Елена Звездная - Любовница снежного лорда
Разъяренный лорд Эйн догнал меня к тому моменту, когда я на середине лестницы уже была. Взбешенный мужик схватил за плечо, развернул к себе и собирался уже было скандал закатить, но… он такой весь потрясный, тощенький, страшненький, эротично-притягательный, что я решила на него не злиться — обняла, носом о его грудь потерлась, щекой прижалась, сердечко гулкое послушав, развернулась, да и продолжила свой путь. А этот завис снова.
И так он основательно завис, что когда я до верха лестницы дошла, пожалела его несчастного, обернулась и позвала:
— Снежик ты мой, идем уже, чего застыл?
Там что-то прогромыхало и кто-то сильно заругался, а я уже пошла искать мастерскую. И вот по логике — кухня была на первом этаже, любовницы на третьем, покои моей страшненькой радости на втором, на чердаке и под чердаком мастерской нет, по словам Эйна, на первом уровне подвала мой закуток, слуги, получается, прячутся на втором подвальном уровне… Вопрос, где могут быть мастерские?
Постояла, подумала… решила спросить.
— Ледышик, — обернулась, лорд Эйн как раз рядом уже был, — а пристройки у твоего домишки имеются?
— Виэль, ты все еще пьяна?! — прошипел этот вместо ответа.
И вот тогда вся оскорбившаяся я зло спросила:
— Мастерскую сам искать будешь?
Отрицательно мотнул головой, красные глазенки поблескивают. Потом задумался, глядя поверх моей головы, затем слегка нагнулся и оп — подхватил меня на руки. Романтик какой, мрр.
— Холодно будет, — отчего-то предупредил.
— Мрр, — не знаю насчет холодно, мне от его объятий уже тепло и хорошо, и на душе приятно.
Но затем тело лорда вдруг в единый миг стало снежным бураном! И этот вихрь, удерживая меня ледяными лапами, ринулся по коридору под мой истеричный визг — холодно же! А я в одной шелковой рубашечке, у этого красноглазого уворованной! А он мчит на такой скорости, что уши закладывает и окружающий пейзаж одним смазанным пятном стал! И так только: темно — темно — темно — пятна света — темно — свет — холодно!
— А-а-а-а! — Мой вопль, казалось, тоже замерз.
— Виэль! — раздраженно прошипел буран. Из снежного хаоса стремительно перемещающихся снежинок на меня смотрели знакомые красные глазенки. — Посмотри вниз и скажи, где мастерские!
К-к-какой «вниз посмотри»?!
Но потом посмотрела. Голову повернула, глянула, взвыла — мы висели в воздухе! Прямо в ярком синем искрящемся морозом воздухе! А там внизу был снежный замок! Смешной такой — как половина яйца, в смысле вроде яйцо врыто наполовину в землю острым концом вверх. Только скорлупа вся из кирпичиков и с окошками красивыми резными. И такие эти окошки сверкающие были красивые, что я даже не сразу заметила еще пару яиц-строений, только гораздо, раз так в десять, поменьше замка, которые возле него имелись.
— Д-д-да в-в-вот ж-ж-же он-н-ни, — пробормотала, дрожа от холода.
А этот ледяной тормоз язвительно так:
— Мастерские среди этих строений есть?
— Мне откуда знать?! — взвилась я. — Я тебе управляющий или экономка?!
Потом, несмотря на то что, казалось, даже мозг замерз, поняла одну странность — на поверхности виднелись только эти яйца и девственный нетронутый снег. То есть вообще ни следов, ни тропок, ни дорог — ничего. Один снег.
— Слушай, — на миг даже дрожать перестала, — а вы тут что — все летаете?
Буран снова взглянул на меня красными глазенками и прорычал:
— Холодно. Кроме нас, снежных, никто на поверхности находиться не может, поэтому все переходы подземные.
И вот тут я молча и выразительно посмотрела на этого тупого снежного лорда. Очень выразительно.
— Что? — не осознал моего негодования буран.
— Х-х-холодно, г-г-говоришь? — прошипела разъяренная я. — А ничего, что я как бы тоже не сугроб, а?!
— А… — начал было Эйн.
И ринулся вниз.
Через минуту я уже сидела на кухне снеголордовского яйцезамка перед жарко пылающим камином, в котором догорала туша кого-то большого и явно вкусного.
— Снежного быка готовили, — с тоской протянул лорд Эйн, сидящий рядом со мной, только я на стуле, а он на корточках.
Мы посидели, посмотрели на догорающее мясо, потом я спросила:
— И что, вот так все бросили, как было, и сбежали прятаться в подвале?
— Опытные, — тяжело вздохнул лорд.
Искоса посмотрела на него, потом осторожненько вместе со стулом отодвинулась. Этот глянул на меня недобро, протянул руку, за ножку стула ухватился и придвинул обратно. Сидим. У меня все еще зубы стучат от холода, и мысли недобрые витают. В смысле мужик-то не только странный, он еще и невменяемый, раз все так предусмотрительно сбегают при малейшем намеке на ярость у буранчика.
— И часто они… опыт свой задействуют? — осторожно спросила я.
Лорд Эйн пожал плечами, задумался и нехотя ответил:
— Три-четыре раза в год.
О как! Невменяемость у нас строго по графику, оказывается.
— И как накатывает? — продолжила я. По причинам или просто из прихоти?
На этот раз сначала раздался скрежет, затем злое:
— После каждого заседания совета, ну и когда мать… заявится.
То есть у нас проблемы на работе и в семье тоже не сладко. В общем, мужик так себе и даже хуже.
И тут этот, с большими проблемами, взял и положил руку мне на колено. Молча, властно и по-хозяйски. Молча, безапелляционно и тоже весьма по-хозяйски, в конце концов, это мое колено, убрала его руку. Последняя шлепнулась на колено снежика, от чего он удивленно воззрился на меня. Сидим. Смотрим на огонь, я лично отогреваюсь. И тут этот взял и положил ладонь мне на бедро. Молча взяла брезгливо за один его длинный холодный палец, сняла длань с себя, бросила ему на колено.
— Весьма странно, что не действует, — глубокомысленно заметил лорд Эйн.
— А как должно действовать? — проявила я любопытство.
— Ты должна томно вздыхать, восторженно смотреть на меня, таять от каждого прикосновения и быть на все согласной, — сообщил сугробик.
Представила себе. Повернулась к Эйну, косящему на меня глазом, томно вздохнула — страшненький, зато свой, любимый, восторженно глянула на стекло холодильного шкафа — я в нем такая красивая отражалась, и тут снеголордик взял и положил опять свою лапу мне на колено. А лапа, кстати, холодная! А я еще не согрелась.
— Да убери же ты руку! — взвилась я со стула.
На меня с интересом поглядели. Затем плавно поднялись, скользящим движением приблизились и жарким шепотом поинтересовались:
— Возбуждаю?
— Вымораживаешь! — искренне воскликнула я. — До сих пор холодно, а тут еще ты со своими ледяными конечностями!
Интерес сменился недоумением. Затем Эйн поднял ладонь, поднес к лицу, поразглядывал и выдал:
— Да нет же, оболочка на месте, значит, выморозить не мог.
И вот после этого я честно призналась:
— Мужик, я тебя боюсь.
Этот взял, лицо поправил, кожу на руках, после чего чертовски обольстительно мне улыбнулся. И сердце, главное, послушно дрогнуло, дыхание у меня участилось, в голове потемнело, и голос предательски дрогнул, когда я выдохнула:
— Ничего у нас с тобой не получится, я монстров с детства не очень люблю, скорее даже наоборот. Так что хорош скалиться, сугробик ты мой жутенький, пошли искать портняцкую местную.
И вот тут лорд Эйн, кажется, обиделся, потому как обратился бураном, да, жутким таким, с поблескивающими в нем красными глазенками, и умчался невесть куда. Я постояла, постояла… и решила поесть. Слуги, как оказалось, смылись, вообще все побросав, так что в одном из котлов я обнаружила недурственное мясное рагу, из печи вытащила слегка перерумянившийся хлеб. Нарезав хрустящую булку, набрала себе рагу в глиняную миску и села кушать. А что, все равно же жду. К тому же после полугода голодания ради свадебного платья возможность нормально поесть безумно радовала.
И вот я безмятежно ем, а дверь распахивается и влетает буран. Обращается снеголордиком и смотрит на меня голодными глазами.
— Чего? — нагло жуя, поинтересовалась я и ложку облизала.
Рагу вышло чудное и от того, что перетомилось немного, сделалось только лучше.
— Ты чем занимаешься? — вопросил монстр, вокруг которого воздух вдруг начал сыпаться снежинками.
— Ем. А что, не видно? Так глаза от снега протри, — ласково посоветовала лорду Эйну.
Этот протирать не стал, подошел к столу, поглядел на довольную меня и неожиданно произнес:
— Я тоже голоден.
Еаянула на него, пожала плечами и сказала:
— Ну так не мешаю, ешь.
А этот взял, отодвинул стул, по-барски сел, подтянул рукава и мило так мне:
— Ну так, может, ты стол для меня накроешь, дорогая?!
Я чуть не подавилась от такой наглости. Но ничего, сдержалась, прожевала, проглотила и напомнила:
— Дорогой, начнем с того, что ты в меня еще нисколько не вложил, так что никакая я тебе не «дорогая». Закончим тем, что я тебе как-никак любовница, — ехидно-наглая улыбочка, — а мы, феи страсти, не созданы для кухни. Так что давай либо сам, либо слуг зови, либо женись, вот, кстати, в обязанности жены входит столь досадный пункт, как кормление мужа.
