Ксения Медведевич - Кладезь бездны

   Развернувшись всем телом, Зубейда размахнулась и влепила пощечину по обрюзглому, замазанному сурьмой лицу. Женщина визгнула, Зубейда ударила снова - наотмашь, не жалея пальцев.

   - Мразь... Тупая несмысленная мразь... - прошептала она, придерживая ушибленную - попала по подбородку - ладонь.

   Мараджил отодвинула кормилицу и сделала шаг вперед. Задумчиво посмотрела на Буран. Вздохнула и потянула из ножен длинный хорасанский кинжал - прямое лезвие тускло блеснуло в полутьме качающихся, капающих листьев.

   - Бесполезная дрянь, - покачала головой парсиянка.

   - Н-не на-ааадо-ооо...

   Черной глупой тушей Буран подалась назад, пытаясь ползти на заднице по камням и мелким сучьям.

   Мараджил шагнула снова. Зайнаб стояла столбом, вытаращив глаза и приоткрыв губы. С нижней свешивалась капля слюны. Жена Мамуна тоненько блеяла - как овца, которой связывают ноги перед убоем. Овце нельзя показывать нож, это против шарийа, но она его все равно чувствует...

   - Меня сослали в Хисн-аль-Сакр, - с тихой, лютой ненавистью пробормотала Мараджил, широко раскрывая черные, страшные глаза. - В глушь, в холод, в безлюдье. Из-за тебя, сука. Подумать только, я ведь могла опоздать к переправе...

   И, зашипев, парсиянка шагнула снова, цапнула Буран за платок, мстительно скривилась и всадила лезвие под подбородок. Жена Мамуна вытаращилась, засипела и забулькала. На грудь по черной ткани влажно потекла кровь.

   С чавкающим звуком выдернув нож, Мараджил пнула обмякшее тело в плечо, и оно завалилось на спину.

   - Ее убили танджи на переправе, - тускло проговорила парсиянка, медленно вытирая лезвие об абайю убитой.

   - Да... да... - шелестом откликнулись все.

   Даже Зубейда услышала свой шепот. Буран лежала, жалко раздвинув колени. Дыра под подбородком все еще била багровым ручьем освобожденной крови.

   - Тетя Бура-аааан... - пискнул ломкий мальчишеский голос.

   Марван заревел, а сидевший рядом Аббас завизжал, как резаный:

   - Убили, убили, убили!

   Мараджил шагнула к орущим мальчишкам и залепила оплеуху сначала одному, потом другому. Аббас и Марван поперхнулись ревом и затихли.

   Темным от чужой крови пальчиком парсиянка подняла Аббасу подбородок, нагнулась и заглянула в глаза:

   - Когда-нибудь ты станешь эмиром, мальчик. Возможно, даже халифом. Так вот, Аббас, запомни: никогда, слышишь? Никогда не оставляй в живых тех, кто тебя предал. Ты понял меня, мой мальчик?

   - Да, бабушка, - прошептал тот помертвевшими, мокрыми от слез и соплей губами.

   - Ну вот и прекрасно... малыш, - сказала Мараджил и улыбнулась.

   Распрямилась и повернулась к Зубейде:

   - Рада видеть тебя, матушка.

   Лицо парсиянки распустилось и разом потеплело.

   - Я тоже, сестрица... - еле слышно пробормотала Ситт-Зубейда.

   Голос Якзана звякнул так резко, что она вздрогнула, как от озноба:

   - Теперь, когда у вас есть охрана, я должен уйти.

   - Почему? - резко обернулась Мараджил.

   Разглядывая игру тени и света в мелких мокрых листочках, сумеречник спокойно ответил:

   - Злая удача. Боюсь, она меня нашла.

   - Чушь! - фыркнула парсиянка.

   - За мной идет смерть, - упрямо покачал соломенной стриженой головой лаонец.

   Раздавшееся из темной листвы тихое старческое хихиканье заставило Зубейду подпрыгнуть снова.

   - Ошибаешься, желтоглазик, - пробормотал скрипучий голос.

   Кряхтя и отряхивая штопаный старый халат, обладатель мерзкого голоса подошел ближе и погладил лысую, всю в коричневых старческих пятнышках, голову. Халат истрепался настолько, что о цвете его оставалось лишь гадать. Но веревочные сандалии и веревочный же пояс - равно как и отсутствие чалмы - разъясняли многое: язычник. Огнепоклонник, как и Мараджил?

   - Говори яснее, о Фазлуи, - раздраженно и устало отозвалась парсиянка.

   Ах вот оно что. Маг-сабеец.

   - Бесполезно бежать от идущей смерти, - показывая беззубые десны, прошипел тот. - К тому же, смерть охотится не за этим сумеречником.

   - Объяснись, о Фазлуи, - подбираясь под доспехом, тихо сказала Мараджил.

   - Ошибки зрения, просчеты астрологов и бешенство духов связаны не с твоей злой удачей, о Якзан, - прошамкал довольный маг. - Возмущению сил в сумеречном и полночном мирах есть более серьезная причина...

   Зубейда почувствовала боль в ладонях и обнаружила, что стиснула кулаки до белизны в костяшках, и ногти вошли в кожу.

   - Смерть идет через Руб-эль-Хали, - покивал сам себе Фазлуи и улыбнулся, как расслабленный. - И совсем скоро пройдет Дехну и выйдет к югу от Куфы. Смерть, какую аш-Шарийа не видывала много, много лет...

   - Тарик, - на глазах бледнея, пробормотала Мараджил.

   - Бедствие из бедствий, - умильно и безумно улыбаясь, подтвердил маг.

   - Разве нерегиль идет не под началом моего сына? - странно вскрикнула парсиянка.

   - Я смотрел в кровавую воду на переправе, о яснейшая, и мне был явлен образ будущего, который выдубила листьями джиннов рука всемогущества, - беззубо ощерился сабеец. - Халиф изберет путь по волнам. Они разделились, моя госпожа.

   - Он опять спустил его с поводка... - смятенно пробормотала Мараджил.

   - Смерть, - снова повторил Фазлуи. - Идет с юга, как пыльная буря. И горе тем, кто окажется у нее на пути.

   - Теперь мне точно нужно выслать гонца к Тахиру, - зло прошипела парсиянка.

   - Куда же нам деваться... - пробормотала в сырой воздух Ситт-Зубейда.

   - Мы поедем в Ракку, - решительно встрепенулась Мараджил. - И ты, Якзан, поедешь со мной.

   Она резко обернулась и смерила сумеречника взглядом.

   - Будешь при мне, - сквозь зубы процедила парсиянка, сжимая и разжимая пальцы на рукояти кинжала. - Ты ведь не бросишь детей своего господина, правда, Якзан?

   Лаонец смотрел на нее с непроницаемым лицом.

   - Не бросишь, - удовлетворенно прошипела Мараджил. И рявкнула: - Ну, тварь?!.. Отвечай, я сказала!

   И хищно обернулась к мальчишкам. Те глядели на нее, разинув дрожащие рты.

   - Не брошу, - глухо отозвался лаонец. - Буду при тебе.

   - Ты и твои воины, - жестко добавила парсиянка.

   - Я и мои воины, - нехорошо щурясь, прошипел сумеречник.

   - Т-так-то лучше, - пробормотала Мараджил. - Так-то лучше, о Якзан... Ссыкливцы при мне, ты при мне, никого лишнего...

   - Ты солгала насчет предательства, - бесстрастно произнес лаонец. - Ты приказала убить невольниц, чтобы не тащить их с собой. И не оставлять свидетелей.

   В ответ парсиянка лишь передернула плечами:

   - Ну и что с того? Мои молодцы насиловали бы их на каждом привале - криков не оберешься, ссор и беспорядков... А так, они все отправились в этот ваш ашшаритский рай нетронутыми и невинными...