Удача колес (Колеса удачи) - Робин Хобб
— Ммм, — кивнула Ки. — Но они едут весь день, и мы добираемся точно так же.
— Ты никогда не пускала их в галоп?
— Никогда, — солгала Ки, упреждая разговор. Вандиен почти не слушал. Его внимание было приковано к уличному явлению. Когда фургон Ки неторопливо катился по улице, все взгляды были прикованы к нему. И так же быстро все отводили глаза. Все отмечали проезд Козла, но никто не обращался к нему с приветливым прощанием или не сказал даже “Доброго пути!”. Они игнорировали его так же старательно, как если бы это был оборванный нищий. Не ненависть, решил Вандиен, не отвращение, ничего такого, что легко понять. Скорее, каждый чувствовал личный стыд из-за мальчика. И все же это не имело смысла. Могли ли они сделать что-то с парнем, о чем все сожалели? Какой-то акт нетерпимости зашел слишком далеко? Однажды Вандиен проезжал через город, где безмозглая девочка стала калекой из-за праздной жестокости нескольких мальчиков постарше. Она восседала на троне у фонтана, одетая в нежнейшие одежды, беспорядочно поедая деликатесы, анонимно присланные ей. Средоточие городского позора и раскаяния, но по-прежнему неприкосновенное. Эта история с Козлом каким-то образом была сродни этому. Вандиен был уверен в этом.
— Но они могли бы скакать галопом, если бы пришлось? — настаивал Козел.
— Полагаю, да, — ответила Ки уже усталым тоном.
“Так будет еще две недели”, — подумал Вандиен и вздохнул.
Черная дворняга появилась из ниоткуда. В какой-то момент на улице было тихо, люди торговали в киосках и палатках на этой рыночной полосе, все старательно отводили глаза от фургона Ки. В следующее мгновение маленькая собачка выскочила из толпы, дико лая на упряжку. Сигурд поводил ушами взад-вперед, но невозмутимый Сигмунд продолжал тащиться вперед. “Зачем беспокоиться о звере размером не намного больше копыта”, — казалось, говорил он.
Затем собака метнулась под самые копыта упряжки, чтобы укусить Сигурда за пятки. Большое животное фыркнуло и завертелось боком в своей упряжи.
— Полегче! — крикнул Ки. — Иди домой, пес!
Собака не обратила внимания ни на Ки, ни на женщину, которая выбежала из киоска со сладостями, чтобы крикнуть: “Сюда, Битс! Немедленно прекрати! Что на тебя нашло? Это всего лишь лошадь! Оставь это!”
Вокруг лошадей и под ними пес прыгал и огрызался, громко тявкая и покусывая щетки на огромных копытах. Сигурд пританцовывал сбоку, прижимаясь плечом к брату, который уловил его волнение. Большие серые головы мотались, гривы развевались, удила путались. Прохожие шарахались назад, а матери подхватывали маленьких детей, когда упряжка, покачиваясь, неслась к киоскам. Вандиен никогда не видел, чтобы невозмутимые животные были так взволнованы таким обычным явлением. Он также никогда не видел собаку, столь нацеленную на собственное уничтожение. Ки перевела упряжку на рысь, надеясь убраться с территории собаки, но дворняжка продолжала прыгать и огрызаться, а женщина тщетно бежала за фургоном, зовя Битса.
— Я их остановлю, и, может быть, ей удастся его отозвать, — раздраженно проворчала Ки. Она натянула поводья, но Сигурд боролся, прижимая голову к груди и подтягивая своего товарища вперед. Вандиен молчал, пока Ки крепко держала поводья, сбитая с толку странной непокорностью серых.
Был момент, когда собака, казалось, смягчилась. Бегущая рысью женщина почти поравнялась с ними. Затем дворняжка внезапно вскочила и вонзила зубы в толстую щетку Сигурда. Большой серый конь дико взбрыкнул при этой неожиданно острой помехе. Его следующий удар о сбрую напугал Сигмунда, и внезапно упряжка рванулась вперед. Вандиен заметил, что поводья соскользнули, и вцепился в сиденье. Серые были начеку. Поднялась пыль, и фургон тряхнуло, когда они перешли на неровный галоп. Вандиен услышал визг, почувствовал тошнотворный толчок, и собаки больше не было. Позади них женщина закричала от страдания. Упряжка рванулась вперед, как ужаленная.
— Держись! — предупредил он Козла и попытался дать Ки как можно больше места. Она крепко натянула поводья, стремясь установить контроль. Сухожилия выступили на ее запястьях, а пальцы побелели. Вандиен мельком увидел ее сжатый рот и сердитые глаза. Затем его внимание привлекло лицо Козла. Его сладкий розовый рот был широко растянут, обнажая желтые зубы в возбужденной улыбке. Его руки были прикованы к сиденью, но глаза были полны возбуждения. Он не испугался. Нет, он наслаждался этим. Мимо них промчалась последняя из хижин Кедди. Впереди замаячила открытая дорога, прямая и ровная.
— Отпусти их, Ки! — предложил Вандиен, перекрикивая скрип и грохот фургона. — Пусть они пробегутся!
Она не смотрела на него, но внезапно ослабила поводья и даже слегка встряхнула ими, чтобы подстегнуть лошадей. Их ноги вытянулись, их широкие бедра ритмично поднимались и опускались, когда они вытягивали шеи и бежали. На них выступили пятна пота, пропитав пыль на их попонах. В дневную жару они быстро устали и начали шумно отдуваться еще до того, как перешли на рысь, а затем и на шаг. Их уши подергивались взад-вперед, ожидая знака. Сигмунд вскинул свою большую голову, а затем покачал ею, как будто он тоже был озадачен своим поведением. Ки молча подобрала поводья, позволяя лошадям почувствовать ее волю. Контроль снова был в ее руках.
Вандиен вздохнул с облегчением и откинулся на спинку сидения.
— Что ты об этом думаешь? — лениво спросил он Ки, теперь, когда все закончилось.
— Чертов пес, — только и пробормотала Ки.
— Ну, теперь он мертв! — воскликнул Козел с огромным удовлетворением. Он повернулся к Ки, его рот был влажным от возбуждения. — Эти лошади могут двигаться, когда ты им позволяешь! Почему мы должны вот так тащиться?
— Потому что мы продвинемся дальше, тащась вот так весь день, чем если будем гнать упряжку до изнеможения и будем вынужденны останавливаться на вторую половину дня, — ответил Вандиен. Он перегнулся через мальчика, чтобы поговорить с Ки. — Странная собака. Живет вот так прямо у дороги и лает на лошадей: интересно, что на нее нашло.
Ки покачала головой.
— Наверное, она просто взбесилась. Ей просто повезло, что ей попалась надежная упряжка, на которую можно тявкать. Некоторые лошади разбежались бы по всей дороге, несмотря на людей и палатки.
— Это всегда была мерзкий пес, — сообщил им Готерис. — Однажды он даже укусил меня за то, что я попытался взять его на руки.
— Значит, ты знал его? — лениво спросил Вандиен.
— О, да. У Мелуи Битс живет уже давно. Ее муж подарил
