Вадим Панов - Королевский крест

— Но ведь существует запрет на старые игровые артефакты, — припомнил Захар.

— Вот и я говорю: откуда мне было знать? Подумаешь — запрет! А если денег нет? Да и дедушка ни в чем таком замечен не был.

Треми опасался, что поддатый конец вернется к ругательствам в адрес подставившего его предка, но Харций ограничился коротким:

— Тварь!

И на время присосался к стакану с джином.

Епископ вежливо улыбнулся.

Первое появление Барабао концам удалось сохранить в тайне. Почувствовав опасность, нависшую над семейным бизнесом, легкомысленные толстяки сплотились и приняли радикальные меры: уничтожили все старые игровые артефакты и ввели трехлетний мораторий на производство новых. Маркиз, который мог существовать только в магических устройствах, исчез, и концы решили, что одержали победу. Чуть позже они протащили запрет через канцелярии Великих Домов, и отныне, обнаружив на своем чердаке старинный шулерский артефакт, вам следовало в обязательном порядке сдать его за небольшое вознаграждение в Службу утилизации.

— Одним словом — я в дерьме, — резюмировал Харций. — И душу тебе раскрыл, потому что в дерьме. Прости. Но я должен был с кем-нибудь поделиться. Так тяжело носить ее в себе… в смысле: его в нем. То есть: их в нас…

— Я понял, что ты имеешь в виду, — кивнул Захар.

— Правда?

— Честно.

— И ты мне поможешь?

— Каким образом?

— Поймай этого мерзавца…

— Твоего дедушку?

— Нет, Барабао. Поймай и засунь куда-нибудь. Тогда они его не найдут и не узнают, что это я его выпустил.

Официант принес еще одну дозу можжевелового топлива, Харций замолчал, не желая говорить о страшных тайнах при посторонних. Захар бросил взгляд на часы — Сантьяга задерживался — и продолжил разговор:

— Откуда он вообще взялся?

— Кто?

— Барабао.

— А-а… это поучительная история. — Конец хлебнул джина. — Долгая и нудная.

— У нас есть время.

Харций вздохнул, сделал еще один глоток, размышляя, стоит ли выдавать чужаку семейные тайны, но пересилил себя — в Захаре конец видел единственную надежду на спасение.

— Все началось в начале двадцатого века. Ну, ты помнишь, как тогда жили: у челов то революции, то войны мировые, то в Сибирь что-то падает, то еще что-нибудь. Как на вулкане, одним словом…

— Вы? — удивился Треми. — То есть мы жили как на вулкане?

Сытые революционные времена епископ помнил прекрасно, но чтобы кто-нибудь из Тайного Города беспокоился насчет человских заварушек? Тут конец палку перегнул.

— Все равно это были нервные годы, — махнул рукой Харций. — И наша семья старалась заработать немного лишнего золотишка на черный день…

Как и большинство проблем современности, появление маркиза Барабао стало результатом жадности и глупости. Неясное ощущение надвигающейся катастрофы стряхнуло с местных челов обычную богобоязненность. Общество охотно предавалось старым порокам и с любопытством примеряло новые. Публичные и игорные дома процветали, и предприимчивые концы организовали целую сеть шулерских притонов, в которых состояния спускались не реже, чем в официально зарегистрированных казино. А может, и чаще, ибо хитрые толстяки не гнушались обыгрывать челов с помощью магии.

— Обычно у нас с этим строго, но тогда мир летел в тартарары. Все это чуяли и плевать хотели на запреты.

— Да, я помню, — скупо кивнул Захар.

В те годы даже Догмы Покорности исполнялись не так строго, как обычно: Забытая пустынь пребывала в растерянности, и Сантьяга позволял вампирам некоторые вольности.

— Свобода нас и сгубила.

Тот проигрыш был не очень велик: наличные, пара долговых расписок и золотые побрякушки, которые юнец ставил на кон последними, не желая подписывать необеспеченные расписки. Всего на тридцать одну тысячу шестьсот восемьдесят девять рублей. Мелочь, конечно, но существовали три обстоятельства. Первое: это было все состояние Андрея Фонрейзова, студента Университета и последнего представителя небогатого дворянского рода. Второе: концы выиграли с помощью магии. Третье: после смерти родителей Андрея за молодым человеком присматривал их старинный друг…

— Граф Спицын объявился на следующий же день. Обманом заставил приехать в условленное место четверых наиболее уважаемых членов семьи и потребовал, чтобы мы признались мальчишке, что жульничали, вернули все деньги и выплатили еще столько же в качестве компенсации.

Граф был Хранителем Черной Книги и мог себе позволить выставлять условия семьям Тайного Города.

— Насколько я понимаю, вы отказались.

— К сожалению, — шмыгнул носом конец. — Мы наябедничали в Зеленый Дом, люды организовали засаду на Спицына, но тот, видимо, почуял подвох и на вторую встречу не явился.

Все пошло своим чередом: граф опять исчез, мальчишка Фонрейзов отправился в Европу, на деньги благодетеля, разумеется, а притоны продолжали приносить стабильную прибыль. К сожалению, концы не учли, что скверным характером Спицына восхищался сам Сантьяга. И добавлял, что столь талантливого Хранителя у челов не было со времен Брюса.

— Мы и подумать не могли, что этот мерзавец сумеет материализовать Духа Честной Игры! — Харций уставился на Треми. — Ты представляешь, что это значит?

— Нет, — честно ответил вампир.

— Он оживил кусочек Великих Законов Игры, понимаешь?! Из-за тридцати одной тысячи шестисот восьмидесяти девяти рублей с николаевским профилем. Идиотизм! Ни один Великий Дом не пошел бы на подобное… Я даже представить себе не могу, какие усилия пришлось приложить Спицыну! И никто не может представить! Древний дух, всегда существовавший в виде закона природы! А этот чел нарядил его в красный камзол, обозвал маркизом Барабао и отправил долбить наши игорные дома! И в Москве наступила эра честности. Любое нарушение правил Игры каралось не просто строго — безжалостно. Рушились самые продуманные комбинации, неожиданно разбивались скрытые зеркала, привлекая внимание соперников, перепутывался крап, и даже самый лучший катала не мог перетасовать колоду так, как хотел.

— Я уже не говорю о полицейских, которых он каким-то образом наводил на притоны. — Харций повертел в руке пустой стакан. — Мы потеряли миллионы.

Епископ расхохотался.

— Ничего смешного, — буркнул конец.

— Извини… — Вампир честно постарался стереть с лица ненужную веселость, но краешки губ предательски приподнимались в улыбке. — Скажи, Барабао все-таки дух?

— Теоретически — да, — подтвердил Харций. — Но с очень широкими возможностями. Этот мерзавец слишком хорошо знал законы Игры…