проговорил Эррис у нее за спиной.
Чернота напомнила Яз большой палец, проталкивающемся к ней через несколько футов чистого льда, во много раз выше ее роста и шире, чем вся комната, в которую он был нацелен.
— Эта штука не может быть частью Теуса… — Яз не смогла изгнать ужас из своего голоса. Если это действительно часть его, она не была уверена, что осмелится воссоединить с ним этот фрагмент.
Эррис ничего не сказал, только подошел и встал у ее плеча, с любопытством наклонив голову.
Со вздохом Яз направила луч интенсивного света от своей звезды, чувствуя, как соответствующий всплеск боли возвращается в ее голову. Ее мозг уже чувствовал, как будто внутри него открылась расселина, похожая на ту, которая отделяла Сломанных от Запятнанных. Она направила луч в центр черной массы, ожидая очистить ее кусок за куском, но багровый круг просто горел на поверхности.
— Попробуй край, — предложил Эррис.
Яз медленно провела лучом по черноте, двигаясь сначала к одному краю, затем переходя на другой. То тут, то там луч откусывал кусочек черноты, прежде чем наткнуться на огромное и упругое ядро. По мере того, как она перемещала свет, у нее начало появляться ощущение формы, представление о пугающих контурах этой штуки. Тьма была огромной, в десять тысяч раз больше, чем любой из демонов, которых она освободила раньше, и в десять тысяч раз более устойчивой к свету звезды. О том, что эта штука может сделать с ней, когда ее выпустят, было невыносимо думать. С такой силой, добавленной к его собственной, у Теуса не было бы причин придерживаться их соглашения.
Внезапно она начала смеяться.
— Что? — Эррис посмотрел на нее так, словно она сошла с ума.
— Разве ты не видишь? — Она провела лучом света по крутому склону и в зияющую пропасть перед чернотой.
— Я увидел его раньше тебя… — Эррис нахмурился. — Но почему это смешно?
— Это кит, — просто сказала она.
Эррис нахмурился еще сильнее, на его гладком лбу появились морщины. Затем, широко раскрыв глаза, он это увидел:
— Рот?
— Да. — Рот, о котором шла речь, был настолько велик, что мог проглотить лодку. В него поместился бы любой охотник города. Как такое существо оказалось подхваченным льдом, или какие силы подняли его из моря и перенесли через скалу, Яз понятия не имела.
— Это один из великих китов, самых больших, которые посещают Горячее Море. — Яз только один раз видела спину великого кита, когда он вынырнул на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. От плавной, катящейся от существа волны у нее перехватило дыхание. Она решила, что кит тянется ярдов на пятьдесят, а то и больше. Отец рассказывал, что однажды, в его юности, такой кит выпрыгнул из моря настолько высоко, что половина его тела поднялась над волнами и возвышалась над лодкой так, словно сама Черная Скала.
— Что за штука… — в голосе Эрриса прозвучал благоговейный трепет, несмотря на то, что он прожил тысячу лет среди чудес Пропавших. — У него есть зубы?
— Не знаю. — Икта никогда не вытаскивали на берег такого огромного зверя. Подобно ледяным бурям, они были силой природы, которой надо было дать пройти
