Грегори Киз - Дети Великой Реки

Слова ее показались Перкару разумными, но несколько раз за ночь ему пришлось удивляться, как они не перебудили весь мир.

Позже, обессиленные, они лежали обнявшись, пока тела их не заныли, требуя покоя. Перкар чувствовал, как восторг нарастает в нем, сияет вокруг него, как ореол. Теперь он находил, что Гай прекрасна, и он любовался ею во тьме ночи. Он понял, что грубые черты ее дышат чувственностью, а заскорузлые пальцы умеют быть нежными и пробуждать страсть. Луна зашла; осталось только прислушиваться и вспоминать, и наконец усталость взяла верх над радостью и надеждами, обволокла утешительно и погрузила в сон.

Гай настояла, чтобы Перкар провел у нее еще один день и одну ночь, восстанавливая силы и наслаждаясь обществом людей. Перкар опять помогал Гай по хозяйству и смастерил маленький лук и стрелы, чтобы мальчик мог почувствовать себя великим Нгангатой.

Ночью Перкар и Гай опять предались любви, и это было несравненно лучше — без прежней таинственности и неопределенности. Раньше Перкар даже вообразить не мог, что страсть и чувство надежности могут соседствовать. Но можно ли быть в чем-то уверенным, имея дело с богиней?

Перкар проснулся, чувствуя на себе пристальный взор Гай. Ее темная кожа отливала золотом в рассветных лучах, пряди густых черных волос были спутаны. Гай легонько провела пальцем по груди Перкара, касаясь белой паутины шрамов, оставшихся от укуса львицы, и грубого рубца от копья Охотницы. Заметив, что Перкар проснулся, Гай улыбнулась.

— Такой юный, и столько шрамов, — сказала она, легонько целуя рубец, оставшийся от копья.

— Спасибо, — поблагодарил ее Перкар спустя не которое время, когда они уже встали и оделись.

— За что?

— За все. Не знаю, поймешь ли ты… Это было так важно для меня! Ведь я никогда…

— Ты хочешь убедить меня, что явился сюда девственником? — поддразнила его Гай. — Ты был порой неловок, но не настолько же…

— Конечно, не настолько, — смущенно согласился Перкар. — И все же это было для меня очень важно.

Гай подошла и крепко обняла его.

— Это было прекрасно, — сказала она. — Я наслаждалась вместе с тобой. На обратном пути загляни в наш город, и если я к тому времени опять не выйду замуж, мы вновь доставим друг другу удовольствие.

Гай взяла Перкара за подбородок и нежно поцеловала.

— Ты понимаешь, что я не могу предложить тебе остаться. С мужем-чужеземцем не жди добра: все-таки я считаюсь с мнением соседей.

— Да, я понимаю. И все же я польщен, что тебе приходила в голову такая мысль.

— Ты хороший мальчик, несмотря на эти ужасные шрамы, — сказала Гай.

Вин и Гай помогли Перкару собрать вещи. Гай заменила истершуюся седельную суму Перкара на полотняную дорожную, подлатала и подогнала туфли своего мужа, чтобы они были Перкару впору. Вин был в восторге от своего лука. Для Гай у него ничего не было, и он подарил ей материнский амулет.

— Жаль, что у меня нет подарка получше, — сказал он ей. — Ты была так добра ко мне.

Глаза Гай засияли.

— Возвращайся назад этим же путем, и я опять буду «добра к тебе».

Она опять обняла и быстро поцеловала Перкара, а затем указала на тропу.

— Если ты пойдешь достаточно быстро, к вечеру достигнешь окрестностей Нола. Ты ведь не хочешь войти в город поздней ночью, а потому поторапливайся. Разыщи какую-нибудь таверну — чужеземец всегда может снять там комнату.

— Возьми вот это. — Она протянула ему кошелек. Перкар встряхнул его, прислушался к звону металла. — Здесь один «царский» и несколько «солдатских», — пояснила Гай. — Больше я тебе не могу дать.

— Не надо, я…

— Молчи! Без денег в Ноле тебе придется спать на улице, и еще до рассвета ты окажешься с перерезанной глоткой. Возьми эти деньги. Ты их заработал. В городе, если ты там задержишься, тебе придется как-то заработать хотя бы еще несколько «солдатских». Этих ненадолго хватит. Перкар кивнул:

— Я тебе очень благодарен.

Гай опять окликнула его, прежде чем он скрылся за поворотом.

— Когда будешь в Ноле — никому не доверяй!

— Ладно! — крикнул Перкар и помахал ей на прощание рукой.

Вин проводил его еще немного — до гребня пологой низины, переходящей в обширную засушливую равнину, а потом побежал вниз по пологому склону, быстро перебирая кривыми ногами.

Солнце припекало горячо, но это не угнетало Перкара. Настроение у него было превосходное. Тропка, покрытая засохшей грязью, вела его в неведомое, но Перкар был готов встретить любые испытания и смотрел вперед с надеждой. Грозовая туча судьбы, нависшая над ним, еще не развеялась, но все же сквозь нее пробился луч света. И потому день казался Перкару прекрасным, окрестности чудесными. Вокруг тянулись поля, и какими же огромными они были! Не сравнить с пастбищами у него на родине. Порой ему попадались ряды деревьев, дамбы вдали и странные, прямые, как стрела, ручьи. После того как он пересек более десятка таких потоков, расположенных друг от друга на одинаковом расстоянии, его поразила мысль, что их вырыли люди. Перкар был изумлен: польза от этой огромной сети канав, орошающих поля, была очевидна, но какого огромного труда потребовала! И привела она к не менее поразительным превращениям. Около тропы росли только серые колючки, тогда как поля зеленели от растущих там злаков, неизвестных Перкару.

Стад не было видно. Как же эти люди получают молоко, из чего делают сыр? И самое важное, в чем состоит их Пираку? И все же поля свидетельствовали о решительности, уме и силе здешних обитателей. Наверное, это все и было их Пираку.

Послушав совета Гай, Перкар шел так быстро, как только мог. Но за многие дни путешествия в лодке он отвык от пешей ходьбы. Около полудня он остановился, чтобы отдохнуть и позавтракать завернутыми в лист вареными плотвичками, которых Гай дала ему в дорогу. Присев в тени тополя, Перкар вынул из ножен Харка, чтобы очистить лезвие меча.

— Ты меня озадачил, — сказал ему меч.

— Я и сам озадачен, и все же иду вперед.

— Зачем же ты бежал от Реки, если идешь туда, куда он тебя влек силой?

— Я не отказываюсь пройти весь этот путь до конца, — сказал Перкар. — Но теперь я сам буду ставить условия. Для меня это важно — делать все по собственной воле.

— Этим, наверное, люди отличаются от богов, — предположил Харка. — Мы, боги, всегда делаем что-то в силу необходимости, такова наша природа.

— Не вижу никакой разницы, — сказал Перкар. — Ни богам, ни людям не нравится, когда им велят что-либо делать. Но и те и другие верны своей природе, не хотят, чтобы их заставляли поступать вопреки ей.

— И однако природа людей слишком переменчива. Боги меняются значительно медленнее, для этого требуются годы и годы.