Петр Ингвин - «Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой»

Ударило током, словно нарвался на шокер: памятная глыба на гребне. Шурик, несущий цветы. Слова Малика: «У него здесь отец разбился. Года не прошло. Аппарат — вдребезги. И кусочков не собрали, похоронить»…

— Вы его отец?

— Где он? Жив? — снова повторил папринций.

— У Варфоломеи. Был немного покусан, отлеживается.

— Почему покусан? Как сильно? И почему у Варфоломеи?!

— Не беспокойтесь, я узнавал, все в порядке. Если сможете, приезжайте к Варфоломее когда мы с Томой… — настроение вдруг упало, — когда… если… мы… один из нас туда вернется. Нас же удочерили.

Я угас. Лицо отца, нашедшего сына, тоже поникло.

Во дворе школы начали рассаживаться за столы. Пока без команды, просто посидеть, поболтать, насладиться убийственными ароматами еды.

— Подумаю, что можно сделать, — наконец, вымолвил дядя Люсик.

— Как же случилось, что вы здесь? — неслыханно возбудилось мое любопытство.

Обычно я более сдержан. Сейчас захотелось прыгать и сыпать вопросами не хуже карьерного самосвала. Попа заерзала по лавке, сжатые ладони принялись мять колени.

— А как с вами? — упало встречное.

— Дельтапланы. Невидимая воронка в воздухе.

— Аналогично.

— Все рано не понимаю. Не стыкуется. Вы — папринций, уже вдовец…

Он усмехнулся с печалью:

— Все просто. Волков кто-то отвлек в другом месте, мне невероятно повезло. С причала топал, куда глаза глядят, через много часов вышел к дороге. Подобрали войники, приняв за умалишенного. До выяснения личности попал к цариссе Аграфене, только что потерявшей одного мужа. Чем-то зацепил. Поняв, кто я, она нарушила запрет, взяв к себе. В одной деревне был жар, это вроде нашего гриппа. Умирали люди. Феня взяла меня в мужья, записав деревенским из больной деревни. Здесь допустимы браки невзирая на сословия.

Я кивнул: уже знаю.

— Никто не рискнул проверять, — продолжил собеседник. — Она была примерно моего возраста, но болела. Ее съедало изнутри. Сохла на глазах. Менее, чем за год, она сначала перестала быть цариссой, потом не смогла передвигаться самостоятельно. Вскоре умерла. А я уже прижился в школе. Оброс знаниями, легко выучил тексты, научился ладить с местными. Марфа, Фенина дочка, без разговоров оставила меня здесь. Зачем семье лишний рот, не способный постоять за себя?

Теперь все стало на свои места. И звучный титул, и что просто жив. Он же для местных тоже черт.

— Расскажите про воздушный шар, — вновь попросил я.

Вопрос, с которого все началось.

— В процессе изготовления, — на этот раз не стал отмалчиваться дядя Люсик. — Делается втайне. Разные деревни поставляют куски. Готовое храню в тайнике под полом. Кстати, оттуда можно выйти за забор — это для информации. Для полета шар нужно будет сшить, собрать, сделать корзину и решить вопрос с топливом для нагрева. Чтобы грело, мало весило и не спалило шар. Пока вопросы подвисли в воздухе. Мне бы сюда технической литературы…

Или простенький поисковичок, хотел я добавить. Промолчал.

На душе помрачнело. Не все так гладко, как рисовалось. Но лучше, чем ничего. Раз не улететь быстро, будем изучать мир и думать, как сделать это медленно, но как можно быстрее.

— Не все понимаю об этом мире, — признался я. — Возглавляет страну Верховная царица. Цариссы — феодалки-вассалы. Как в Европе король и бароны. Или на Руси князья и Великий князь. В общем ясно, но. Каков размер княжеств? Мне они показались карликовыми, за день пару пройти можно.

Дядя Люсик развел руками:

— Я мало где был, но пару за день — преувеличение. За день царисса на коне должна из башни добраться до крайней деревни, которую нужно защитить — так точнее. Причем бывают пустоши и дремучие леса, лежащие между царствами — они огромны.

— Цариссы живут в башнях? Почему не в замках?

— Две причины. Нельзя и незачем. Вокруг башен нельзя строить стены и возводить любые другие укрепления. Это вызов власти Верховной царицы и установленному Аллой равновесию. Едва работы начнутся, придут царберы и вырежут осмелившуюся семью под корень.

— Понял, почему нельзя. Почему незачем?

— Кто будет строить для возможной соперницы? Вотчины меняются, тасуются, как карты в колоде. Царисса с семьей сегодня здесь, завтра там.

— Можете нарисовать карту местности?

— Только то, что знаю, а это мало.

Взяв припасенный для чего-то уголек, он принялся чертить прямо по строганной столешнице. Обрисовалась огромная дуга, похожая на улыбку в полный рот.

— Представь огромный круг. Допустим, это царство Верховной царицы. — Уголек скакнул в нижнюю точку дуги-улыбки и обозначил острые зубы. — Внизу горы, где никто не выживает, потому никто туда не ходит. С трех других сторон, — рука проделала полный неровный круг, выходящий далеко за пределы стола, — постоянно извиваясь, страну опоясывает так называемая большая вода — непреодолимая широкая река. Предгорья называются кладбищем. Туда по возможности свозят тела убитых и умерших для кровожадного погребения. Внизу в центре — Святой причал. Местным внушили, что от причала душа надежнее попадает к Алле. Поэтому волки… надо ж, уже забыл слово собаки… там развелись в чудовищном количестве.

— Их не могут перебить?

— Не нужно. Волки — санитары земли. Не как у нас, а в социальном плане. Нападают на беглых, оттого одиночные беглецы практически не встречаются. Не нужно содержать большой штат поимщиков. При такой социальной роли кто же их перебьет? К тому же — шкуры, мех. Если волки размножатся сверх разумного, их в меру уничтожают.

— А чем питаются?

Дядя Люсик посерьезнел.

— Трупами. И не только. В общем, людьми.

Я закусил губу: он ведь только что отвечал на мой вопрос о казнях. Не завидна судьба «отпущенного».

— А животными? Наши волки охотятся же на лесных зверей?

— Каких животных ты здесь встречал?

— Диких? Хм. Никаких, — признал я. — Только одичавших волкодавов и верховых лошадей, которых прибывший с нами друг почему-то отказался принимать за лошадей.

— Потому что лошади местные. Других животных могли просто уничтожить за века охоты на ограниченном пространстве. А собаки могли попасть через портал с самолетом, вертолетом или парашютом вместе с людьми.

— Но охота? Я слышал от Милославы при встрече с Гордеем…

Дядя Люсик горестно вздохнул:

— Да, здесь охотятся. На беглых. Или на незначительных преступников, которым дается шанс.

— Не понял. — Моего воображения не хватило для осознания ситуации.

— Их отпускают, а через час-два начинается погоня. Как правило, находят и казнят. Если не найдут — свое берут волки.