Охота на Странника (СИ) - Ульяна Муратова
Я молча подняла свой поднос и отнесла к раздаче, а затем ушла из столовой. Кусок в горло мне сейчас всё равно не полезет, а обсуждать произошедшее не хотелось. Ни с теми, кто встал на мою защиту, всем своим видом демонстрируя, будто я в ней нуждаюсь. Ни с теми, кто выразил молчаливое одобрение брошенному оскорблению.
Да, я мало что могла противопоставить мощным боевым заклинаниям, но вот парадокс — традиционные боевые щиты против меня тоже не работали, поэтому в команде с хорошим боевиком и под его прикрытием я была способна на кое-что интересное. Жаль только, что в командные бои меня решался брать лишь Трезан, ведь остальные предпочитали действовать по старинке и не перестраивать работу команды с учётом неспособного атаковать участника.
Те немногие парни, с которыми я приятельствовала, ушли в группу авиаторов, оставив меня с отморозками вроде Кентана. Не удивительно, ведь авиация появилась недавно, и самые упорные консерваторы пока что отрицают её возможности и перспективы, отдавая предпочтение традиционным, наземным боям. Именно среди таких закостенелых идиотов я и училась последний год.
Настроение скатилось в драконову бездну, настолько тёмную и мрачную, что казалось, будто возврата из неё больше нет.
Допустим, я выиграю завтрашний бой. И что? Как это изменит то, что в этой жизни для меня словно нет пути? Будто все остальные получили при рождении координаты целей и движутся к ним, а мне забыли выдать карту, и я мечусь между разными точками, не понимая, куда должна двигаться.
Однако, когда перед мысленным взором встало спесивое лицо Кентана, я подумала, что одна цель у меня всё же есть: сначала размазать подонка по рингу, а затем проучить.
Осталось дождаться завтрашнего вечера.
Комната встретила меня тишиной и покоем. В окно заглядывала Луноликая Геста, и я села на широкий подоконник, подставив лицо под божественный свет.
Тело медленно наполнялось магией и силой — такой же древней, как сама луна. Занятий сегодня не было, а у нерадивых студентов имелась последняя возможность пересдать или досдать зачёты и экзамены. К счастью, к третьему курсу я освоилась настолько хорошо, что закрывала сессии без осечек, поэтому могла позволить себе отдых.
Сама не поняла, как меня сморило, и я завалилась на постель, проспав весь остаток ночи.
Утро бесцеремонно ворвалось в открытые ставни, заливая комнату жгучим светом солнца. Я проснулась с тяжёлой головой и сильнейшей жаждой.
Потянувшись, села на постели. Именно это меня и спасло.
Когда в окно влетел сверкающий в утренних лучах Солара предмет, я инстинктивно его поймала у самого пола. Едва успела среагировать и упасть на колени. В руках оказалась колба из тончайшего стекла, настолько хрупкая, что даже смотреть на неё страшно. Но содержимое разглядеть не успела — в проёме мелькнула вторая, и я протянула правую руку, чтобы поймать и её.
Сердце забилось в тревоге, а в окно уже влетела третья. Пока она сверкающей дугой рассекала пространство, я успела подумать, что если она ударится об пол и по воздуху разлетится наверняка ядовитое содержимое, на победе можно будет поставить крест.
Меня обуяло такое зло, что я дёрнулась всем телом в попытке поймать хрупчайшую колбу, а когда она ударилась мне в грудь, нарочно откинулась назад, гася инерцию, а после попыталась мягко прижать её к себе локтями, но из-за страха раздавить выпустила из рук, и упрямая гадина покатилась по телу, норовя свалиться на каменный пол. Уж не знаю, каким чудом, но я поймала её обнажёнными коленями — по летней жаре кожа была чуть влажной, и это помогло.
Наконец всё замерло — я сидела на полу в центре комнаты с двумя флаконами в руках и одним зажатым между ног.
Тончайшее стекло бликовало на дневном свету, и я покрылась испариной от одного осознания, что со мной случилось бы, если бы хоть одна из колб разбилась. Грубовато выполненные горлышки были заткнуты пробками и для надёжности залиты сургучом — но такие флаконы никто никогда и не открывал. Это исключительно метательное оружие — на дне каждой колбы плескалось немного синеватой жидкости, и можно было смело предполагать, что это одна из боевых смесей синильной кислоты, испарения которой не убили бы, но на время сильно ослабили бы любого мага, даже целителя.
Вот подонок этот Кентан!
Ну что ж, если он не хочет играть честно, то и мне необязательно.
Я осторожно положила колбу из правой руки на постель, затем отправила следом ту, которую поймала ногами. Поднялась во весь рост, положила между колбами подушку и одеяло, а затем устроила в уютном углублении последний подарок.
Таясь, выглянула из окна, но внизу уже никого не оказалось. Логично, зачем метателю рисковать быть пойманным? В освещённом Соларом дворе учебного корпуса он был бы как на ладони. Его расчёт был лишь на то, что все остальные маги уже разошлись по комнатам и закрыли глухие ставни максимально плотно, чтобы ни лучик не проник в спальню. Лишь одна я уснула посреди ночи и теперь буду маяться от ощущения разбитости.
А ведь я даже рассветник в столовой пропустила и наверняка скоро захочу есть. Не к полу?денникам же соваться…
Специально оставила окно распахнутым и передвигалась по комнате скрытно, чтобы наблюдатель — если он есть! — подумал, что снаряды достигли цели, а я валяюсь в отключке или обнимаюсь с фаянсовым троном, выблёвывая в него не только содержимое ужина, но и свои внутренности.
Взяла одну из колб и посмотрела на свет, а затем покачала в руке, наблюдая, как жидкость насыщенного цвета оставляет на тончайшем стекле влажный маслянистый след. Сомнений нет, это синилька, её специально подкрашивают ради соответствия названию, а также чтобы не перепутать с другими метательными колбами — жёлтыми, зелёными, пурпурными и алыми.
Цветами обозначают виды яда от парализующих до убивающих. Жёлтый — самый безобидный, даже полуденника свалит с ног всего на пару часов. Зелёный — чуть похуже. У мага вызовет тошноту и головную боль, а вот неодарённого выведет из строя надолго. Третий по силе — синилька — обычного человека убьёт, а мага загонит в лазарет на сутки или двое. Пурпурный при контакте с воздухом мгновенно обращается в газ с запахом хлора и заполняет всю комнату. В этом случае смерть грозит не от отравления, а
