Елена Звездная - Любовница снежного лорда
— Ва-а-альд!!!
Лорд Эйн молча взял и съел все с ложки, ус был дорисован, я издевательски взирала на леди. А едва та утихла, нравоучительно спросила:
— Будете еще моего снежика обижать, а?
«Снежик», не вынеся такого потрясения, выронил ложку. Его усатая маман открыла от изумления рот. Но затем закрыла, скрежетнула зубьями и выдала:
— Деточка, его не я — его все приближенные к ледяному престолу «обижают»!
Ох, бедненький мой. Тяжело вздохнув, уверенно произнесла:
— Разберемся.
— С кем? — ядовито поинтересовалась морозная матушка.
— С теми, кто обижает, со всеми и разберемся. — Я была категорична.
Лорд Эйн вновь взял ложку. Положил. Подумал. Хмыкнул. Глянул на меня как-то по новому, после чего произнес:
— Сам разберусь.
И я даже ответить ничего не успела, как снегомаман взвыла:
— Сам он разберется! Как же! Снова выставишь себя посмешищем! Ты позор моего дома! Ты…
На этом я взялась рисовать ей бороду, и у снегоматери слова закончились. А как она умолкла, я вежливо произнесла:
— В данный момент лорд Эйн занят и не может уделить вам должного внимания. Вы очень ценны для нас, мы всегда вам рады, поэтому просим впредь уведомлять о вашем появлении заранее, чтобы уважаемый лорд Эйн мог в полном объеме уделить внимание вашей очень значимой для нас персоне.
После чего стерла усы.
Снегомать моргнула, сглотнула и как-то растерянно произнесла:
— Если можно, я завтра свяжусь с…
— Конечно-конечно, — радушно-вежливо произнесла я, — с нетерпением жду вашего звонка, чтобы согласовать время вашей беседы с уважаемым лордом Эйном. Всего доброго.
— И в-вам… — вконец растерялась леди.
И отключилась, а зеркальце улеглось на стол бездушной стекляшкой.
А я уставилась на снежика. Тощенький, бледненький, красноглазенький, жутик такой, и так жалко его стало, прям до слез. И главное я поняла — не сможет он без меня, не проживет, обижают его всякие, причем, судя по словам маман, много их всяких, придется заняться ситуацией.
— Что? — хмуро спросил лорд Эйн.
Шмыгнув носом, призналась:
— Жалко тебя.
Бабахнув кулаком по столу, сугробик подскочил, упираясь узкими ладонями в стол, навис надо мной, демонстрируя оскорбленность и…
— Ладно, разберемся, — игнорируя его показательную ярость, устало протянула я. — Завтра на приеме полагается быть в белом?
Лорд Эйн от такого опять впал в заморозку, а я поняла что:
— М-да, риторический вопрос был, вы же ограниченные, у вас всегда только белый.
— Оттенки разные! — прошипел оскорбленный за свою расу снежик.
— Но белые, — продолжала я гнуть свою линию. И так как кое-кто, сверкая красными глазенками, подался ближе, торопливо добавила:
— Не грусти, завтра с тобой пойду.
Поднялась, потянулась всем телом, прическу поправила… взгляд снежика изменился в тот же миг, сменив гнев на заинтересованность, а следом и готовность использовать любовницу по назначению, вот только…
— Поздно, лорд Эйн, — продолжая поправлять прическу, с тяжелым вздохом сказала я.
— В смысле, «поздно»?! — не понял он.
— В смысле, — развела руками, — понимаешь, у меня принципы — я не сплю с теми, на кого работаю.
И тут этот наивный, сузив глаза, заявил:
— Виэль, ты на меня не работаешь!
Пришлось обрадовать мужика:
— Ошибаешься.
Он не обрадовался, и тогда я добила:
— Зарплату обсудим завтра… — скептически осмотрела его с ног до головы, — что-то мне подсказывает, что я сильно увеличу даже тот оклад, что уже прикинула… Ну да ладно, у нас еще полно снега непаханого, в смысле работать надо. Веди к слугам.
Лорд Эйн грохнулся на стул, потрясенно глядя на меня, затем вопросил:
— А к слугам тебе зачем?
И вот тогда я вполне законно возмутилась:
— Слушайте, шеф, я к вам в портнихи не нанималась! Нет, один раз, исключительно чтобы поиздеваться, я могла бы и пошить, но это до того, как вы наняли меня в личные помощники.
— Виэль, — взгляд снежика сделался основательно нехорошим, — я тебя не нанимал!
— Естественно, — согласилась без проблем, — я же еще не решила, какого размера у меня будет зарплата. Шеф, подъем, мне к слугам надо!
— З-з-зачем?! — прошипел этот взбешенный.
— Буду им мозг выносить, — честно призналась работодателю.
Лорд Эйн открыл было рот, собираясь возразить, но тут до него дошел смысл сказанного и собственно ситуация, и, проявив ум, смекалку и сообразительность, начальник заткнулся. После чего и вовсе поднялся и потащился показывать мне, где слуги.
* * *Показал.
Привел в подвал — триста семьдесят ступенек вниз, подвел к огромной, роста в три человеческих, толстенной дубовой двери, которая вся оказалась железом обита, да таким каленым и внушительным, что это наталкивало на невеселые размышления, радушно ладонью махнул, мол «приступайте, Виэль Мастерс», после чего отошел к стене и, сложив руки на груди, привалился к этой самой стене плечом, выразительно глядя на меня. То есть мне недвусмысленно предложили начинать.
Я, все еще в той самой лордовской тоненькой рубашке, то есть мне было холодно, подошла к двери и постучала. Где-то там раздался слаженный выдох и… тишина.
— Откройте! — крикнула я, от чего-то несколько оробев.
От размера двери, наверное.
Из-за преграды послышалось нервное перешептывание, закончившееся выкриком одной из старушенций:
— Это та, новая любовница!
Тишина, и визг девицы, за которой я с катаной гналась, потому что она вкусную поджаренную курочку тащила:
— Она сумасшедшая!
Меланхоличное мужское:
— Просто еще не приручил ее наш сугроб.
«Сугроб», на которого я тут же оглянулась, естественно, возмущенно вскинул бровь, явно не ожидая, что его за глаза прислуга именно так величает. Но промолчал — уважаю.
Стукнув в дверь еще раз, крикнула еще громче:
— Открывайте уже!
Из-за преграды донеслось ехидное:
— Да, счас! — И это был голос другой старушенции.
— До утра сама броди по замку, а тут дураков нет. — Мужик какой-то выкрикнул.
— Не отопремся, и не проси. Ты эту кашу заварила, тебе и расхлебывать! — Какая-то явно злая на меня женщина.
Так значит, да? Это вы вообще зря, конечно, с Виэль Мастерс так не поступают, потому как:
— Ну раз вы отпираться не желаете, значит, без претензий отнесетесь к тому факту, что я вас запру.
У сугробчика беленькая бровка медленно и удивленно поползла вверх по лбу. За дверью потрясенно застыли.
— Что?! — раздался чей-то визгливый голос.
— Вы же выходить отказываетесь, — разумно, вежливо и с расстановкой пояснила я. — Значит, какая вам разница, что я вас сейчас запру здесь. Недельки на три-четыре, как минимум.
Тишина за дверью стала оглушительной.
В следующий миг щелкнул замок, потом послышался скрежет отодвигаемых засовов, затем еще щелчки замков, какой-то лязг, звук поднимаемой решетки… Оглянулась на Эйна, одними губами выдала «Уау!», шеф мой гордо приосанился, мол — да, вот такой я страшный, и тут дверь собственно отворилась.
А за дверью обнаружилась толпа зеленомордых слуг, которые чуток так пошатывались, потому как это был погреб с вином, копчеными окороками и сырами всяческими! И эти болотники тут не просто так прятались, а с явным удовольствием!
— Однако… — прокомментировал явно не ожидавший такого комфорта в «схроне» лорд Эйн.
— Дохлый жмурик! — ахнула разом толпа слуг, не ожидавшая присутствовавшего в адеквате и при полном рассудке хозяина замка.
— Ну почему же дохлый? — удивилась я. — Очень даже живой, хоть и выглядит хуже, чем труп.
«Хуже, чем труп», перестав сверлить злющим взглядом провинившихся, уставился на ни в чем не повинную меня.
— Не нужно на меня так смотреть, я тут ни при чем, и вообще я вам только что на вашу прислугу глазки ваши жутенькие открыла!
«Жутенькие глазки» прищурились мрачно. У прислуги, напротив, расширились от ужаса, а после…
— Портные тут кто? — вернулась я к делу.
Но эти, перепугавшиеся до дрожи, разом отступили, а кто-то какую-то веревку сверху свисающую дернул и… и с огромным грохотом двери захлопнулись, а следом с лязгом рухнула вниз решетка.
Приехали.
Обернулась к Эйну — стоит мужик, ногти свои с невозмутимым видом рассматривает. Не удержалась, ехидно заметила:
— Судя по длине когтей, вы маникюрщика или потеряли в недрах вашего необъятного жилища, или съели.
На меня возмущенно глянули.
— А что? — невинно похлопала ресничками. — Мы с вами уже убедились, что по законам военного времени вы на все вполне способны.
— Виэль, на войне никто никого не ест! — отрезал снежик.
— Война войне рознь, — возразила издевательски. — К тому же главное, что тенденция в вас заложена, так что…
