Надежда Первухина - От ведьмы слышу!

Инари опасливо отпила чаю. Чай как чай. Вкусный.

— Я подумала, вдруг они пригодятся. Эти книги, — сказала она Даше, увлеченно роющейся в фолиантах.

— Еще как пригодятся! — Дашка выхватила из кучи книг заплесневелый гримуар и потрясла им: — Я такое теперь знаю! Я такое могу! Этим дурам за окном недолго орать осталось!

— Даша, я не понял… — Это Авдей.

— Видишь эту книгу, папа?! — Даша опять взмахнула гримуаром. — Знаешь, что это за книга?!

Она открыла титульный лист, и из книги выпорхнула маленькая летучая мышка и с писком протиснулась в вентиляционное отверстие.

— Это знаменитый Кодекс Ведьм 1123 года! Подлинный! Без дополнительных поздних редакций! Я о нем читала и только теперь вижу воочию!

— Ну и что? — осторожно спросил Авдей, а Инари, допив чай, бесшумно удалилась к Вике в спальню.

— Здесь есть статья, которую можно условно перевести как «Презумпция невиновности ведьмы». И она гласит…

Авдей попытался глянуть в книгу:

— Погоди, Дашка, это настоящая латынь! Ты же никогда не знала латыни!

Дашка не усмехнулась, а ощерилась:

— Я же теперь ведьма, папочка! И могу знать все, что захочу!

— Ну, тогда я больше не стану тебя перебивать… И внимательно слушаю.

— Я тоже внимательно слушаю нашу юную ведьму! — В дверном проеме нарисовался Баронет и ободряющим взором одного глаза смотрел на Дашку.

— Итак, — заглянула в книгу Даша. — Статья «Презумпция невиновности ведьмы» гласит следующее:

«Ведьма, которую все сообщество сестер по Ремеслу обвиняет в некоем злодеянии и которая отрицает преступление, вменяемое ей в вину, имеет право оправдать себя и перед сестрами по Ремеслу, и перед судиями, пройдя Путем Суда.

И ежели ведьма, с которой пред этим снимут все чары и лишат всей чародейной силы, чувствуя за собой правоту, пройдет Путь Суда при свидетельстве сестер по Ремеслу и судей, и ничто не коснется ее, и ничто не повредит ей, то сия ведьма воистину невиновна и не совершала того злодеяния, в коем ее обвиняли.

Да будет сей закон принят ведьмами навечно.

И да имеет право требовать Пути Суда любая ведьма, чувствующая себя неправедно обвиненной.

И, более того, требовать права пройти Путь Суда может мать, кровная сестра либо дочь неправедно обвиненной, ежели верят они в невиновность своей сродственницы и свою собственную правоту, и при этом также являются ведьмами…»

— Понимаете! — торжествующе завопила Дашка, дочитав вслух до конца. — Я имею право на Путь Суда! Я пройду его вместо мамы и докажу, что она не убивала Главу Трибунала Ведьм! И они отстанут от нас навсегда!!!

Авдей непонимающе молчал. А Баронет подошел к Дашке и аккуратно взял из ее рук книгу.

— Внученька, — тихо сказал он. — А ты себе хоть представляешь, что такое на самом деле этот Путь Суда? На что ты решаешься?

Дашка посмотрела на деда-мага фиолетовым взглядом:

— Уж явно это не американские горки, деда. Но я все равно пройду этот Путь. Я сумею. Чего бы мне это ни стоило.

Баронет с тоской поглядел на упрямое Дашкино личико и подумал, что она все больше и больше становится похожей на мать.

Из папки «Очень личное» Дарьи Белинской:

«Я сделала все, как положено по Кодексу и в соответствии с традициями ведьм. Через мамин кристалл я объявила Общей Ведьмовской Сети, что я, природная ведьма Дарья Белинская, в соответствии с Кодексом Ведьм 1123 года требую пройти Путь Суда вместо своей матери, поскольку она больна. Я заявила всем этим ведьмам, что не боюсь Суда, потому что знаю — моя мать невиновна. Она не убийца Главы Трибунала! И я невиновна тоже!»

Сразу после того, как я сделала это заявление, к нам в квартиру пришли Судии. Это даже не ведьмы, как потом объяснил мне дед, а неупокоенные души трех самых жестоких инквизиторов, загубивших неимоверное количество ведьм. Что ж, может, и к лучшему, что функции Суда будут осуществляться не «сестрами по Ремеслу». С «сестер» станется все испортить.

Судии повелели мне следовать за ними. С этого момента они лишали меня всякой чародейской силы и я могла полагаться только на силу своего духа и своей совести. А еще на то, что, оказывается, я очень люблю свою маму.

Дедушке разрешено было сопровождать меня. Со всеми остальными я даже не успела попрощаться. Возможно, это и к лучшему: не прощаешься — значит, вернешься…

Судии привели меня на место, напоминающее большую рыночную площадь, как в фильмах про Средневековье. Только всю площадь занимали ведьмы: в черных колпаках и плащах… Было видно, как они ненавидят меня и деда и как боятся Судий, — там, где шли души вечных инквизиторов, ведя нас к судебному помосту, ведьмы расступались, мгновенно давая дорогу.

На помосте стоял обычный стол, за которым сидели шесть неопрятных старух. При виде нас они разразились такими ругательствами, которых я не слышала даже от нашего сантехника. Дед шепнул мне на ушко, что это и есть Великие Матери Ведьмы, только теперь они не Трибунал, поскольку Глава Трибунала убита. И они требуют кары. А вон та, которая вопит больше всех, — Мать Трансценденция, истинная убийца. И, если святая Вальпурга поможет мне выдержать Путь Суда, я имею право после этого потребовать, чтобы этим Путем прошла и эта Великая Ведьма.

Судии сказали речь волнующимся на площади ведьмам. Те сразу стихли, словно мертвые, и только сверлили меня взглядами. Дед пожал мне руку и прошептал: «Твой час, ведьма. Удачи!»

И ко мне подошел Палач. Он одним движением разорвал на мне мою единственную одежду — длинную черную сорочку — и повел меня, нагую, с судебного помоста к белевшей неподалеку грубо сколоченной лестнице, которую венчал столб. А вокруг лежали вязанки хвороста и такие сухие дрова, что вспыхнут от одной искры и будет такой костер…

И тут я поняла, что это мой костер.

Что это и есть Путь Суда.

Единственный Путь для ведьмы.

Мне сразу стало очень страшно, когда я поняла все до конца. Да еще вспомнила, как в детстве читала про Жанну д'Арк, как она горела и что бывает с человеческой плотью, когда ее окружает костер…

Но я ведь не просто человек.

Отныне и навеки.

Даже лишенная сейчас своих небольших магических навыков, я все равно — ведьма.

А что такое ведьма?

Это отсутствие страха.

Перед лицом страха.

Я взошла к столбу.

Босые ноги неприятно кололи неструганые бревна и сухие ветки валежника.

— Тебя приковать цепью? — поинтересовался Палач. — А то некоторые падают в обморок.

— Не надо. Я не упаду, — заверила его я и обняла столб рукой.