Янина Жураковская - Хранители времени

— Агент Малдури! Агент Склади! — заорали пришельцы, нацеливая на «злыдней» артефакты вроде того, что валялся завязанным в узел на полу, только меньше. — Всем стоять! Бросить оружие! Руки за голову! Не двигаться! Шаг в сторону будет приравнен к попытке побега! Прыжок на месте — к попытке улететь! Проваливание сквозь землю карается предупредительным в голову!

Терминатор удивлённо заскрежетал, мумий согласно зарычал. По залу прокатился приглушенный гром, и двое не-живых задумчиво почесали лбы, в которые пришлись оба предупредительных. Агенты ошеломлённо уставились на своё оружие.

— Боже ж мой, не стоит так волноваться, мы решительно согласны! — воскликнул неугомонный горгул. — Но таки позвольте полюбопытствовать, шобы потом не было мучительно больно, шо ви хотите во-первых? Руки вверх или оружие на землю? А крылья куда?

Агенты невольно подались назад: вид у горгула был внушительный. Для тех, кто не знал его близко — пугающий. Для тех, кто знал — кошмарный.

— Молчать, пришелец! — у правого агента судорожно дернулась щека, трубка обиженно рявкнула, и — дзииинь, чирк, чирк, шварк! — на ботинке парня появилось аккуратная дырочка. Взвыв, тот запрыгал на одной ноге. — А мне не больно, а я не боюсь! Тебе не запугать федерального агента своими грязными инопланетными трюками! Я тебя!.. — Он заметил Зикку. — И тебя, тварь из бездны! — Он заметил Гапона. — И тебя, осьминожья морда, и тебя… святой Линкольн, человек и лимузин, да сколько же вас?!

— Америкосы, маму их Америку пополам, — с непередаваемой интонацией выговорил барабанщик. — И прочистить бы им мозги, да где они?

— Коммуняки! — немедленно среагировал левый агент, едва не по плечо засовывая руку в подсумок, обладавший, видимо, теми же свойствами, что карманы Ларвеора. — Красная плесень не дремлет! Русские не простили нам победу во Второй мировой и вступили в сговор с зелёными человечками с Марса и желтыми гоблинами Альфы Центавра! — Он, пыхтя, вытянул из подсумка громадную стальную трубу и взвалил её на плечо. "Базука, — отметили барды. — Заряженная". — Кстати, спасибо, что продали Аляску. Она нам очень нравится. Всем лечь и заткнуться, motherfacking!!!

— Простите нас, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс повар. — В народе не без урода.

— Товарищи маги, — взмолился один из бардов-лютнистов, — падаю в ноги, бью поклоны, рыдаю навзрыд — киньте "трах-тибидох, покрывайся мхом плешивый лох" на этих человеков, надо очень! Роллекс даю "мадэ ин Чина"! Почку на отсечение!

Кристанна и Сивер задумались. Слить три проклятья несмежных разделов — пентакль Безумия, Прочь-покровы и "моховой заговор" — в одно было задачкой не из лёгких. При той магии, что витала в воздухе — ещё и очень опасной. Но квартеронка обожала технические артефакты, а почка, извлеченная из тела живого человека с его ведома и согласия, давала Сиверу возможность опробовать несколько чудесных заклятий. Искушение было очень велико.

Пока маги разрывались между жадностью и осторожностью, воздух за спинами ничего не подозревающих агентов вдруг замерцал белым, синим и алым, обрисовывая нечто вроде призрачной светящейся арки в два человеческих роста. А затем из неё пружинистой походкой вышел человек.

Ларвеор поднял голову. Задрал её выше… ещё выше… и ещё… но гость никак не хотел кончаться. Макушки обоих агентов находились где-то на уровне его груди. Железного болвана «термонатора» новоприбывший был вдвое шире в плечах и мускулистей раза в три.

— Ма-ама… — потрясённым хором выдохнули девушки, не исключая эстетку Леориэль и привередницу Кристанну. Потрясаться, право слово, было с чего! Гордо поднятая голова, русые кудри, загорелое лицо, синие как небо глаза, безумно обаятельная улыбка. И ощущение безмерной, неодолимой и неумолимой силы, могущей двигать горы, поворачивать вспять реки и обращать в прах сталь и камень. Ларвеор, помрачнев, положил ладонь на пояс, в котором всегда носил амулет Белого шквала: чутье подсказывало, что это существо не удержит даже Жемчужная сфера, если ему вздумается её проломить.

Богатырь мгновенно оценил обстановку, стремительно шагнул вперёд и огромными — с лопату каждая — ручищами почти нежно впечатал агентов друг в друга. Те свалились на пол, как кули с мукой.

— Подобру да поздорову вам, хозяева, — низким рокочущим голосом вымолвил великан, кланяясь «злыдням» в пояс. "Так, верно, большой заренский колокол звонит", — отстранённо подумал Ларвеор, крепче стискивая пряжку. — И вам особливо, девицы красные. А кто сии два молодца одинаковых с лица?

— Мамочка… — промямлили девицы. Мужчины нахмурились, ревниво косясь на пришельца. Гапон с выражением полного недоумения на осьминожьем лице посмотрел на девочек, потом на парней, но ничего не сказал.

— А вы сами кто будете? — спросила Малинка, отврати… обольстительно (как она себе это представляла) улыбаясь. Даня едва не захлебнулась ядом.

— Я-то? — богатырь склонил голову набок, чтобы лучше видеть дриаду. Он носил мешковатые серо-зеленые штаны и высокие ботинки наёмника, тонкая безрукавка, украшенная вязью незнакомых рун, плотно обтягивала мощный торс, на шее поблескивала металлическая цепочка. Ничего напоминающего оружие Ларвеор не заметил. Это его насторожило. — Я…

— Это же Вася! — восторженно взвыли барды. — Наш Вася!!!

— Он самый, — скромно прогудел тот. — Здравы будьте, земляки!

Вася помахал бардам ручищей и дружески хлопнул по плечу подошедшего «термонатора». Тот устоял с невероятным трудом. Отчётливо поняв, что будь у Васи на то желание, он мог бы запросто вогнать железноголового в пол по уши, Ларвеор помрачнел сильнее.

— Здрасьте, — сухо сказал Ярок, дергая Зикку за рукав. Горгона сердито отмахнулась. Глаза Гапона стали похожи на два желтых блюдечка, щупальца недоуменно зашевелились.

— Вечер, смертный, — в голосе Сивера позвякивали осколки льда, но спичку к нему подносить не рекомендовалось. Только что воссозданный хрустальный шар разлетелся острыми сверкающими брызгами. Стёкла в очках Ярока покрылись сетью мелких трещин.

— Вах, здравствуй, дарагой! — недружелюбно оскалился Аринх и под нос себе прохрипел: — Чтоб ты в арык упаль, шэлудывый сын аднаглазава стэпнова шакала… Падхады, знакомытца будэм, слющай!.. Абэззяна, сын осла…

— Штало быть, Вашья, — заметил Шольд тоном, каким обычно убелённые годами целители говорят: "Облезаем, значит? Интересненько…" — Вше яшно.

— Васенька… — прошептали девушки, таращась на богатыря так, словно он был новым сортом карамели из лавки "Сумасшедшие Сласти".

Пока Фиораветти, Даня и Малинка изображали из себя скульптурную группу "Пораженные молнией", а Зикка сосредоточенно наматывала на палец один из своих локонов, не обращая внимания на жалобное шипение змейки, Леориэль решительно расшнуровала куртку, поправила воротник… И Кристанна, изящно поведя плечиком, оттёрла её в сторону и послала красавцу Васе пламенный взгляд, от которого простой смертный свалился бы с кровоизлиянием в мозг. Ярок подавился неосторожно отхлебнутым из фляжки компотом и обеими руками схватился за горло. Шольд сделал вид, что подавился. Сея радостно ахнул и что-то зашептал себе под нос, то отстукивая ритм, то высчитывая на пальцах слоги — капризная и ветреная Муза ниспослала ему вдохновение. Рюиччи издал слабый хрип и, бормоча: "Я люблю Риссочку, золотце мое, единственную, ненаглядную, только её!", прикрыл лицо крыльями. Сивер сжал губы так, что они превратились в узкую белую полоску. Эльфы не наделены столь выразительной мимикой как люди и тролли, и обуревающие их чувства зачастую способны понять лишь другие эльфы или прозорливцы вроде Ларвеора. Но будь Сивер человеком, одним его видом можно было бы проклясть десяток-другой врагов.