Наталья Резанова - Золотая голова

— Вначале все было хорошо. Очень. Как нас встречали в Эрденоне — колокольный звон, цветы… бочки с пивом на улицах…

— Самитш поработал?

— Наверное… Ратуша присягнула Тальви, и он подписал статус о сохранении древних вольностей Эрда. И уехал в Бодвар. Вместе с архиепископом. Нужно было старого герцога хоронить, а еще не решили где — в Эрденоне или в Бодварском замке…

— Кто с ним был?

— Фрауэнбрейс, Мальмгрен, Каллист… ну, разные там… или ты про военные силы? Так герцогская гвардия с ним была, и большая часть дворян, и половина наемников… и эйсанские братья с моря должны были поддержать.

— А вы с Кренге и Самитшем, значит, остались при Альдрике.

— Ну да. И наемники, и городское ополчение. Кренге должен был выступить на Свантер. Но не успел.

Он замолчал, и так надолго, что мне пришлось перегнуться через стол и тряхнуть его за плечо.

— Дагнальд… — Он прикусил губу. — Дагнальд сумел упредить Фрауэнбрейса… Точнее, Вирс-Вердер сумел… Дагнальд ведь не придворный, а Вирс-Вердер — он да, он может.

— Что ты ходишь вокруг да около? Что произошло?

— Они обвинили нас в заговоре… — Фраза прозвучала странновато, ведь заговор и вправду был. — … в незаконном захвате власти, в мятеже против императора…

— То есть в том, в чем вы собирались обвинить Дагнальда.

— Да… но здесь мятежниками оказались мы. И император поддержал Дагнальда. Тот объявил себя герцогом, а Вирс-Вердера — генеральным судьей.

— Погоди, что значит «поддержал»?

— Значит — дал войска. Тяжелую конницу, рейтаров, артиллерию. Но они разделились. Дагнальд пошел на Бодвар, Вирс-Вердер — на Эрденон.

— Зачем Дагнальду Бодвар, столица же — сердце Эрда, а Бодвар — всего лишь резиденция герцога?

— Вот именно, — угрюмо сказал Ларком. — Резиденция. Только там проводится церемония коронации. И у Тальви — герцогские регалии, без них провозглашение недействительно.

— А Тальви успел провести церемонию? — Я обо всем этом слышала впервые, но чувствовала, что это имеет значение.

— В том-то и дело, что успел…

— Тогда на кой черт они разделились? — У меня не было желания добавлять: «И не покончили с Тальви одним ударом». — Хотя… да… В Эрденоне сидел Альдрик… Месть Вирс-Вердера?

— Не знаю. Может быть. Отчасти. Хотя столицу им все равно нужно было захватить…

— Был штурм?

— Нет. — Ларком болезненно сморщился. — Мы заранее узнали о подходе Вирс-Вердера с рейтарами. И Кренге предложил запереться в городе Но Альдрик сказал — нет. Укрепления в Эрденоне ветхие, их лет сто не подновляли. А если стены падут и наемники ворвутся в город… Он сказал, что видел, что бывает после. И резни на улицах не допустит. Кроме того, даже если мы победим, Эрденон превратится в развалины, а он присягал Тальви и обязан сохранить для него столицу. Единственный выход — остановить Вирс-Вердера на подходе к городу. И Кренге ответил — да, это возможно. Вирс-Вердер слабак, полководец из него никудышный, наемники за ним не пойдут…

— Так почему же этот слабак побил вас, сильных?

— Мы могли победить! — Мне показалось, что он стукнет кулаком по столу.

— Могли! — Он явно неоднократно прокручивал воспоминания в мозгу и рассматривал возможность иного исхода. — Даже при численном перевесе. Даже при схватке на измор… но эти горожане… ополченцы, пушечное мясо, будь они прокляты… они побежали. Не сразу, нет, это уже к вечеру было, но они испугались, смяли ряды дворян… Альдрик бросился их останавливать, и это ему почти удалось. Он мог бы повернуть их и повести в бой, за ним бы они пошли… если бы нам не ударили в спину.

— Кто?

— Наемники, которых привел Кренге. Они должны были прикрывать нас огнем с тыла, в случае отступления. Вместо этого они повернули орудия и открыли стрельбу по нам. Думаю, пока шло сражение, Вирс-Вердер успел подослать к ним своих людей и пообещать денег больше, чем дали Кренге и Тальви..

— А сам Кренге?

— Он поскакал туда… Последнее, что я видел, — как его сшибли с коня и потащили… Это было ужасно, Нортия. Ты не можешь себе представить. Пушки били по толпе, по лошадям, по пехотинцам… Все словно обезумели. Этот грохот, эта пороховая вонь, крики, эта рвущаяся в клочья живая плоть… наступала ночь, и в ней разгорались огни пожаров. Люди теряли всякое представление о том, где они, кто свой и кто чужой, не знали даже, куда им бежать, и нарывались на вражеские пули и палаши. Альдрик пытался вывести их из-под огня, собрать вокруг себя и побиться сквозь рейтаров, поскольку подход к Эрденону был закрыт, пока… — Он умолк.

— Как он погиб?

— Осколок ядра… в шею… прямое попадание…

— Ты уверен? Может, он выжил?

— Нет. — Ларком покачал головой. — Я был рядом с ним. Он умер мгновенно. Без мучений.

— И без исповеди. — Не знаю, смех или всхлип был в моем голосе Рик Без Исповеди пал смертью героя! И если бы существовал воинский рай эрдов, он бы туда попал. Хотя сомневаюсь, чтоб ему там понравилось. Шумно, грязно, однообразно, и пьют только мед да пиво, от которых утонченного человека с души воротит…

— После этого началось всеобщее бегство, — продолжил рыцарь. — Меня подхватила толпа. Под покровом ночи мне и еще нескольким дворянам удалось уйти от рейтаров. Мы поставили своей целью прорываться в Бодвар, к Тальви..

— Так почему же ты, черт побери, здесь, а не в Бодваре?

— Потому что… через два дня мы узнали, что прорываться некуда. И незачем.

Он, однако, не сказал «не к кому».

— Что это значит? У Бодварского замка такие стены, что его можно осаждать годами! И припасов в герцогской резиденции, думаю, было немало!

— У Бодварского замка стены прочные. Зато у Бодвара их нет. Никаких.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что Тальви повторил ошибку Рика и вывел свои силы в поле? Он опустил голову.

— Проклятые чистоплюи… — бессильно прошипела я. Ларком открыл рот, собрался было что-то сказать, но передумал и лишь развел руками.

— Что там случилось? У Тальви же не было городского ополчения, которое путалось под ногами!

— Я не знаю подробностей. Только то, что слышал от беженцев. Ополчения не было. А герцогская гвардия… — Он, видимо, искал подобающее выражение, но не нашел.

Однако я и так его понимала. Герцогская гвардия. Парадное украшение, блестящая игрушка. Сборище бесстрашных дуэлянтов, абсолютно бесполезных в подлинном сражении, когда ломит толпа, бьет картечь, а личные подвиги ничего не значат.

— Они доблестно дали себя перебить?

— Да… Я слышал, бой был очень долгий, не то что под Эрденоном, но Тальви, кажется, остался цел… и еще кто-то… они ушли на север. Вирс-Вердер послал к Дагнальду подкрепление.