Тина Даниэл - Тёмное сердце

Кит наконец подняла глаза, когда услышала щелчок замка. Она и Гилон обменялись скупыми улыбками.

Гилон торопливо подошел к кровати Розамун, с тревогой всмотрелся в неё, затем в колыбель и наконец на младенца в руках Кит. Его лицо выражало гордость и замешательство одновременно.

— Близнецы? Это близнецы? Как Розамун? Как они? Что мне сделать, чтобы помочь? — он жалобно взмахнул своими большими, неуклюжими руками.

— Ты прямо сейчас должен пойти и принести козье молоко. — посоветовала Кит. — Минна сказала, что это единственное, что могут пить младенцы и, думаю, в этом ей можно довериться. Затем мы должны разбудить маму..

— Минуту. Минуту. — прервал Гилон, всё ещё взволнованный. — Я даже ещё ничего не знаю о своих детях. Двое? — повторил он, — Близнецы?

— Да, два мальчика. — Кит удивила сама себя, произнеся это с таким удовлетворением, как будто сама их родила.

Гилон снова пошел к колыбели, глядя на своего первенца, который начинал шевелиться. Затем он подошел к Кит, которая продолжала массировать и успокаивать второго младенца.

— Шшшш… — предостерегла она. — Этот слабенький.

Снаружи было уже темно. Внутри свет исходил только от угасающего очага. Гилон торопливо зажег две масляные лампы, которые бросили огромные танцующие тени на стены дома.

— Нам пришлось нелегко. — призналась Кит, за суховатым тоном прикрывая своё облегчение. — Мама потеряла много крови. Я думаю, с ней всё будет в порядке. Первый ребенок достаточно крепкий. Но за этим нужно будет ухаживать.

Гилон подошел к кровати Розамун и осторожно сел рядом с нею, беря её за руку. Её лицо было лишено цвета. Она лежала неподвижно, часто дыша. Когда он дотронулся до её лба губами, она не пошевелилась. Ворчание и сопение ребенка заставили Гилона отойти от жены и подойти к колыбели.

— Я должен пойти за молоком, прежде чем у нас тут начнётся восстание.

Он надел куртку, затем подошел и встал рядом с Кит, положив руку ей на плечо. Она нерешительно пошевелилась. Она и её отчим редко прикасались друг к другу. Гилон нежно сжал её плечо, прежде чем повернуться и уйти.

В дверях он остановился.

— Розамун и я выбрали имя Карамон, если у нас будет мальчик. — сказал он Китиаре извиняющимся тоном. — Оно обозначает силу валлинов. Это было именем моего дедушки. Хорошее имя, не правда ли? — после паузы он улыбнулся и добавил. — Но нам теперь нужна помощь насчёт второго мальчика. Не хочешь ли выручить нас и подумать о его имени?

Обрадованная, как кендер на сельской ярмарке, что её попросили участвовать в выборе имени, Китиара почувствовала, что её щеки зарделись. Она важно ответила, что подумает об этом.

**

Гилон вернулся с козьим молоком и увидел Китиару, покачивающую одного младенца на руках и ногой качающую колыбель, откуда её обитатель издавал голодные крики. Гилон смастерил две бутылочки из фляжек, приспособив на них кожаный сосок мертвой овцы. Подняв орущего Карамона, новоиспечённый отец держал его, пока тот энергично сосал из бутылки.

Китиаре хотелось, чтобы её подопечный проявил хотя бы половину той энергии. Она с трудом убедила второго близнеца взять соску и он некоторое время он с трудом глотал молоко. Казалось, только дыхание забирает у него большую часть сил. Он плевался и отворачивался, и Китиара волновалась, проглотил ли он хоть каплю молока вообще. В конечном счёте оба младенца заснули. Кит всё ещё держала младшего.

— У меня есть имя. — рискнула она.

— И что ты порекомендуешь? — спросил Гилон, соответствуя серьезному тону Кит.

— Рейстлин.

— Хм. Рейстлин. — повторил Гилон. — Мне нравится, как это звучит: Рейстлин и Карамон. Но что это имя означает?

— О, на самом деле ничего. Я имею в виду, что не знаю наверняка. Должно быть, я слышала его где-нибудь.

Кит не сказала Гилону, что Рейстлином звали героя фантастических историй, которые Грегор иногда рассказывал ей перед сном. Большинство рассказов Грегора были правдивыми историями или эпическими легендами о легендарных героях Кринна. Но был один рассказ, который ему особенно нравилось рассказывать и Кит полагала, что её отец сам придумал его. Этот рассказ длился и длился бесконечно и Грегор никогда не рассказывал его до конца, возможно потому, что у него не было конца. А потом он уехал.

Рейстлин из историй её отца не был самым храбрым или самым сильным воином, но он был умен и имел железную волю. Много раз он хитростью побеждал превосходящего противника.

Если имя Карамон означало силу деревьев, то Рейстлин означает хитрость и силу воли, подумала Кит.

Гилон раздумывал над выбором. Еще раз он подошел к кровати Розамун. Мать Кит когда-нибудь всё же откроет глаза. Он понял, что пройдет некоторое время, прежде чем Розамун сможет высказать своё мнение. Гилон улыбнулся Китиаре и вынес вердикт.

— Рейстлин… Думаю, неплохое имя.

Через час или два Кит была всё ещё у очага, держа в руках Рейстлина, в то время как Гилон только заканчивал долгий сложный труд по обтиранию Розамун губкой и затем замены её постели и одежды.

Городские часы давно пробили полночь. Из окна была видна взошедшая красная луна Лунитари. Она разделяла ночное небо с Солинари, который уже опускался. Сидя с Рейстлином у огня, Кит, должно быть, заснула. Она проснулась, когда маленький Рейстлин вздохнул с резким звуком.

— Время поить маму чаем. — сказала Кит, настолько усталая, что её слова были почти неслышимы.

Гилон, сидящий на краю кровати Розамун, посмотрел на девочку и внезапно понял, насколько она измотана. Отчим взял у неё Рейстлина и послал спать.

Ноги Кит настолько потяжелели, что она еле поднялась по лестнице, ведущей в её спальню над общей комнатой. Это была маленькая каморка, которую она приспособила для себя на чердаке для хранения зерна, под самой крышей дома.

Позади мешков, полных зерна и других припасов, стояла её койка и маленький комод. Единственное окошко, низко под карнизом, открывало роскошный вид на перекрещивающиеся валлиновые ветки. Летом Кит смотрела в него и чувствовала, что она плавает на облаке из листьев. Она выносила дополнительную летнюю жару и зимнее неудобство из-за роскоши отдельной комнаты, которую могла себе позволить в этом тесном доме.

Как только она добралась до комнаты, Кит подошла к комоду и отодвинула его от стены, затем нащупала позади него скрытую полку.

Осторожно Китиара вытащила износившийся кусок пергамента. Развернув его, она пристально вгляделась в чернильный рисунок, который, как она знала, был гербом Соламнийского Рыцаря. В бледном луче лунного света, который проникал через окошко, Кит видела когти ястреба, стрелу и шар в форме глаза.