Виктор Исьемини - Львы и Драконы
Пронзительный звук разнесся над полем — и от башен отделились высокие силуэты, как будто громоздких сооружений стало вдвое больше. Внутри каждого строения находился тролль — они-то и приволокли тяжелые деревянные вышки сюда, на новые позиции. Только троллям с их невероятной силой было по плечу смещать, хоть и медленно тяжкий груз по пахоте. Теперь труба велела им вступить в бой. Гиганты выступили из-за башен и сразу оказались в гуще сражения, взметнулись их дубины, усаженные стальными лезвиями, обрушились на сражающихся… дико взвыли раненные лошади. Наверняка тролли наносили удары, не разбирая, кто перед ними — союзники или имперские всадники. Но, так или иначе, продвижение знамен с красными львами снова прекратилось. Тролли встали в проемах между башен и перекрыли их. Кто из гевских воинов оказался впереди этой линии, те вскоре пали, и теперь имперцам приходилось атаковать каменных гигантов, занимавших удобные позиции в довольно узких проходах. И грязь великанам мешала меньше, чем лошадям атакующих рыцарей. Кавалерия подалась назад, тролли шагали следом.
И снова, едва схватка сместилась от башен на открытое пространство, преимущество имперцев стало очевидно. Они окружили троллей и оттеснили гевских всадников, которые — впрочем, довольно вяло — пытались пробиться на помощь. Тролли ревели, размахивали дубинами, всадники, лишенные подвижности рыхлой почвой, падали под ударами, но упорно атаковали. Тролли оскальзывались в бурой от крови грязи, спотыкались о закованные в сталь трупы… Вот свалился один гигант, за ним другой… Гырмынг протяжным ревом призвал оставшихся сородичей к отступлению. Разъярившиеся имперцы набросились на отходящих… к линии башен Гырмынг пробился в одиночку. Трое рыцарей — гвардейцы в тяжелых латах — подвели коней к башне в центре и слаженно толкнули в стену. Стрелы (простые, лишенные магического заряда) сыпались сверху, не причиняя воинам вреда. Угол основания глубоко погрузился в жидкую грязь, огромное сооружение с протяжным скрипом, заглушающим крики стрелков на верхней площадке, накренилось и начало падать. Лучники в сине-зеленых плащах, визжа и размахивая конечностями, посыпались со стремительно клонящейся верхушки. Треск, грохот, гулкий удар — башня рухнула в грязь и развалилась на куски.
Гвардейцы, обрушившие строение, устремились в пролом, за ними, перебираясь через горы трупов, уже подходила пехота… На флангах, справа и слева от линии башен, имперцы уже сошлись врукопашную с наемниками… Из-за дождя ни те, ни другие не могли пустить в ход луки, тем быстрее они сблизились и вступили в бой…
Сквозь крики и лязг стали проступил ритмичный грохот барабанов, гевская кавалерия отступала и вместо нее в центре поля навстречу имперцам двинулись ровные ряды рослых солдат в черном.
Глава 41
— Глядите-ка, господа, — Алекиан привстал в стременах, указывая в сторону поля боя, — рухнула третья башня, белые драконы валятся в грязь, а наши львы наступают! И дождь прекращается! Это ли не гилфингов знак?!
Рыцари свиты переглянулись, Кенперт вздохнул, а Валент осторожно пожал плечами. Дождь в самом деле прекращался — но что с того? В мокром королевстве дождь постоянно либо начинается, либо прекращается… либо льет сутками кряду непрерывно…
Что же до львов и драконов… Пешие на флангах сражались, увязая в грязи, почти на том же месте, где вступила в бой. Наемники дрались умело и упорно, численно превосходящая имперская пехота потеснила их совсем незначительно, а в центре…
Как раз в тот миг, когда император произнес слова о «гилфинговом знаке», маршал-некромант взмахнул чудовищным мечом и обрушил лезвие на вырвавшегося вперед рыцаря, клинок разрубил толстую сталь на конской груди и рассек плоть, животное с диким ржанием рухнуло в грязь — а длинный меч продолжил движение, как будто никакого препятствия не встретилось ему на пути. Могнакский колдун сделал шаг, меч над его головой завершил оборот и снова с грохотом обрушился на противника — этот рыцарь успел развернуть коня и нанести удар собственным клинком. Тяжелый двуручник, не прерывая вращения, отбросил меч имперца, перерубил пополам туловище в кирасе и конскую шею — два уродливых обрубка, секунду назад бывшие всадником и лошадью, завалились в грязь, исторгая потоки крови, а некромант сделал новый шаг, вращая красное, разбрызгивающее кровавые капли, лезвие… За спиной мистика трещали барабаны, сплоченной массой шагали закованные в доспехи магики, а зомби, ритмично взмахивая зловеще мерцающими лезвиями, черным клином следовали за колдунами, не сбиваясь с шага и не теряя строя. Имперские кавалеристы, следовавшие в задних рядах, не знавшие о новом противнике, продолжали напирать, охваченные общим победным настроем, а с тылу на следом за ними шли пешие воины, проваливаясь по колено в густо взбитую багровую грязь, перелезая через поверженных троллей и груды тел сраженных нелюдями воинов…
Но император Алекиан этого видеть не мог, так как именно в ту минуту, когда некромант сделал новый шаг, а отброшенные его мечом фонтанирующие кровью обрубки валились наземь, позади свиты раздались крики:
— Во имя Гилфинга Пресветлого! Расступитесь, мои добрые господа! Именем его высокопреосвященства!
Рыцари и латники расступались, удивленно разглядывая монахов, едущих в фургоне. Понурые усталые лошади с видимым трудом влекли фургон, узкие ободья колес глубоко погружались в рыхлую влажную почву… Алекиан оглянулся.
Заметив монаршее внимание, старший из монахов спрыгнул в грязь. Низко поклонился и заговорил:
— Ваше императорское величество, по распоряжению его высокопреосвященства архиепископа Мунта нами доставлен брат Когер!
— А, тот самый пророк…
— Да, ваше императорское…
— Давайте его сюда.
В фургоне засуетились, и рядом со старшим монахом в грязь плюхнулся другой — коренастый седоватый клирик с абсолютно заурядной внешностью. Согнулся в поклоне, забормотал приветствия…
— Приветствую, святой отец, — произнес император, — очень хорошо, что вы присутствуете здесь. Нынче на этом поле, думается мне, решится судьба Мира. Воины Империи, верные защитники Света сошлись в тяжелой схватке с порождениями Тьмы, нелюдями, чудовищам. И с людьми, ничем не лучшими, чем нелюди и чудовища… Надеюсь, вы не откажетесь произнести перед воинами одну из ваших замечательных проповедей?
Высказавшись, Алекиан вновь повернул голову и уставился туда, где сквозь вопли и грохот все явственней звучали барабаны некромантов. Когер торопливо забормотал, как он польщен, какая высокая честь для него… какое счастье лицезреть светлого императора и присутствовать при таких исторических событиях… Повелитель не слушал, он глядел вдаль — глядел, как имперские львы снова пятятся под напором черного клина армии мертвых, как падают один за другим его солдаты, сраженные заколдованным оружием… А их товарищи пятятся, их охватывает паника, ужас перед противниками, которых невозможно остановить!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});