Алексей Егоров - Повелитель механизмов

Асани взвизгнула пару раз, пока я воспитывал ее по мягким ягодицам.

— Будешь еще мешать или все же делом займешься?! — прикрикивал я не нее.

Не знаю только, каким она тут могла делом заняться, но от ее комментариев у меня уже порядком разболелась голова. Джеронимо наблюдал за нами с легким любопытством, он даже не пытался прийти на помощь хозяйке. С каждым ударом раздражение во мне испарялось, как кусочек сахара в теплой воде. Мы были взвинченными произошедшими событиями и поступали неадекватно, но, не смотря на это, я с удивлением отметил, что получаю удовольствие от процесса.

Я отпустил провинившуюся, она молча ушла к выходу. Зализывать раны, ага. Но рассудок возобладал над чувствами, она уселась на входе.

— Продолжим, — сказал я.

За час мы выгрузили три бочки, складную кровать и спальники. Мы очень устали и еще несколько минут переводили дыхание, только после этого принялись за распаковку вещей.

В отличие от медикаментов бочки с едой были гораздо лучше закрыты, не потому что я опасался, что грызуны смогут добрать до них. Сработала моя привычка, я делаю все надежно. В конце концов, я не выдержал и, чтобы открыть бочку, просто выстрелил в нее.

— Что у вас там за ерунда?! — прокричала вскочившая на ноги Асани.

— Все в порядке, — отозвался я. — Рабочий процесс.

Пуля раздробила дерево, но не задела припасов. Все было в порядке, мы принялись вынимать запасенные мной консервы. В основном тут было мясо, хлеб хранить в таких условиях, конечно, непрактично.

— А открывать тоже револьвером? — спросил у меня Джеронимо.

— Открывашка всегда с тобой, нож — универсальное оружие и инструмент, — наставительно произнес я.

Нет, где-то там под горой ящиков может и лежал специальный нож для консервов, но пока до него доберешься…

Проще было по старинке, как в молодости — ножом. Джеронимо выбрал банку, неумело отрезал крышку и принюхался. Запах его удовлетворил, еще бы, эти штуки могут сто лет пролежать и не испортиться. Впрочем, я и сам бы предпочел более свежие продукты, но выбирать не приходилось.

— Там еще горелка была, чтобы пищу разогревать, — сказал я.

— Я не заметил.

— Тренога такая над емкостью, погляди, должна быть за кроватью.

Джеронимо отложил банку, из которой выковыривал мясо, и отправился на поиски. Я же начал собирать кровать, был бы дальновиднее, оставил хотя бы две. Впрочем, и на одной можно вдвоем уместиться, но что-то мне не хотелось оставаться на ночь в одной постели с Асани. Можно было проснуться, лишившись чего-нибудь.

Собрав кровать, я бросил на него спальник. Не самая удобная лежанка, но бывало и хуже. Если Асани откажется, то я с радостью займу это место, а она может валяться на кирпичах. Для нас с Джеронимо я разложил на полу плащ, вместо подушек скатал рулон ткани. Все равно нам придется стоять на часах по очереди, плавильный завод хоть и брошен, но находится в Городе. Если есть вероятность, что кто-нибудь забредет сюда, то лучше подготовиться к встрече.

Асани сидела у входа и смотрела в противоположную от меня сторону. Похоже, она обиделась, ну и поделом ей! Нечего было меня злить. Когда запахнет вкусной полевой едой, она сама как миленькая пойдет извиняться.

Наивное утверждение, но я тоже был обижен.

Джеронимо нашел переносную печь, я указал, куда ее поставить. В целом получалось миленькое обиталище, не хватало только украшений по стенам. Но вместо картин каменную кладку украшали остатки крицы и угля, тоже своего рода украшение.

На топливо пошло дерево бочки, все равно ее уже нельзя было восстановить. Чтобы отогреться и поесть этого хватит, но для поддержания огня потребуется поискать дров. Это не составит труда, кроме сторожки, на дрова можно было пустить остатки заборов.

Я разжег костер, используя самые простые приспособления — кремень и кресало, ну, и спирт, конечно. Доменная печь высушила доски так, что теперь они занимались от одной лишь искры, а алкоголь мгновенно впитывался в дерево. Дымок уходил вверх, тяга в печи сохранилась прекрасная, вентиляционное отверстие было не замусорено, как я опасался. Подождав пока огонь разгорится в полную силу, я взял несколько консервных банок, вскрыл их и поставил на решетку. Столовые приборы были спрятаны там же, где и еда — несколько вилок, ложки и ножи. Джеронимо взял три вилки, омыл их спиртом и стал дожидаться, когда наш ужин будет готов.

Сухие дрова почти мгновенно прогорали, и от них остались лишь угли. Я подбросил несколько разломанных досок, и опустил треногу с консервами. Вскоре печь наполнилась соблазнительным ароматом мяса, кипящего в собственном соку. Без хлеба есть такую жирную пищу будет тяжеловато, но я думал, что мы как-нибудь перетерпим это.

— Там была еще зелень сушеная, — сказал я. — Посмотри кадки из коры.

Джеронимо покопался в запасах, но не нашел. Я вздохнул, значит в другой бочке, но вскрывать ее уже не хотелось. В животе у меня заурчало, Джеронимо тоже подобрался ближе к еде, но Асани принципиально не замечала соблазнительного аромата. Я знал, что вскоре она сломается, но начинать ужин без дамы, было бы неприлично.

— Долго ты там еще сидеть будешь? — позвал я ее.

— Сколько надо, столько и буду, — ответила она.

— Да неужели? Думаешь, тут тебя кто-то будет обслуживать?

Джеронимо осуждающе посмотрел на меня, но вмешиваться в разговор не захотел. Я его понимаю, находиться между молотом и наковальней небезопасно. Он бы и смылся, но гордость не позволяла.

— То, что я думаю, не должно тебя волновать!

— Да что вы говорите, — я поднялся и направился к Асани, — хватит строить из себя раненую, пойдем есть.

— Я не хочу.

— А я тебя не спрашиваю, хочешь ты или нет. Это приказ.

— Чего-чего?! — она повернулась и недоуменно уставилась на меня.

— Твоя боеспособность ухудшится, если не будешь поддерживать организм в порядке. Тебе необходимы силы, чтобы закончить сражение достойно!

Асани с удивлением смотрела на меня, я же продолжал отсчитывать ее, как старый сержант, разве что без ругани. Асани с интересом выслушала мой монолог, но, очевидно, не поняла смысла сказанного, потому что она вскочила на ноги и принялась орать на меня.

— С каких пор ты тут стал командовать?! Почему я должна слушаться тебя?! И что это вообще такое?! Как ты с женщиной поступаешь?! Может быть, ты еще меня изнасилуешь тут чего доброго?

— Не говори глупостей!

Мои реплики не могли остановить потока яда, что тек из нее. Она брызгала слюной так, словно норовила плюнуть мне в лицо и отравить. Под ее натиском отступил бы целый полк стрелков, что уж говорить обо мне. Вскоре дошло до рукоприкладства, я мог только защищаться и отражать атаки.