Артур Баневич - Похороны ведьмы

Дебрен позволить себе этого не мог. Три клепсидры? Он был глупцом, оценивая запас своих сил на такую вечность. Возможно, он выдержал бы столько на морозе и на ветру, если б все время разогревался бегом. Но уже сейчас он с трудом заставлял себя поддерживать тяжелую медленную трусцу. Мышцы были неподатливыми, остывшими и болели при каждом движении, а перемерзшим легким не хватало дыхания. Он начинал умирать.

Это помогало. Может, даже больше, чем надежда.

Он присыпал лицо мертвого рыцаря несколькими горстями снега. К счастью, человек из стога уже раньше прикрыл ему веки, и Дебрену не пришлось смотреть в остекленевшие, полные молчаливого укора глаза.

На полянке валялись поломанные ветки и камни, но он потерял несколько бусинок и потратил много сил на то, чтобы обыскать окружающие заросли и найти действительно крупный камень. При этом он отчетливо понимал, что не сможет ударить больше, чем один раз.

Появилась мысль о большом, теплом, светлом доме с цветами в саду. О той, для кого он мог бы срывать эти цветы. А потом он прикрыл глаза, поднял большой, как конская голова, камень и резко опустил его прямо на припорошенное снегом лицо рыцаря.

Сначала он почувствовал запах дыма и лишь потом увидел башню. Босоногий тоже должен был ее заметить. Именно поэтому, а не в приступе внезапного отчаяния или из-за потери ориентации, он сошел с тропинки и полез напрямик, по пояс в снегу.

За полосой зарослей было немного свободного, сравнительно плоского пространства, скальный выступ, на котором возвели башню, и два строения. Ближайшее к башне, поменьше служило, вероятно, жилым домом и мастерской для команды из четырех человек. У него были большие прикрытые ставнями окна, маленькие двери и труба. Второе строение, размерами сравнимое с конюшней или сараем, должно быть, служило складом и силочерпалкой. А может, и нет – трудно сказать, потому что, кроме кучи обугленных балок, от него остался только каменный фундамент, да по всей округе витал запах гари.

Дебрен, двигаясь чуть медленнее по испещренной следами площадке, в первый момент подумал о пожаре. Но это был не пожар. Во всяком случае, не типичный, вызванный невнимательностью, который в панике начинают гасить. У стены дома стояли две деревянные бадьи, слегка присыпанные снегом, а от тропки к возведенному над ручьем водосборнику не уходили новые ответвления, кратчайшим путем ведущие к сараю. Вообще большая часть следов казалась старой, размазанной от ветра, дневного таяния и снегопадов. Походило на то, что четверо проживающих здесь чародеев равнодушно взирали, как гибнет хозяйство.

Только подойдя ближе и получив возможность осмотреть дом как следует, он по-другому оценил поведение жильцов. Возможно, они не спасали сарай потому, что надо было спасать нечто более важное. А может, просто спасать было некому.

С домом что-то было не так. У него отсутствовала четверть крыши. Труба переломилась пополам и походила на сломанный зуб. Один ставень сорвало с петель и забросило в кусты ежевики, в другом было несколько дыр, некоторые размером с кулак. Для известной своей расточительностью и показухой Телепортганзы это выглядело довольно странно.

Дебрен остановился на полпути между домом и башней. Растирая плечи и промежность, он пытался понять, почему нигде не видно ни единой горящей лучины и вообще что тут произошло. При этом он упорно отгонял от себя назойливую мысль, что не найдет здесь ни людей, ни помощи. Это было бы равносильно смертному приговору.

Разваленная крыша… Что это, черт побери, могло быть? Огромный онагер, заряженный одним из новомодных грибообразно взрывающихся снарядов либо дробью со щебенкой, мог вызвать такие разрушения. Но только полный кретин, вдобавок совершенно не считающийся с расходами, поволок бы огромный онагер на эту гору. Да и зачем? Так, может, дракон? Низко летящий дракон, задев за гребень крыши, мог тоже недурно наворочать. Но летающий дракон зимой? Нет, глупости. Зимой, чтобы полететь, дракону надо раздобыть очень большой онагер и выстрелиться из него. К тому же еще выбитые наружу окна…

– Эй, ты! – Окрик, хоть и сильно приглушенный, был столь неожиданным, что Дебрен чуть не подскочил. – Пшел вон, извращенец! Застрелю!

Голос был молодой. В нем звучал плохо скрытый страх, а доносился он со стороны башни. Точнее – из смотрового оконца в ее обитых брусьями дверях. Кричал подросток или совсем молодой мужчина. Но Дебрену было просто холодно, поэтому, направляясь туда, он продолжал держать руки низко.

– Я из Фрицфурда, от Герсельбрюкера! – крикнул он. – Отворяй быстрее, иначе мои драгоценности вконец отмерзнут.

– Из Фрицфурда? А где твой конь?

Было темно, двери прятались в глубокой нише, а у Дебрена от холода болела голова. Он даже не пытался укрепить чарами глаза и проверить, не поблескивает ли за черным прямоугольником оконца острие болта или стрелы. Сейчас, когда он ускорил себе пульс и поднял магией кровяное давление, спасаясь от обморожения, его могло от таких фокусов здорово тряхануть. Первый Принцип: минимум усилий. С болтами бывает всякое, а кровоизлияние убило бы его наверняка.

– Я что, по-твоему, ехал на коне совсем голый? Подумай немного, прежде чем говорить! Тебе платят за то, что ты думаешь, черт бы тебя побрал!

– Думает здесь мэтр Ганус. А я только зеркала устанавливаю. Стой, извращенец! Куда лезешь? Я сказал: пошел прочь! Возвращайся в лес, быстро! Иначе так камнем садану, что он у тебя через жопу вылетит!

– Чем?

– Я же ясно говорю, разве не так? Камнем. Из пращи. Размером с кулак.

– Дурной ты мужик! – Дебрен наконец потерял терпение _ Собираешься в меня камнями из пращи метать? Сквозь эту щель в двери? Кто тебя на работу нанял?

– А что? – пролаял немного неуверенно специалист по установке зеркал.

– А то, что ты глуп, как трухлявый пень! Отворяй дверь немедленно! Не видишь, я голый?

– Это-то я как раз вижу! Потому и не собираюсь впускать внутрь, господин извращенец! Мне еще моя задница дорога!

– Открывай, слышишь! – рявкнул магун. – Если ты меня на этом дьявольском морозе еще хоть бусинку без нужды продержишь, то я так тебя раздолбаю, что самый лучший укладчик мозаик твою задницу из частей не соберет. Знаешь, с кем ты разговариваешь, сопляк? Я Дебрен из Думайки, заместитель Пекмута фонт Герсельбрюкера, старшего над всей Телепортганзой!

– Тили-тили, чили-пили, -заверещала дырка в дверях. – Гляньте на него, голодранца благородного. Думаешь, если ты вместе со своей головой под лысого выбрился, так мага-практиканта обманешь? Ишь ты!

Что-то стукнуло о доски – видимо, зеркальщик плохо рассчитал удар и саданул рукой по засову. Когда он заговорил снова, то немного шипел и был очень зол.