M. Nemo - Кровь Ардана

— Рвут его на части.

— В самом деле, Ликс.

Тонкий запах дождя возвестил о появлении Релады.

— Но то, что мы не замечаем — могут и разорвать.

Главный Председатель Ликс Третий замешкался с ответом. Все эти коалиции сильно мешали развитию Ардана. Но могли ли они?..

— О, — она откинула каштановую прядь с лица. Нарочно, разумеется. — Смею вас заверить.

— Будем надеяться, что нет.

— Надежда, не наш удел. — Произнесла не спеша Релада. — А их.

— Да, насчёт приёма, — Ликс позволил себе улыбнуться. — Говорят, он будет как никогда очарователен. Могу ли я поинтересоваться, верно ли, что нас посетят танцоры Инбурга?

— Пусть это останется сюрпризом, — ответила Релада, после чего так же замечательно улыбнулась. Из рук у неё исчез небольшой предмет, калейдоскоп, который она поглаживала пока внимала выступлениям в парламенте. — Но могу вас заверить, вы не пожалеете о своём присутствии.

— Ну что вы, я жду этого события с великим нетерпением.

Они поприветствовали еле заметным кивком прошедших мимо министров, и вышли к парку, в цент которого вели три белокаменных дорожки, оканчивающиеся фонтаном.

Кругом всё дышало: вода, высаженные в ряд цветы, воздух наполнялся общим искрившимся дыханием, и капли воды с шумом падали вниз.

— Они говорят тирания. Мы говорим — охлократия.

Релада остановилась, точно заинтересовавшись устремляющимися в небо фонтанными брызгами.

— До чего забавно, всё о двух сторонах.

Министр счел нужным промолчать. Они так и остались стоять на месте, слушая долетающие обрывки разговоров.

— В конце концов, это всего лишь пыль, которая хочет разрушить стену.

Говорила ли сейчас Релада, или же то произнесла королева? Всегда рядом, всегда слышащая и видящая чужими глазами. Королева была прекрасна, как туман, как запах воды и сияние ночи, холодная, марево. И даже сейчас словно что-то опасное закралось среди трав, окутало призрачной тенью Реладу, и его вместе с нею.

— Доброй вам ночи, — и он поклонился, дождался ответного кивка, пошёл прочь.

Кое-как растолкав беснующуюся толпу Ноул Айдин, потомственный оборотень, дед которого ещё числился в банде Серых Хвостов, вытянул за собой и Кима Рорта — парня хорошего, но идеалиста до мозга костей.

— Клыкастые кровососы, — плюнул в сердцах потомственный оборотень, зло посматривая назад. — Парламент, свобода волеизъявления. Да такую свободу видел я ещё, когда отец за разбитое окно ремнём драл. Свобода, а как же!

— Ноул…

Первый сразу замолк. Было нечто комичное в этой огромной фигуре, тут же стушевавшейся перед своим невысоким, тщедушным собеседником.

— Ноул, всё не так плохо.

— А как же!

— Всё не так плохо, как могло быть… Но и не так хорошо.

Тут же к ним присоединились другие представители партии. В шуме десятков голосов все они каким-то образом умудрялись понять один другого, и при том ещё что-то ответить.

— Маски бы запретить. Надоели, честное слово. Только и сверкают глазами оттуда. А когда им прямо в глаза посмотреть? К ответу призвать! Тогда же вот и посмотрят они нормально на всё! Когда честный человек в глаза смотрит. А на тебе маски нет — тогда-то и поймут!

Ему не ответили.

— Это неверно! Нужно им пока…

Тут же Ноул Айдин скрутил разволновавшегося побратима и тот вынужден был замолчать. Так они и постояли некоторое время. Один гора, второй — красный и крайне недовольный.

— Думай. Хоть иногда, — сквозь зубы предупредил Ноул.

Скрученный Ноулом оборотень устремил вопрошающий взгляд на Кима Рорта, и тот согласно кивнул. После чего первого отпустили. Отойдя в сторону, он повертел головой выпрямляя позвонки.

— Здесь подслушивает всё, даже коты, — произнёс Ким.

Что же до котов, то они сидели на крыше. Вернее, на крыше сидел всего один кот, зато большой и невозмутимый и очень далеко от Двора. Черепица скрипела под тяжестью мясистой тушки. Шерсть — волосинка к волосинке. Глаза — две головешки от костра. Кот ждал. Чего он мог ждать на крыше? Зачем? Никто того не знал. Кроме самого кота. Но и тот предпочитал молчать.

На соседней крыше прохаживались облезлые голуби. Да, голуби здесь были облезлыми и несколько помятыми. Худые, зато быстрые, и с торчащими перьями на голове.

Кот смотрел на пустую как всегда бухту, не обращая внимания на снующих туда-сюда рыбаков и всякое ворьё.

Только к вечеру он лениво поднялся на лапы и спрыгнул на выступающий карниз, отчего тот жалобно застонал.

— Как ваше здоровьице? — возившийся с ножами Нод, тем не менее, удосужился поднять голову и задать коту столь любезный вопрос.

— Премного благодарствую. Вашими стараниями блох стало больше, — и тут же он плюхнулся там же где стоял, не обращая внимания на побелевшее от гнева лицо оборотня. — Ску-у-учно тут у вас. — Пожаловался кот. — Ни игрищ каких, ни пьянок.

— А тебя здесь никто не держит, — напомнил Ксандер, тем временем занимавшийся разложенными на столе чертежами.

— Пффф. — Кот удосужился сверкнуть янтарными глазами. — Да куда ж я без тебя, голубушка. Свет мой ясный, соколиный глаз верный… кстати, ты б себе подружку, что ли, нашёл. Полегчало бы ещё. Глядишь, и от всякой революционной деятельности отворотился бы. А то маешься-маешься, сердешный…

Александр рванулся вперёд прежде, чем котяра успел издать очередное мяу. Но так и остановился на полпути.

Вся кошачья морда ясно говорила «ну», однако, пересилив себя, вампир лишь угрожающе посмотрел на обозревшего зверя.

— Когда-нибудь, тёмной ночью… — начал Ксандер.

— Да не, ты не такой симпатичный, — тут же изрёк кот, — говорю же, лучше девушку…

Два ножа одновременно врезались по обе передние лапы.

— Да вы что, совсем обалдели?! — Подскочивший тут же кот внимательно осмотрел место предполагаемого повреждения.

Нод и Ксандер, однако, обалделости не выказывали, оборотень даже улыбался.

— Сердца у вас нет, — изрёк котяра и потрусил к выходу.

— Доведёт ведь, — заметил сквозь зубы Ксандер.

Нод только любовно покосился на ножи.

Когда на Ардан опустилась непроглядная темнота и фонарщик зажёг последний фонарь — тогда небольшой отряд покинул укрытие. Тёмные тени заскользили по пустынной улице, и фонари тухли один за другим. Поёжились бродяги у костра, когда бесшумные вампиры и один оборотень перескакивали с крыши на крышу.

Чёрные ночные коты вытягивались, навострив острые уши и дико сверкали глазами в темноте. Где-то выругался одинокий стражник. Завыл в заброшенной башне печальный призрак.