Дарья Снежная - Артефактика. От теории к практике

— Действительно, почему бы и нет, — пробормотал себе под нос Макс, пригубив вино с крайне задумчивым видом.

— А главное очень удобно, — кивнул Вольфгер. — Герцог — ближайший наследник после его высочества. Взойдя на трон, он бы наверняка провел бурное расследование, кто же посмел убить его дражайших родственников. Выловил бы фанатиков и казнил их, оставшись в глазах народа белым, пушистым и безмерно скорбящим…

Лейт немного помолчал, тоже смакуя вино.

— Полный отчет обо всем этом ушел в столицу сегодня днем. Дальше судьбу всех заговорщиков будет решать уже лично его величество. Кстати, предупреждаю — начальство посчитало необходимым упомянуть твое имя и в красках расписать «подвиг лидийского артефактора и слаженную работу стражи». — От последнего словосочетания вервольф поморщился, будто вино в бокале скисло в мгновение ока. Несмотря на принятые извинения, сам себя за случившееся на площади он, очевидно, еще не простил. — Там твой патриотический порыв возносят до небес, так что жди королевской милости. Обзовут национальным героем, и будет тебе великое счастье.

— Вот уж не сомневаюсь, — без особого восторга отозвался Макс. В ряды прославленных защитников короны он явно не рвался.

Все ценные сведения Лейта на этом закончились, разговор плавно утек в иное, куда более обыденное русло, бутылка постепенно пустела. Я особенно не встревала в мужскую беседу, сидя в своем кресле и размышляя о превратностях судьбы.

Надо же, как бывает… живешь, крутишься в рутине и думать не думаешь, что однажды в нее ворвется что-то такое, что будет угрожать твоей жизни и жизни близких. А эгоистичная, по сути своей, попытка уберечь дорогого человека спасет огромное количество людей. И вот сидит Макс на диване, болтает со старым знакомым, периодически поудобнее укладывая больную руку, а где-то в Арданне благодаря ему сейчас арестовывают герцогов, графов и бес еще знает кого. А множество студентов, преподавателей, ученых и простых жителей Лидия спокойно живут и даже не знают, какой беды избежали по счастливой случайности…

— Ну, каково это — ощущать себя героем?

Когда Вольфгер Лейт нас покинул, я уселась Максу на колени и с улыбкой взъерошила русый ежик.

— Пока не понял, — честно признался мастер. — Но раз уж у нас сегодня вечер откровений, Нинон, дорогая, ты не хочешь мне рассказать, что именно ты мне подарила?

Вопроса этого я с опаской ожидала с того самого момента, как целители отпустили Макса домой. Но ни по дороге, ни после в течение дня он так и не был задан. Как выяснилось, рано радовалась!

— Ну… — Я стремительно укрыла взгляд за ресницами. — Это просто свитер!

Зловещее покашливание дало понять, что, если я сейчас не признаюсь, меня будут пытать!

— Просто свитер с чуть-чуть защитой, — торопливо исправилась я.

— Это я понял, — вдумчиво произнес Макс и потребовал устало: — Рассказывай, откуда такие знания.

Я неуверенно на него покосилась. Нет, кажется, не сердится. А потому я торопливо все рассказала, сбиваясь и глотая окончания, пока у него настроение не поменялось!

Макс внимательно выслушал мой рассказ и вздохнул.

— Значит, тебя приняли… а меня в свое время — нет, — поделился он сведениями.

И так печально это было произнесено, что мне его аж жалко стало такого несчастного, больного, да еще и обиженного нехорошими людьми, пожалевшими мальчику толику знаний.

— Ну, это ведь ты меня такую вырастил! — попыталась обнадежить его я.

— Да? — искренне усомнился драгоценный. — А я думал, родители и школьные наставники.

— Ты тоже к этому руку приложил, — заверила я его и пояснила такую настойчивость: — Должно же тебе быть чем гордиться!

— Нинон, — в голос рассмеялся Макс. — Мне и без воспитания Кудряшек есть чем годиться!

Я посмотрела на него, смеющегося, счастливого. Такого радостного за меня и мои успехи, несмотря на это внешнее ворчливое недовольство. Сердце наполнилось нежностью, и так захотелось обнять его крепче, и не отпускать никогда-никогда…

Я прижалась к нему теснее и доверительно сообщила:

— Макс, тебя утешать — сущая каторга!

Мастер смерил меня понятливым насмешливым взглядом и отозвался не менее доверительно:

— Свитер не отдам.

Мне оставалось только притворно вздохнуть. Придется комиссии, а затем и Гильдии, куда отправлялся самый первый экземпляр шедевра, созданного мастером, удовольствоваться вторым. Зря я, что ли, столько проволоки впрок напитала?

Зато, судя по одобрению в любимых серых глазах, звание мастера третьей категории у меня в кармане.

Днем ранее, подготовка к операции

Торговец яблоками с корзиной, полной поздних желто-зеленых фруктов, и продавец пирожков с лотком, на котором горкой высились румяные треугольнички, явно не первый день толкающиеся рядом на ярмарках, чинно беседовали, не забывая то и дело зазывать покупателей.

— Смотри, Алмия к нему идет… яблоки спелые садовые, налетай, не пожалеешь!

— У-у, сушите весла, будет что-то!.. Пирожки горячие, пышные, тают во рту!

— Ох ты ж, крот морской! Монетку бросила!.. Яблоки спелые!.. Щас убьет.

— Пирожки горя-ачие!.. Да не, не убьет. Наш капитан — мужик!

— Я-аблоки, налетай!.. Мужик-то мужик! А я б убил.

— Но хороша ведь, стерва…

— Хороша…

Стражники под прикрытием обменялись понимающими взглядами и продолжили зазывать покупателей, надеясь использовать рабочее время с пользой и выручить чуток монет на последующее обмывание успешно проведенной операции.

ЭПИЛОГ

Селия Тиррей всегда знала, что в один прекрасный день она встретит мужчину своей мечты, и он, едва взглянув на нее, тоже поймет, что судьба предназначила их друг другу. Спустя месяц они сыграют роскошную свадьбу, на которой она будет блистать в расшитом бриллиантами платье и с фамильной диадемой в волосах. Они будут кружиться под звуки вейского вальса, и муж будет смотреть на нее своими прекрасными и влюбленными голубыми глазами. Или зелеными. Или карими. Селия Тиррей была непривередлива.

А несколько дней назад, приехав из столицы погостить к тетушке в Лидий и попав на прием, который организовывал тетушкин муж, городской глава, она совершенно точно поняла, что глаза эти будут серыми. А мужчиной мечты и мужем по совместительству — прославленный артефактор из очень хорошей семьи, прима-мастер Максимилиан Шантей.

Вот только по досадному недоразумению встретиться взглядами в тот вечер им так и не удалось. Сначала мастера закружили в бесконечных разговорах первые городские мужи, а затем он в спешном порядке исчез, сорвавшись по каким-то важным и срочным делам. Но Селия Тиррей не расстраивалась. Она была терпелива.