Марина Ефиминюк - Магические узы

− Ветров старший, − сдавленно прошептала я, по-настоящему страшась муки различить знакомый баритон еще раз, но страстно желая этого.

И снова голос забормотал мне в ухо: '…Это Ратмир. Оставьте сообщение, и я перезво-ню'.

По щекам текли слезы, а фразы повторялись и повторялись бесконечное число раз: '…Я перезвоню'.

− Перезвони мне, пожалуйста, − жалобно попросила я автоответчик. Уже не существуя, Ратмир ласкал меня и оставался рядом. Всхлипы утихли, тело ослабело. Вытерев нос, я снова потребовала от практически разрядившегося приборчика:

− Ветров старший.

Тишина заполнилась тихим треском и шипением, а потом грянул длинный гудок…

Сердечный стук оборвался, чтобы в следующий момент оглушительно загрохотать. Чуть живая от волнения я выпрямилась на качелях, вслушиваясь в длинные гудки, казавшиеся мне самой чудесной музыкой… и коммуникатор отключился. Экран медленно затухал, становясь черным.

− Нет! − вырвалось у меня, и, задохнувшись, я почти подпрыгнула. − Нет, нет! Только не сейчас!

Пальцы без толку тыкали в умершее зеркало, и оно никак не отзывалось на касания. Во мне взбурлила злость.

− Проклятье!

Бесполезный приборчик был отброшен в гневе, и, звякнув, разлетелся на зеркальные ос-колки о мощный ствол дуба.

− Эй, ты там с кем воюешь? − раздался недоуменный возглас Богдана. В смятении я вскинулась, заметив фигуру брата в круге света на полянке. Лицо, полузакрытое капюшоном куртки, озарялось маленьким фонариком, и, казалось, что свет прочертил у носа глубокие чер-ные шрамы.

− У тебя есть коммуникатор? − выкрикнула я, вскакивая с качелей, и едва не рухнула во влажную траву, запутавшись в пледе.

− Веда, ты чего? − брат недоуменно следил за моим стремительным приближением. Не смущаясь, я полезла лихорадочно трясущейся рукой в карман Богдана, стараясь нащупать ком-муникатор. От нетерпения не получалось устоять на месте, и ноги пританцовывали. − Ты рех-нулась? − Брат попытался отодвинуться.

Неожиданно за толстыми разлапистыми дубами вспыхнули фары. Странное предчувст-вие заставило меня замереть и отойти на шаг, внимательно вглядываясь в лицо Богдана.

− Истомин, − хрипловато уточнила я и прочистила горло, набираясь смелости, − а кто тебя привез?

Вслед моему вопросу в тишине леса оглушительно взревел мотор автокара, словно бы водитель в раздражении слишком сильно нажал на педаль газа. Свет замелькал между деревьев, отдаляясь. Я проводила огни смятенным взором, а потом снова глянула на Богдана. Тот замкнулся, сжав челюсти.

Ответ пришел сам собой, и правда выглядела еще более неправдоподобной, чем ложь, ведь Богдан просто не мог поступить так жестоко!

− Тебя ведь привез Ветров? − за этим вопросом стоял десяток других, еще более мучи-тельных и неудобных.

− Веда… − брат замялся, пытаясь найти удобоваримое объяснение, и нервно сунул руки в карманы.

− Ратмир ведь жив? − мне было по-настоящему страшно произнести вслух слова, кото-рые дарили надежду. Я не могла ошибиться, такой пытки не пережить и за три долгие жизни!

− Ты о чем? − не слишком искренне проворчал брат в ответ, явно чувствуя неловкость. Он старательно и трусливо отводил взор, а потом и вовсе отвернулся, не в состоянии врать мне в глаза.

− Ты позволил мне думать, что он погиб?!− прыснув нервным смехом, я прикрыла рот дрожащей ладошкой и попятилась.

− Я не понимаю, почему ты решила, будто он погиб, − все еще пытался защищаться Бо-гдан, а ноги, утопая во влажной траве, шаг за шагом отделяли меня от брата, и между нами не-зримо оседала земля, образовывая огромную бездонную пропасть.

− Ну, ты и ублюдок, Истомин… − прошептала я помимо своей воли.

Богдана перекосило от обидного словца. Вспылив, он цапко схватил меня за руки, с си-лой сжав запястья, и дернул к себе:

− Расслабься!

− Пусти! − с возмущением выдохнула я, пытаясь освободиться, и едва не свернула го-лову, следя за растворявшимися в темноте огнями автокара, выезжавшего на основной тракт мощеной просеки. − Пусти же!

В груди зарождалась горячая слепящая паника оттого, что прямо сейчас Ратмир уедет, а я его так и не увижу.

− Ты останешься! − твердо произнес Богдан. − Поняла меня?!

− Он жив! − мне казалось, что старший брат медленно поджаривает меня на огне, проворачивает вертел над причинявшими нестерпимую боль языками пламени. Кровь кипела. Ужас, что прямо сейчас Ратмир скроется, сводил с ума. − Отпусти же ты!

Я отпрянула от Богдана и, пока он не опомнился, опрометью бросилась наперерез авто-кару. Перед глазами прыгало, и ноги скользили на влажной траве. Мне казалось, что из легких выкачали воздух.

− Ведка, стой! Вернись обратно! Здесь охранные контуры! − раздалось далеко сзади. − Я тебе запрещаю!

Стремглав я припустила через полянку к полоске дубов, за которой испарились огни ав-токара. Стоило пробраться через колючие кусты к деревьям, как ноги запнулись о закостенев-шие корни, вылезавшие из-под земли. Мне казалось, что Богдан меня преследовал, чтобы вер-нуть в дом, но ни падение, ни разодранные ладони не могли остановить меня.

Тракт оказался пуст. Из груди вырывались хриплые сипы, в висках стучала кровь, и бок нестерпимо кололо. Уперев руки в колени, я согнулась пополам и попыталась вернуть дыхание. Похоже, счастье сегодня окончательно повернулось ко мне затылком.

Душераздирающий скрип тормозов облетел эльфийский взволновавшийся лес. Обомлев, я медленно выпрямилась и сорвалась с места, ринувшись к освещенному перекрестку двух трактов. На развилке ноги по инерции проскакали сажень, хотя взор уже остановился на бро-шенном посреди мощеной дороги автокаре с зажженными фарами и распахнутой водительской дверцей. На брусчатке темнел длинный след от покрышек.

Ратмир стоял в круге фонарного света, похожий на болезненно-четкую тень. Он сцепил пальцы на затылке и, запрокинув голову, крепко задумался о чем-то. Сама поза выдавала на-пряжение. В груди разгоралась оглушительная слепящая радость, а за ней нахлынуло невероят-ное облегчение, едва колени не подогнулись.

− Эй! Салве! − замирая, выкрикнула я приветственное слово, единственное какое пом-нила на аггеловском языке.

Мужчина вздрогнул и медленно оглянулся, как будто не веря собственным ушам. Узна-вание происходило не сразу, с оттяжкой, и нахмуренное лицо Ратмира постепенно светлело. Я сорвалась с места и бросилась к нему, не чуя под собой ног, словно бы на спине, как в детстве, снова выросли ангельские крылья.

Человечество еще не придумало момента слаще, чем тот, когда мои руки обвились во-круг Ратмира. Я отчаянно прижалась всем телом, желая слиться и стать с ним, горячим и род-ным, единым целым. Он глубоко вдыхал запах мытых волос и стискивал сильнее и сильнее, что-то неразборчиво бормоча мне в макушку.