Алексей Егоров - Повелитель механизмов

Асани сначала лежала чуть отстранившись, затем ее тело само потянулось к теплу, которое я давал. Я все еще был разгорячен, не знаю, что больше сказывалось брошенная доменная печь или недавняя битва. Асани прижалась ко мне сначала осторожно, потом более уверено. Ей следовало согреться, иначе она просто не уснет и будет завтра не в лучшей форме. Я понимал, как сон в неудобном и некомфортном месте сказывается на боеспособности, и пытался создать ей все условия для отдыха. В отличие от меня она не была готова к таким испытаниям.

Асани дрожала и все теснее прижималась ко мне, свободной рукой я накрыл ее частью спальника. Ее ноги и руки были холодные, руки она положила мне на грудь, запустив одну ладонь под рубашку, ногу же — на живот и бедро. Так ей будет теплее, я был уверен, ее дрожь пройдет, а дыхание успокоится.

Мы лежали и отдыхали. Усталость и тяжелый ужин начали сказываться на мне, сон принялся одолевать, но я гнал его всеми силами. Сначала пусть Асани успокоится, почувствует себя в безопасности и уснет, вот тогда и я смогу отдохнуть.

— У тебя много таких убежищ? — спросила она чуть позже.

— Три, кроме этого. Этот лучший, — прошептал я в ответ.

Она зашевелила рукой у меня под рубашкой, ее ногти заскребли мою кожу.

— Ты такой дальновидный.

— Не сказал бы, я учел не все факторы. Не думал, что со мной окажется кто-то еще. Теперь думаю, следует переоборудовать убежища.

— Это не важно, все равно твоя осмотрительность спасла нас.

— Скажешь тоже, у тебя, уверен, тоже есть жилища.

— Не такие уютные, как это.

— Тебе же не понравилось сначала, — я не удержался от колкости.

— С тобой уютно везде, даже тут, — зашептала она мне в ухо. — Если бы не ты, я бы…

Она замолчала, наверное, не зная, как выразить благодарность. Я только отмахнулся, мне благодарности не нужны были. Асани все неистовее карябала мою кожу, словно соскребая грязь с нее. Только сейчас я заметил, что от нее пахнет гораздо лучше, чем от меня. Да, был запах пота и пороха, но кроме этого был аромат женственности, которому не требовались никакие духи. Я же откровенно вонял, после утомительной работы и не менее утомительной битвы. Порох, запах смазки (мои пальцы до сих пор были жирными от нее), пот и канализационная грязь — не лучший аромат, который может учуять женщина. Следовало спиртом омыться, он не только спасает раны от гноя, но и очищает кожу от запахов и грязи.

— Пахнет да? — упавшим голосом спросил я.

— Что? — Асани на миг прекратила царапать меня.

— Ну… от меня. Извини, надо было бы помыться, спирт то есть.

Она прыснула в кулак и сказала:

— От мужчины и должно пахнуть!

— Я же не дикарь какой-нибудь, — обиделся я.

— О да, ты не дикарь, — она пребольно царапнула меня и прорычала, — ты хуже, гораздо хуже!

— Ой, да прекрати!

Я сжал ее ладошку. Асани ворочалась, выбирая себе удобное положение, то ногу сдвинет, то сильнее тазом прижмется, то голову повернет. В общем, сон с ней мне не светил, а я так устал.

— Что ты ворочаешься, — недовольно пробурчал я.

В спальнике уже стало так жарко, что моя кожа покрылась потом, но снять рубашку я не решался.

— Да… вот… — промямлила Асани и успокоилась.

Наконец-то.

— А какие у тебя планы? — спросила она, вырвав меня из пут сна.

— В смысле?

— Что ты намерен делать дальше, у тебя же работа?

Асани легла так, что практически полностью оказалась на мне. Я положил свою руку, под нее. Может быть, это ее удовлетворит. Понимаю, кровать жесткая, но ничего лучше я спрятать тут не мог.

— Буду работать, — что еще я мог ответить.

— А Харан?

— Не будем о нем, не сейчас. Давай утром поговорим, я не хочу терять эту ночь, размышляя о проблемах.

Асани положила голову мне на плечо и замолчала, ладонью она гладила мой живот. Ее дыхание щекотало шею, а нога неприятно давила на мочевой пузырь, но я уже мало внимания обращал на неудобства. Я не заметил, как она расстегнула мою рубашку, но ничего не сказал, так как сон окончательно сморил меня.

То, что наступило утро, я понял только по напряжению в районе паха. Во сне Асани переползла полностью на меня и упиралась коленкой в самое сокровенное место, я смутился, но выбора у меня не оставалось. Осторожно, чтобы не разбудить, я заворочался. Стало легче, но мне все еще требовалось опорожнить мочевой пузырь. Асани, конечно, меня по голове не погладит, если я прерву ее сон.

Оставалось только ждать, что было достаточно тяжело. Моя подруга хоть и была небольшого роста (для меня всякий человек кажется маленьким) все равно ощутимо придавила меня. Впрочем, это было даже приятно, спала она на животе, и я мог ощущать как ее спокойно бьющееся сердце, так и кое-что иное. Другой бы воспользовался ситуацией, но я не мог так поступить. Спящая Асани походила на ребенка, срывать с нее маску покоя я не желал. Но хотел…

Все, что я мог позволить себе, это положить ладонь ей на спину. Асани была горячей и весьма желанной в таком беззащитном состоянии.

Руками она обхватила мой торс, ногами — бедро, а голову уронила на грудь. Ее волосы щекотали мне лицо, но опять же, это было приятно. Я сконцентрировался на ощущениях и отдался мечтам. Это хоть как-то скрасило мое ожидание.

Где-то на границе слышимости обитал Джеронимо, казалось, что он не ходит, а парит над землей. Похоже, что он вынужден был сторожить наш покой всю ночь. Я мысленно извинился перед ним и обругал себя за то, что смею предаваться глупым мечтам.

Выстоять во время боя, когда тебе угрожает смерть во всех ее обличиях, а затем всю ночь бодрствовать, ожидая нападения — чтобы это выдержать, надо быть железным человеком. Либо не быть человеком вообще. Будь я на десять лет моложе, для меня подобный героизм не был бы проблемой, но после той памятной битвы в лесу, я порой чувствовал себя разбитым стариком.

Только в это утро, когда прекрасная дама сопела мне в шею, я мог осознать, что мои раны все еще не затянулись. Я казался себе ужасно уставшим, измотанным человеком, который хотел только одного — покоя. Но этот покой не принес мне облегчения, даже забвения. Мои раны скорее загноились, нежели зарубцевались. Добровольное затворничество было ошибкой, теперь я это понимал.

Но что я мог исправить в своей жизни? Отбросить работу и заняться политической или военной карьерой? Вступить в общество цеховиков? Это все не то.

Нет, уж лучше бы я думал об Асани и ее соблазнительной зрелой плоти, которая так и просилась в руки. Копаться в самом себе можно в любое время, а вот такая удача бывает раз в жизни.

Я не мог бороть с искушением, поглаживая Асани, моя ладонь как бы случайно скользила вниз. Твердая кожа ремня, который она не сняла, останавливал мои шаловливые пальцы, но я чувствовал, что вскоре и эта препятствие будет пройдено.