Сборник - Городская фэнтези – 2008

‑ Хох Степан Виленович. ‑ Рыков посмотрел на мое недоуменное лицо и объяснил: ‑ Директор издательского концерна «ТХТ». Крупная столичная птица. С самим премьером знаком. Школьный, блин, однокашник. Приехал к нам по приглашению мэра. Журнал какой‑то организовывать или типа того.

‑ В два часа ночи, ‑ сказал я ехидно. ‑ В сквере, где проститутки собираются. Без охраны. Хороший, видно, должен был получиться журнальчик! С веселыми картинками. Жалко, если сейчас такой многообещающий проект закроют. Кстати, вы мне не ответили, товарищ полковник. Этот ваш Хенде Хох был высшим? Из‑за того здесь и МЧС?

‑ Не был, не был он высшим! И никакой он не мой, понял, парень? А чрезвычайники тут потому, что сначала была версия… ‑ Рыков хмыкнул: ‑ Ну, ты понял. Когда у трупа глотка разорвана, центральная версия всегда одна.

‑ Сначала, значит, была центральная версия, ‑ пробормотал я. ‑ А потом отпала. И крайней оказалась почему‑то моя Мурка. Почему, товарищ полковник?

‑ Потому что есть свидетель.

‑ Здорово! И надежный? Или так, потас… э‑э… девушка какая‑нибудь?

‑ Свидетель надежный. Мой собственный сотрудник. Да ты видел его вчера. Старший лейтенант Куклин. Рулил командой уборщиков. Румяный такой.

‑ И чего он тут забыл? ‑ спросил я удивленно. ‑ Он сутенер? Или мальчик для…

‑ Задолбали твои тупые шутки, Раскольник! ‑ рявкнул полковник. ‑ Спортсмен он, ясно? Совершал пробежку перед сном и увидел, как на человека напало хищное животное. Опознал росомаху. Попытался помочь ‑ так она и его цапнула. А потом скрылась. Хох умер у него на руках.

‑ Где сейчас этот герой? В больнице?

‑ Нет, дома. В больницу ехать отказался наотрез. Раны, говорит, пустяковые. Карьерист хренов! ‑ с внезапным раздражением добавил Рыков.

‑ Под вас копает, ‑ понял я гнев полковника.

‑ Сопля он еще под меня копать. Хоть и выдвиженец кое‑чей. Ты вот что, в сторону не уводи. Короче так. Росомаху надо уничтожить.

‑ Кому надо? ‑ окрысился я.

‑ Всем, ‑ веско сказал полковник. ‑ И тебе в первую очередь, Родион. Убитая она будет просто дохлым зверем. Ничьим, диким животным. А пока живая ‑ она твоя. И сто, блин, человек с радостью подтвердят это под присягой. Могут и такие отыскаться, которые слухи о прежних убийствах людей росомахой вспомнят. Понятно?

Я кивнул. Конечно, можно было начать объяснять, что Мурка вовсе не моя. Что она ‑ существо независимое. Но кто бы меня послушал?

‑ Ладно. Разберемся.

‑ Не «разберемся», Родя. Ты должен сказать: «Есть, товарищ полковник, пристрелить бешеное животное!»

‑ Слушай, Рыков, ‑ отчетливо проговорил я, уставившись ему в переносицу стеклянным взглядом. ‑ Ты тоже брось тупые солдафонские шутки. Можешь своими ментами командовать. Или женой. А мне ты, в общем‑то, никто. Уяснил?

‑ Вон ты какой, оказывается! ‑ неприятно удивился Рыков.

‑ Что, не знал?

‑ Да знал я, Родя, ‑ он расстроенно покачал головой. ‑ Но и ты пойми меня! Куклин, сволочь такая, за это дело зубами уцепится. Ты правильно подметил, у него цель ясная ‑ меня в невыгодном свете выставить. Мне ж его нарочно подсунули, хлыща московского. А он не промах, лезет везде. В каждой бочке затычка. Он уже в курсе, что ты, типа, мой протеже. Что я покрывал тебя, когда слухи поползли, будто росомаха бомжей и наркоманов убивает. Да я не удивлюсь, если Мурка его поцарапала, когда он целоваться на радостях полез. Такой подарок от нее получил!

Я слушал Рыкова, и у меня мало‑помалу созревала одна очень любопытная мыслишка. Прямо‑таки до крайности любопытная. А если учесть некоторые обстоятельства, то и многообещающая.

‑ Эй, ‑ он пихнул меня в бок. ‑ Ты чего лыбишься? Я что‑то смешное сказал?

‑ А? А‑а, нет… Товарищ полковник, вам, как я понимаю, нужно сейчас обелиться перед начальством. Например, найти настоящего преступника, упыря. Чтобы Куклин со своей выдумкой про росомаху‑людоеда оказался полным идиотом. Так?

‑ Да хрен я уже сейчас обелюсь. Преступник мне тем более не нужен. Я ж за бешеных зверей не отвечаю, на это СЭС существует. А вот маньяк в районе ‑ это уже серьезно. Нет, парень, выслужиться для меня теперь уже нереально. Погоди, ‑ спохватился он. ‑ Ты сказал ‑ упыря!

‑ Ага. Высшего, ‑ забросил я следующий крючок. ‑ Наверняка ведь у вас имеется на примете высший, которого хочется прикончить. За патриарха вам не только издателя порнухи простят, но и орден дадут. Или звездочку. Главное, знать, куда обратиться с его трупом. Если не знаете, подскажу. ‑ Я стрельнул глазами в сторону эмчеэсников.

‑ Предлагаешь с огнем поиграть, Родя? Патриарх ‑ это не шуточки. Даже самый завалящий.

‑ Да вы и без того всей задницей в костер угодили.

‑ Это точно. Ну, положим, я бы решился. Сразу возникает несколько проблем. Первая и самая основательная: я не знаю ни одного высшего. Ты знаешь? Имеешь точные списки? Могу ручаться, тоже нет.

Ручается он! Ну и змея.

‑ Ерунда. Отлично обойдемся без списков, фотографий и прочего барахла. Сами явятся, стоит свистнуть. Как миленькие прибегут. У меня ‑ Книга Рафли.

‑ Ч‑что? ‑ спросил Рыков враз осипшим голосом. ‑ Какая книга?

‑ Книга Рафли, ‑ повторил я хладнокровно. ‑ Кровосос, в чьих руках окажется эта штука, может однокашников премьера вроде Хоха каждый день на завтрак кушать. А возможно, и самим премьером на Вальпургиеву ночь полакомиться. ‑ Я усмехнулся. ‑ Ну как, играете ва‑банк, товарищ полковник?

‑ Да, ‑ твердо сказал Рыков. ‑ С этим джокером можно и рискнуть. Где книжка?

Я заговорщически прижал палец к губам и ушел.

Росомаха поджидала меня дома, пряталась под порогом. Морда и лапы у нее были вымазаны в крови. На мой взгляд, недостаточно обильно ‑ ведь лужа в сквере была просто огромной. Еще один факт Муркиной невиновности. Хотя при той скорости, с которой она орудует лапами и зубами, крови на ней вообще не должно было остаться.

‑ Ну, и как ты объяснишь случившееся?

Мурка, естественно, промолчала. Заметно было, что ей не по себе. Она мелко подрагивала и странно поводила головой ‑ так, будто ей что‑то мешало. Что‑то, воткнувшееся в шею. Вроде занозы.

‑ Тебя ранили, девочка? Стой смирно, посмотрю. Честно говоря, мне жутко не хотелось смотреть, что ей мешает. Даже самая преданная собака вряд ли вытерпит, когда хозяин начнет прикасаться к больному месту. Росомаха тем более. Приговаривая «тихо, тихо, моя радость», я осторожно раздвигал пальцами шерсть, стараясь не дотрагиваться до кожи. Мурка терпела. Несколько раз она принималась урчать ‑ но без угрозы, скорей подбадривая. Наконец я увидел источник ее неудобства. Это был зуб. Обломленный зуб высшего упыря.