Удача колес (Колеса удачи) - Робин Хобб
Вандиен повернулся к Ки, не обращая внимания на то, прочитал ли Козел его взгляд или нет.
— Хочешь, я вернусь, поговорю с ней, объясню? — предложил он.
Ки вздохнула.
— Пешком тебе нас ни за что не догнать. И, кроме того, что ты можешь сказать, кроме того, что мы сожалеем о случившемся? Может быть, ей просто хотелось бы кого-то обвинить и разозлиться. — Ки потерла лицо одной рукой и горестно улыбнулась ему. — Что за способ начать путешествие.
— Лично я думаю, что началось неплохо! — весело объявил Козел. — Теперь, когда дорога ровная и прямая, можно мне вести? Я бы хотел прокатить их галопом по ней.
Вандиен застонал. Ки не ответила. Устремив взгляд на горизонт, она заставляла вспотевшую упряжку двигаться вперед.
— Пожалуйста! — жалобно заныл Козел. Путешествие обещало быть очень долгим.
Глава 3
Ки жаждала ночи. Казалось, целую вечность она слушала, как Козел уговаривает ее повести упряжку. Когда он не получил ответа на свою мольбу, он попытался протянуть руку и взять поводья. Она оттолкнула его руки с суровым “Нет!”, как будто он был большим ребенком, а не молодым человеком. Она заметила, как напрягся Вандиен, и бросила на него взгляд, предупреждающий, что она справится с этим сама. Но в глазах мужчины мелькнуло веселье. Проклятому мужчине нравилось, что ей приходится иметь дело с Козлом. После долгого и угрюмого молчания Козел заявил, что ему скучно, что вся эта поездка была скучной и что он хотел бы, чтобы его отец нашел ему каких-нибудь остроумных компаньонов вместо пары немых болванов. Ки не ответила. Вандиен просто улыбнулся, и от этой улыбки у Ки похолодел позвоночник. Справиться с Козлом в этой поездке будет непросто; еще сложнее будет помешать Вандиену справиться с Козлом. Она хотела доставить свой груз в целости и сохранности.
Теперь солнце стояло на краю широкого голубого южного неба, день остыл до терпимого уровня, и на близком расстоянии она могла разглядеть рощицу колючих деревьев и пятно более яркой зелени, означавшее воду. Внезапно она испугалась остановки на ночь. Ей захотелось просто продолжать ехать, день и ночь, пока они не доберутся до Виллены и не выгрузят мальчика.
Ки взглянула на Козла. Он скорчился на сиденье между ней и Вандиеном, выпятив нижнюю губу, его необычные глаза были устремлены на непримечательную дорогу. Это не было самое живописное путешествие, которое она совершала. Накатанная дорога вела прямо через равнину, усеянную кустарником и пасущимися животными. Большую часть стад составляли белые овцы с черными мордами, но вдалеке она заметила стадо крупного рогатого скота с горбатыми спинами и широкими изогнутыми рогами. Несколько жилищ, мимо которых они проезжали, были хижинами из обожженного кирпича. Пастушьи хижины, догадалась она, и большинство из них выглядело заброшенными. Пустынная земля.
Ранее в этот день мимо них прошло несколько караванов. Большинство из них ничем не отличались от тех, что они видели в Кедди, но она заметила, что Вандиен с интересом оживился, когда последняя вереница нагруженных лошадей и людей прощла мимо. Люди из этого каравана неуловимо отличались от других путешественников, которых они видели. Люди были высокими и смуглыми, их узкие тела и грация напомнили Ки о равнинных оленях. Они были одеты в свободные одежды кремового, белого или серого цвета. Разноцветные блики мелькали в их ярких шарфах, прикрывавших головы от солнца, и в браслетах, позвякивавших на лодыжках и запястьях. Мужчины и женщины носили длинные и прямые волосы всех мыслимых оттенков каштанового, но все они отливали золотом на солнце. Многие из них были босиком. Несколько маленьких детей, сопровождавших караван, были одеты в яркие головные платки и почти ничего больше. Животные и дети были украшены маленькими серебряными колокольчиками на сбруях или головных платках, поэтому, когда караван проходил мимо, раздавался приятный звон. Большинство их лошадей вяло брели под своей ношей, но в конце процессии ехали чалый жеребец и три высокие белые кобылы. На жеребце сидела очень маленькая девочка, ее пыльные босые пятки подпрыгивали на его боках, волосы свободно развевались, как грива животного. Высокий мужчина шел рядом с ней, но ни у одного из животных не было поводьев или упряжи. Проходя мимо, маленькая девочка улыбнулась, показав очень белые зубы на смуглом лице, и Ки улыбнулась в ответ. Вандиен поднял руку в знак приветствия, и мужчина серьезно кивнул, но ничего не сказал.
— Держу пари, им есть что рассказать. Интересно, где они разобьют лагерь? — темные глаза Вандиена горели любопытством.
— Компания была бы приятной, — согласилась Ки, про себя подумав, что Козел мог бы найти мальчиков своего возраста, чтобы побегать с ними, пока они с Вандиеном разбивают лагерь и проводят пару спокойных минут.
— Лагерь рядом с тамшинами? — с отвращением спросил Козел. — Вы что, ничего не знаете об этих людях? Вам повезло, что я здесь, чтобы предупредить вас. Во-первых, от них ужасно пахнет, и все они кишат блохами и вшами. Все их дети — воры, крадущие все, до чего могут дотянуться их грязные ручонки. И хорошо известно, что их женщины болеют болезнью, которую они передают мужчинам, и из-за нее у тебя опухают глаза, а рот покрывается язвами. Они мерзкие! И ходят слухи, что именно они снабжают мятежников продовольствием и информацией, надеясь свергнуть герцога, чтобы они могли управлять страной и прибрать к рукам бизнес честных торговцев.
— Похоже, они почти так же плохи, как ромни, — приветливо заметил Вандиен.
— Герцог приказал своим брурджанским войскам держать ромни подальше от его провинции. Так что я никогда их не видел, но слышал…
— Меня воспитали ромни, — она знала, что Вандиен пытался заставить ее увидеть юмор в нетерпимости мальчика, но она приняла это слишком близко к сердцу. Разговор заглох. И день тянулся, широкий, плоский и песчаный, единственным пейзажем были кусты и трава, сохнущие в летнюю жару. Очень длинный день…
По крайней мере, последние несколько часов мальчик вел себя тихо. Ки еще раз украдкой взглянула на него. Его лицо выглядело совершенно пустым, лишенным разума. Если бы не эта пустота, лицо могло бы быть, ну, не красивым, но, по крайней мере, приветливым. Только когда он открывал рот, чтобы заговорить, или обнажал свои желтые зубы в глупой ухмылке, Ки испытывала отвращение. Он протянул руку, чтобы почесать нос, и внезапно повел себя
