Дарья Снежная - Артефактика. От теории к практике

Он задумчиво помолчал.

— Поздно спохватился. После выписки из больницы меня без твоего запаха, без твоего присутствия ломало, как опиомана без новой дозы. Да еще и ты ничем не облегчала мне задачу! — Макс обвинительно ткнул меня пальцами под ребра, я взвизгнула от щекотки, отпихнула его руку локтем и снова устроилась на широкой надежной груди.

Нет, я определенно вошла во вкус — слушать признания мне весьма даже нравилось. Особенно если вспомнить, как задевала меня тогдашняя Максова холодность. Приятно осознавать, что не я одна маялась!

— Так что за то время, что прошло с моей выписки, я успел все обдумать и взвесить. Я потому и не торопился получить твой ответ немедленно, Нинон. Ведь у меня было время для принятия решения. И было бы справедливо дать и тебе принять его взвешенно тоже. К тому же, — Макс улыбнулся, — я мужчина и я старше. А ты девочка, тебе простительно метаться…

Я спрятала смущенную улыбку на его груди. Право слово, метаться я могла бы и поменьше, чего уж там…

— Не смущайся, Кудряшка. Это древний, как мир, ритуал, который исполняют мужчина и женщина от начала времен. Он был, есть и будет, — произнес мой мастер. И добавил, мечтательно улыбаясь в потолок: — К тому же я точно знал, что не позволю тебе ускользнуть, а потому мог не гнаться за результатом, а получать удовольствие от процесса…

Я улыбнулась воспоминаниям. До сих пор не понимаю, откуда он тогда кольцо выудил? И когда сделать успел? Оно не было артефактом — иначе мне в работе пришлось бы постоянно его снимать, чтобы не фонило, но руку своего мастера я разглядела сразу же.

— Мы завтра уезжаем, — буднично произнес Макс, отрывая меня от размышлений.

— Куда? — Я решила, что яблоко достаточно нагрелось, и вгрызлась в розовый бок. Пенный белый сок брызнул во все стороны.

Мужчина протянул руку, и я без лишних вопросов вложила в ладонь надкусанный фрукт, несмотря на то что рядом их стояла полная корзинка.

— В Берконе.

— Уже? — ужаснулась я.

Обещание, что в ближайшее время мы поедем знакомиться с моими родителями, он стребовал в ту же самую ночь, но кто ж знал, что ближайшее время для него — это не обтекаемая формулировка, обозначающая «однажды, неизвестно когда»!

— Что на этот раз тебя пугает? — вздохнул Макс, возвращая мне яблоко.

— Мама тебя придушит.

— Я думал, она жаждет выдать тебя замуж.

— Так от счастья! — Я всплеснула руками.

— Ты мне в дороге шарфик свяжешь, и я его на шею накручу, — невозмутимо парировал Макс. Яблоко снова перекочевало в его руки.

Я попробовала зайти с другой стороны.

— Любимый, ну с чего такая срочность?!

— С того! — мрачно отрезал он. — Трепетные лани открыли сезон охоты.

И добавил проникновенно, глядя мне в глаза:

— Ничего личного, Нинон! Я спасаю свою шкуру.

Мое воображение стремительно стерло меня, метелку и даму, а затем широкими щедрыми штрихами изобразило Макса и табун ланей в шляпках и перчатках, кокетливо помахивающих короткими хвостиками и преданно смотрящих на мастера огромными влажными глазами.

Сдерживать злорадное хихиканье стало сложнее.

— Все, Нинон, — оскорбленно поджал губы драгоценный. — Завтра выезжаем, и точка. А не то я поеду один и сообщу госпоже Аттарии, что ты мне отказала.

— Смерти моей желаешь? — возмутилась я. — Это шантаж!

— В любви, как на войне, все средства хороши, — назидательно выдал Макс известную истину.

За что и получил в лоб маленькой декоративной подушкой. В качестве моей моральной компенсации за проигранное сражение.

Родной город встретил меня двумя деревянными медведями, охранявшими въезд в город, ароматами мокрой листвы и сладких булочек, традиционно ярко-разрисованными ставнями и наличниками и негромким дружелюбным гомоном. Карета катила по булыжной мостовой, привлекая внимание, а мне с каждой минутой было все тяжелее сдерживать предвкушающую улыбку. Чем ближе мы подъезжали, тем больше я понимала, насколько мне на самом деле не терпится представить Макса родителям. Страха не было совсем, только затаенная гордость — пусть увидят, какого замечательного мужчину я себе нашла!

Сердце начало стучать чуть быстрее, когда кучер, безошибочно последовавший всем моим объяснениям, остановился возле двухэтажного дома с низким крылечком и высокими окнами. Серый соседский кот на ступеньках смерил экипаж надменным взглядом, и я невольно умилилась — ну до чего все-таки на Макса похож! Мой мастер подал мне руку, помогая выйти, и я на мгновение замерла, разглядывая: все ли, как раньше, все ли, как прежде? А затем, решившись, поспешила вперед, утягивая мастера за собой. Руку его я так и не отпустила, только сильнее сжала пальцы.

— Мам? Пап? — Мой голос звонко разнесся по дому. — Я приехала!

Они появились почти одновременно. Отец — в дверях мастерской, мать — на лестнице. Было видно — они сорвались бегом на мой голос, а остановила их от выражения бурной радости только мужская фигура за моей спиной. Так что приблизились они уже чинно и неторопливо, вежливо улыбаясь, с трудом скрывая слишком явный вопрос в глазах. На меня нахлынуло запоздалое смущение, и, мучительно краснея, я все-таки сумела выговорить:

— Пап, мам, позвольте вам представить… — Голос сорвался, я покраснела еще больше, и тут Макс шагнул вперед, оттеснив меня от руководства ситуацией, и взял знакомство в свои руки.

Отец сосредоточенно слушал, с некоторым удивлением изучая именитого гостя, а вот мама, раньше всех догадавшаяся, кого я привела, смотрела на меня. И от взгляда ее — изумленно-счастливого — я начинала сиять. Да, это правда, да, это он.

— …Я сделал вашей дочери предложение и не встретил отказа. И с тем сегодня прошу…

— Ну конечно! — совершенно искренне воскликнула эта, вне всякого сомнения, замечательная женщина.

На мгновение в прихожей зависла ошеломленная тишина.

— Мама… — тихонечко простонала я, обреченно ткнувшись лбом в Максово плечо. — Ты бы хоть договорить ему дала!

Искренний смех присутствующих мужчин был нам вознаграждением.

А потом все разом закрутилось, завертелось, понеслось. Мама дорогого гостя крепко взяла в оборот, но Макса это, кажется, ни капельки не смущало. Он охотно отвечал на вопросы, расточал комплименты, шутил, отбивался и чувствовал себя как рыба в воде под этим непрекращающимся шквалом. Отец, прежде чем присоединиться к разговору, послал братьям весточку, чтобы были к ужину. Натан, старший отцовский партнер и помощник, сейчас был в отъезде по делам мастерской. Эли и Тим трудились наемными мастерами, один в Берконе, другой в соседнем городе. Из всех троих только Эли сподобился женой обзавестись и грозился в скором времени превратить меня в тетушку. Но за сыновей мать так не переживала, как за единственную и очень упрямую дочку.