Джо Аберкромби - Полмира

Перо падало вниз, медленно, медленно, и каждый взгляд с обеих сторон был прикован к нему. Его подхватил вихрь, вертел и крутил. Оно падало вниз, и вниз, и каждый на обеих сторонах затаил дыхание.

— Мать Война, пусть она выживет, Мать Война, пусть она выживет…

В миг, когда тот клочок пуха коснулся скошенной травы, Колючка прыгнула. Она не забыла уроков Скифр. Они были в ее плоти. Всегда атакуй. Бей первой. Бей последней.

Один шаг, и ветер ринулся на нее. Горм стоял неподвижно, наблюдая. Два шага, и она втоптала перо в грязь под своим каблуком. Он все еще стоял, замерев. Три шага, и она оказалась перед ним, крича, высоко взмахнув топором Скифр, низко опустив меч, выкованный из костей ее отца. Теперь он двигался, двигался, чтобы встретить ее, и ее клинок обрушился на его, а топор выбил щепки из его щита.

В этот миг она поняла, что никогда еще не сражалась с таким сильным человеком. Она привыкла, что щит поддается, когда она бьет по нему, привыкла сотрясать человека тяжестью своих ударов. Но бить по щиту Горма было все равно, что бить по глубоко укоренившемуся дубу. Удар по его мечу потряс ее от ладони до кончика носа, и заставил застучать сжатые зубы.

Впрочем, Колючка никогда не была из тех, кто лишается силы духа от первой неудачи.

Горм опрометчиво выставил левый сапог вперед, и она низко нагнулась, пытаясь подцепить топором и свалить его. Он ловко шагнул назад всей своей громадной массой, и она услышала, как он заворчал, почувствовала, как приближается огромный меч, хлестнувший по ней, как хвост скорпиона. Она лишь качнулась под ним, когда он пролетел мимо под ужасным углом, удар, который раскалывал щиты, раскалывал шлемы, головы, и ветер от него холодил ее лицо.

Она изогнулась, в надежде, что он раскроется от такого удара, но он не раскрылся. Горм держал этот чудовищный клинок так же аккуратно, как, наверное, ее мать держала иголку. Ни ярости, ни безумия, все под контролем. Его глаза оставались спокойными. Дверь его щита ничуть не приоткрылась.

Она решила, что этот первый обмен затянулся, и отскочила назад в свободное место, чтобы подождать очередного шанса. Подождать, пока он откроется сильнее.

Медленно, тщательно, Ломатель Мечей сделал один шаг к центру квадрата, ставя на дерн свой огромный левый сапог.

— Да! — прошипел Ральф, когда Колючка нырнула, начиная шквал ударов. — Да! — Клинки загрохотали, оставив шрамы на щите Горма, и Бренд сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.

Он задохнулся, когда Колючка прокатилась под сияющей аркой меча Горма, поднялась, рыча, чтобы ударить по его щиту, презрительно отбила сильнейший укол и отскочила назад из пределов его досягаемости, используя всю ширину квадрата. Она начала атаку пьяной танцующей походкой, оружие качалось, как делала Скифр, и Горм изучал ее поверх кромки своего щита, пытаясь отыскать систему в хаосе.

— Он осторожен, — прошипела королева Лаитлин.

— На нем нет доспехов его пророчества, — пробормотал Отец Ярви. — Он ее боится.

Король Ванстерланда сделал еще один медленный шаг, снова втыкая сапог в землю, словно закладывал краеугольный камень зала героев. Он был самим спокойствием, а Колючка была самим движением.

— Как Мать Море против Отца Земли, — прошелестел Ральф.

— Мать Море всегда побеждает в битве, — сказала Лаитлин.

— Если у нее есть время, — сказал Отец Ярви.

Бренд поморщился, не в силах смотреть, не в силах отвернуться.

— Мать Война, пусть она выживет…

Щит Горма бы тверд, как ворота цитадели. Колючка не смогла бы пробить его, даже будь у нее таран и двадцать сильных мужиков. И идти вокруг вряд ли будет легче. Она никогда не видела, чтобы щит держали так умно. Он быстро двигал им, и еще быстрее двигался за ним, но он держал его высоко. С каждым шагом, что он делал, его огромный левый сапог высовывался слишком далеко вперед, и под нижней кромкой показывалось неблагоразумно большая часть ноги. Каждый раз, как она это видела, это все больше казалось ей слабостью.

Заманчиво. Так заманчиво.

Быть может, слишком заманчиво?

Лишь глупец будет думать, что у такого прославленного воина не будет никаких уловок, а Колючка не была дурой. Будь быстрее, жестче, умнее, как всегда говорила Скифр. У нее были свои уловки.

Она скосила глаза на этот сапог, облизнула губы, словно смотрела, как приносят мясо, достаточно долго, чтобы убедиться, что он видел, как она смотрит, а потом двинулась. Его меч вылетел, но она была готова, скользнула вокруг него, топор Скифр хлестнул вдоль, но на высоте плеча, а не внизу, где он его ожидал. Она увидела, как расширились его глаза. Он качнулся назад, дергая щит вверх, отбил топор кромкой, но зазубренный клинок все равно ударился в его плечо, и кольца кольчуги полетели, как пыль от выбиваемого ковра.

Она ожидала, что он отпрянет назад, может даже упадет, но он смахнул ее топор, словно это было грубое слово, и надавил вперед, слишком близко для своего меча, или ее. Кромка его щита попала ей в рот, она споткнулась и зашаталась. Ни боли, ни сомнений, ни головокружения. Потрясение от удара лишь сделало ее сильнее. Она услышала рык Горма, увидела, как Мать Солнце отразилась на стали и отшатнулась назад, а его клинок просвистел мимо.

Этот обмен она тоже сочла слишком затянувшимся, но теперь они оба были задеты.

Кровь на его кольчуге. Кровь на кромке его щита. Кровь на ее топоре. Кровь у нее во рту. Она сжала зубы, глядя на него, издала воинственный рык и сплюнула красным на траву между ними.

Кровь

Вид крови внезапно вернул собравшихся воинов к жизни, как свору собак, и шум стал таким оглушительным, что громче не было бы, даже если б шла битва.

С гребня напротив ванстеры визжали молитвы и кричали проклятия, с гребня позади гетландцы орали что-то бесполезно-подбадривающее, давали бесцельные советы. Они стучали топорами по щитам, мечами по шлемам, и создавали грохот настолько страстный и яростный, что он мог бы разбудить мертвецов в курганах, мог бы пробудить богов от их дремы.

Больше всего на свете люди любят смотреть, как другие люди встречают Смерть. Это напоминает им, что они еще живы.

На той стороне квадрата, среди рычащих, выкрикивающих ванстеров, Бренд видел Мать Исриун, багровую от ярости. И Мать Скаер рядом с ней, которая смотрела на состязание, спокойно прищурив глаза.

Горм широко взмахнул сверху, и Колючка отпрянула, его меч промахнулся мимо нее на ширину ладони, и разрезал громадную рану в земле, фонтан травы и почвы взметнулся вверх. Бренд укусил себя за палец, болезненно сильно. Если всего лишь один такой удар попадет по ней, то тяжелая сталь сможет разрезать ее ровно напополам. Казалось, что уже прошел целый день с тех пор, как началось сражение, а он за все это время еще ни разу не вздохнул.