Через Великий лес - Катерина Камышина
Его лицо почернело, а потом из этой темноты снова вырос Фир-энм-Хайт, но уже другой. Он был разрушен и пылал. Лежали свёрнутыми на сторону ворота, обрушивалась с рёвом пламени крыша храма на обугленных стропилах, и тревожный колокол валялся посреди мостовой, алый в свете пожарищ, будто в крови.
Скай ещё не успел испугаться по-настоящему — а зловещие образы уже распались, истаивая, как паучья сеть, и вдруг он увидел свой дом.
Дом был цел, и опять была ночь. Скай видел пустырь: тут когда-то стоял сарай, но потом сгорел, и теперь пожарище праздно зарастало травой.
Гибкий чёрный силуэт возник у задней стены дома и полез наверх. Жёсткий, цепкий плющ густо оплёл весь угол дома сверху донизу, и Скай тоже, бывало, выбирался так из своего окна… Это и есть моё окно, вдруг подумал он с содроганием. Что это за человек? Что происходит?
Непрошеный гость перетёк, как змея, за открытые ставни. В косом лунном свете его тень накрыла постель, где обычно спал Скай. А кто же сейчас в ней спит? Чей это лохматый затылок? И что… Чужак развернул что-то в руках, и Скай успел разглядеть длинный тонкий шнур. И — колодец, не нынешний, а давно заброшенный, у южной стены. Почти совсем пересохший; Скай из любопытства заглядывал туда: одна грязь и тина внизу… и там громко чавкнуло, когда что-то тяжёлое сбросили с высоты.
Тут Ская потащило назад и вверх; город снова превратился в чёрные поленья с угольками огней; огни понеслись прочь, вытягиваясь в золотистые нити, в кружащиеся спирали.
Скай замотал головой и подался назад, стремясь отшвырнуть подальше чашу с зельем, но колдун удержал её. Свет гаснущего костра делал его лицо старым и измождённым, и Скай был бы рад оказаться от него подальше.
— Что это? Что я видел? Что ты сделал? Как ты… это… сейчас? Всё на самом деле?
— О нет. Это лишь тёмные сны одного старика. Не большая радость их подсматривать.
Безмолвствовавший до поры ворон каркнул со своей ветки; из чащи ему отозвался туманный голос. Колдун тяжело поднялся и выплеснул на угли остатки зелья. Взвились с шипением алые искры, и Скай вздрогнул.
— Сны? Ты можешь видеть чужие сны?
— Не всегда. И не всякие, — колдун оглянулся на него с усмешкой. — Поверь мне, в большинстве случаев они не стоят затраченных сил. Подглядывать в чужие сны — неблагодарное, утомительное дело. Куда лучше смотреть свои собственные. Чего мне сейчас и хочется больше всего…
И, ничего больше не прибавив, он растянулся на мху под деревом, укутавшись в плащ.
Ночной холод пробирался за ворот сарты. Скай обхватил себя за плечи (он тоже не отказался бы от плаща). Его несчастная голова была полна увиденным и трещала от вопросов.
— Чьи это были сны? Какого старика?
— А ты не догадываешься? Много есть стариков, жаждущих с такой силой, чтобы ты убрался с дороги?
Скай вытаращился на него.
— Хермонд? Хермонд… готов убить меня?
— Очевидно, пока ещё не готов, — отвечал колдун равнодушно, словно они вели нестерпимо скучную беседу. — Согласись, это очень хлопотно. Тогда как есть море безопасных путей.
Например, отослать меня подальше, медленно сказал себе Скай. На север, в крепость. Чтобы не путался под ногами.
Но разве я путаюсь? спросил он себя. Я такой же, как все, делаю, что и все делают: бегаю наперегонки, помогаю старикам сети чинить, упражняюсь на ристалище и верхом… Мне ещё четырнадцати зим нет, я даже не воин… и никто! Меня не Нарекли, мне не позволено ни оружия носить, ни мужского платья, моё слово ничего не значит. Что я вообще могу? Чем я помешал Хермонду?
Но он уже догадывался, в чём причина.
Я — сын Предводителя. И после Начала Года стану считаться взрослым. Завершится ли к тому времени война? А если нет? В городе отца любят, и ко мне все относятся с добром. А Хермонда терпеть не могут, особенно кто помоложе. Да он и со стариками вмиг перессорится… Понятно, с кем им проще иметь дело…
Но если не будет никакого предводительского сына… а если сам Предводитель падёт в бою…
— Неужто он решится убить меня? — вслух подивился Скай. — Неужто он правда…
Да полно — сложно ли это? Заплатить какому-нибудь жулику из безродных бродяг, проклятых богами…
Но как бы Хермонд объяснил горожанам внезапную кончину предводительского сына? Как скроешь следы удавки или ножа?
Зачем их скрывать? Не проще ли избавиться от тела? Недаром Хермонду во сне видится тот колодец…
Но ведь хватятся же меня? Нэи… Тальма…
Непременно хватятся. И что с того? Кто громче всех ныл, что уже не ребёнок, что хочет сражаться? Пусть спросят у Вийнира — он сто раз это слышал. Пусть спросят Тальму, как вы с ним клялись тайком пробраться на корабль, если так не возьмут. Все знают о твоём упрямстве. Этот «побег» мало кого удивит.
Но отец приказал мне оставаться в городе! Я дал ему слово!
И слышал это один Хермонд, не так ли?
Ну так я вернусь. Я сделаю так, чтобы все узнали!..
О чём? О снах, которые ты подсматривал, выпив волшебного зелья? Опомнись, в это никто не поверит. А больше тебе и сказать-то нечего. Будешь сидеть и ждать, решит он отослать тебя или сразу убить теперь, когда ты столько подслушал.
Вот подлец… старая скотина… низкородный паршивый…
— Он не осмелится, — с гневом прорычал Скай. — Он не посмеет, ему всё равно не стать Предводителем, город не позволит, он…
— Сделай милость, страдай молча, — проворчал из-под дерева колдун. — Хоть всю ночь сиди, а я спать хочу.
— Он не станет Предводителем! — повторил Скай; у него бесконтрольно прыгали губы, и слова выходили невнятно. — Отец вернётся! Это просто Проклятые, мы с ними покончим! Мы уже сто раз это делали!..
— Боюсь, ты преувеличиваешь, — негромко возразил колдун, и Скай пришёл в себя, почувствовав его пристальный взгляд. — Последняя большая битва с Проклятыми стоила нам дорого и случилась много зим назад. Многое изменилось за этот срок.
— Что изменилось? Мы не превратились в трусов, мы будем сражаться…
— В одиночку? Бессмысленное геройство. Никто не выстоит против Проклятых без союзников. Да в последний раз и союза Земель едва хватило… а ведь это ещё две сотни колдунов Свэар-Хиллод пришли на подмогу. На этот раз, — продолжал он с неприятным смешком, — они не придут.
— Почему?
— Потому что в
