Мэри Джентл - Золотые колдуны

Орвента является самым долгим временем года, длящимся от праздника зимы до праздника весны. К концу этого периода я могла уже бегло говорить на двух или трех сложных диалектах даденийского языка, включая и южный.

Вернувшись в Ширия-Шенин, я изучая в его библиотеке книги о Касабаарде и запоминала элементы его языка. У меня не было указаний относительно контактов вне Южной земли, но, поскольку оттуда со мной такой контакт уже был установлен, несколько позднее стоило ответить на первый ход.

Кроме того, в течение этой орвенты, которую я провела в Бет'ру-элен и в городе, я серьезно занималась игрой в охмир. Это причиняло мне боль, напоминая о Фалкире, о городе в Пустоши за Стеной Мира, об этой мертвой женщине Сулис н'ри н'сут СуБаннасен и о злобе к посланнице, что лишь дремала зимой, как и вся Южная земля.

Возможно, именно все это и было причиной, по которой я с такой концентрацией сил играла в эту игру. С Рурик, с Халтерном, с Родионом и Блейзом Медуэнином — с каждым. Игра имела свои соответствия в Южной земле: феррорн были неподвижны, как с'ан телестре, турин — подвижны, как т'ан, а леремок — редки и наделены большой властью, как Т'Ан Сутаи-Телестре. Зоны борьбы постоянно меняются; то, что принадлежит тебе, в следующий момент может получить иное толкование и обратиться против тебя.

Я усвоила несколько вещей: продумывать заранее свои ходы, распознавать рисунок, запоминать, какие изображения были на обратных сторонах перевернутых фишек. Большинство партий заканчивалось для меня еще лавиной переворотов моих фишек, начинавшейся с малого утраченного шестиугольника и неотвратимо надвигавшейся на всю доску, однако некоторые из этих побед моих противников давались им с огромным трудом. Я училась.

Орвента в уединенном от мира Ширия-Шенине — это время следования домашним интересам: пишутся и ставятся пьесы, домогаются расположения арикей, проводятся турниры на лучшее владение оружием и неизменные марафоны игры в хамир, длящиеся целую неделю от праздника до самого поста. Сплетни, сатирические песни и научные эксперименты, проводятся под недремлющим оком церкви.

Увидев паровые машины и часовые механизмы, ткацкие станки, порох и простые электродвигатели, я убедилась в том, что Южная земля в любое время могла пережить промышленную революцию. Увидев так же, как сами изобретатели делали свои изобретения непригодными для использования и отказывались от них, я поняла, что эта революция не состоится.

Над Ширия-Шенином витал дух Пустоши, и на меня нахлынуло то, что я узнала про воспоминания о прошлом.

На восьмой неделе орвенты наступила легкая оттепель, прервавшая всякую связь и задержавшая меня в Бет'ру-элен. Реки вышли из берегов, а дороги стали непроходимыми. Это длилось до десятой недели орвенты, и лишь потом земля достаточно просохла, чтобы можно было возобновить поездки.

Я все время добавляла заполненные от руки листы к своему отчету. Трудно было побудить ортеанцев к тому, чтобы они официально воспринимали Доминион. Отдельные лица можно было в этом убедить, но в целом реакция выглядела различной: от признавшейся Рурик родственности рас до камней, которые анонимно швыряли в меня с соседних улиц. Однако никто не изъявил готовности к тому, чтобы заявить о единой по отношению к нему политике, о чем бы я могла сообщить Земле.

Ветры подули с юга, и воздух стал теплее. Я ехала верхом по вездесущей грязи обратно в Ширия-Шенин. Со мной был Родион. Заросли ханелиса, бывшие всю зиму черными, покрылись густым облаком небольших ярко-красных цветков. Мшистая трава избавилась от своего метрового бурого вида и пошла в рост новыми, серо-зелеными весенними побегами. Мухи кекри, собираясь в стаи, издавали звуки настолько высотой частоты, что от них, казалось, могло лопнуть стекло. Прорытые террасы и склоны вокруг города были сплошь покрыты свежей растительностью.

В воздухе носилось ожидание.

— Дуинед желает достигнуть договоренности. — Родион сидел за моим письменным столом и изучал пачку писем. — Это человек с нижней реки, он хотел бы побеседовать о торговле.

— Она принесет ему большой доход. Назначь встречу на пятый день. Что еще?

На меня коротко взглянули желто-коричневые глаза.

— Снова Берун н'ри н'сут Сарсиан.

— Чего она хочет?

— Она, конечно, хочет стать вашей арикей. — Аширен ухмыльнулся. — Ведь вы не станете обижаться на того, кто любопытен, С'арант.

— Разве?

— Здесь еще что-то. — Ке быстро прочел. — Записка от т'ана Халтерна, отправлена сегодня в полдень. Встреча в зале у Андрете… У них есть какие-то сведения о новом Т'Ан Мелкати.

Зал оказался очень большим, стены его были сложены из кирпича, покрытого желтой глазурью. Низкий потолок подпирал двойной ряд раздвоенных колонн. На ромбовидных окнах висели шторы из серебряных дисков на ниточках, которые, вращаясь, сверкали на весеннем солнце.

Снаружи еще было сыро, и геометрически правильный рисунок покрывавшей пол плитки был затоптан грязными шестипалыми следами. На дверях висели портьеры из серебристого жемчуга, раздвинутые в стороны и подвязанные к пилястрам, чтобы оставались свободными проходы.

На возвышении возле одной стороны зала стоял мягкий стул без спинки. Стена позади меня была расписана спиралевидными символами Богини. Зал заполнялся представителями та'адура и такширие, однако возвышение пока оставалось пустым.

Родиона как всегда не было рядом. Я не могла обнаружить ни Халтерна, ни Рурик, а потому радовалась каждому знакомому лицу, какое замечала.

— Т'ан Бродин.

— Кристи. Значит, вы уже слышали новость? — Он отошел в сторону, чтобы пропустить нескольких т'анов.

— Мелкатийцы выбрали себе нового Т'Ана, да, слышала. И нам уже известно, кто это?

— Нет, это держится в секрете, пока о том не объявит Корона. — Он пожал плечами. — Лично я предположил бы, что это кто-нибудь, кто так же родом из телестре СуБаннасен.

Такая информация мне не нравилась.

— Неужели это Ореин Орландис?

— Сомневаюсь… — он не договорил. — Вот они идут.

Мое постоянное место возле одной из колонн позволяло мне хорошо видеть заполненное теперь возвышение. Там стояли Андрете, Сутафиори и многие члены такширие. Один из стражников Короны ударил по натянутой на раму барабанной коже, и все разговоры прекратились.

— Выслушайте меня! — Голос Сутафиори легко доносился до самого дальнего угла зала. — Я созвала вас, представляющих Сто Тысяч. Итак, слушайте, что я объявлю вам, и передайте это известие дальше. Выбрана Т'Ан Мелкати.

Барабан прогремел еще раз и смолк.

— Символ Мелкати возвращен из телестре СуБаннасен. — Ореин Орландис выступил вперед с простой серебряной диадемой в руках и передал ее Короне.