Принцесса пепла - Лора Себастьян

— До вас дошли слухи, — замечаю я. — Кайзер не отличается особой деликатностью. Сёрен тоже знает?

Эрик качает головой.

— Сёрен предпочитает не обращать внимания на слухи, даже если знает, что они правдивы. За всё вре-мя нашей многолетней дружбы он ни разу не спро-сил, действительно ли я бастард его отца.

Это признание потрясает меня до глубины души, но стоит мне поглядеть на юношу внимательнее, как все кусочки мозаики складываются в единое целое. Я предполагала, что Эрик — сын какого-то высоко-поставленного кейловаксианца, хотя до сего момен-та полагала, что это какой-то барон или граф. Мне и в голову не приходило, что это сам кайзер. Теперь я вижу в лице Эрика знакомые черты: линия подбо-родка, такой же нос. У них с Сёреном одинаковый цвет глаз — как у кайзера.

Вероятно, Эрик замечает мое изумление и смеется.

— Ну же, Тора, мне казалось, вы гораздо умнее, чем хотите казаться. Я был уверен, что вы уже обо всём догадались, учитывая, что вы видите мою мать гораздо чаще, чем я сам.

— Вашу... — Я осекаюсь. Круг моего общения весьма ограничен, и, поскольку Крессентия никак не подходит на роль матери Эрика, остается только од-на женщина: Хоа. Он говорит о Хоа.

Эрик бросает на меня пристальный взгляд, и на од-но ужасное мгновение мне кажется, будто он знает все мои тайны. Нет, это невозможно.

— После завоевания Гораки моя мать стала любов-ницей кайзера, а потом пыталась его убить. Он мило-сердно сохранил ей жизнь, хоть она и предательница.

Эрик произносит всё это так просто — примерно так же я повторяю заученную с детства ложь, кото-рую вбил в меня кайзер. Мне хочется уличить юно-шу в обмане, но я не могу этого сделать, не сбросив собственную маску, а так рисковать нельзя. Эрик, не отрываясь, смотрит мне в лицо, ждет, как я отреаги-рую, и я остаюсь совершенно бесстрастной. Наконец молодой человек вздыхает и рывком поднимается со скамьи.

— Это люди, — говорит он.

— Простите?

— Берсерки. Точнее, это астрейцы. Полагаю, вам известно, что обычно случается с людьми, которые слишком долго пробыли в шахтах.

— Они сходят с ума, после чего их казнят.

Эрик не смотрит мне в глаза, делая вид, что при-стально рассматривает камни у себя под ногами.

— Первое верно, второе — нет. Наверняка вы зна-ете, что безумие начинается из-за того, что в шахтах сконцентрировано слишком много магии — именно она наполняет живые камни энергией. Постепенно эта энергия проникает в кровь людей, которые рабо-тают на рудниках; некоторые могут с этим справить-ся, но большинство — нет. Вам известны симптомы?

Я хмурю брови.

— Нет. При детях о таких вещах не говорят, а по-сле Завоевания... Никто это со мной не обсуждал.

Эрик принимается загибать пальцы.

— Повышенная температура тела, неконтролируе-мые всплески магии, эмоциональная нестабильность, бессонница. Со временем такой человек становится опасен.

На краю сознания мелькает одна мысль, но я отбра-сываю ее, прежде чем она успевает оформиться. Нет.

— Люди-бомбы. Если отправить такого человека на линию фронта, дав ему живой камень, уже через несколько минут происходит неконтролируемый вы-брос магической энергии, и случается взрыв, унич-тожающий всё вокруг эпицентра в радиусе двадцати футов — в огне, в воде, на земле или в воздухе. Ре-зультат всегда один: полное уничтожение.

— Вы лжете, — шепчу я, хотя по глазам вижу: не врет. Услышанное не укладывается у меня в голове. Корбиниан, конечно, злодей, я в этом никогда не сомневалась, но такое? Это уже за гранью, неужели человек может быть способен на подобное злодея-ние? — Как вы узнали?

Эрик смотрит на меня почти с нежностью, и мне становится страшно. Так смотрят на человека перед тем, как его уничтожить.

— Потому что я сам видел берсерков в действии. В Вектурии. Сёрен использовал корабль, на котором находилось несколько сотен берсерков, но даже это нам не помогло.

Я не могу дышать. Нет. Возможно, кайзер на та-кое способен, но только не Сёрен. Не верю, что всё это сделал юноша, который вместе со мной ел шоко-ладный пирог и спрашивал, как будет то или другое слово по-астрейски. Юноша, который обещал увез-ти меня из этого богами проклятого места. Юноша, с которым мы целовались так, словно хотели спасти друг друга.

Ну конечно же, он на это способен, потому что это его истинное лицо: он кейловаксианский воин до мозга костей. Он вовсе не рыцарственный принц, а я не влюбленная по уши леди Тора, как бы мы ни старались убедить себя в обратном.

— Сначала он отказался, — помолчав, говорит Эрик. — Но кайзер настоял.

Я проглатываю кипящую в горле ненависть: нельзя давать ей волю, еще рано.

— Уверена, Сёрен исполнил то, что от него требо-валось, — произношу я, изо всех сил стараясь гово-рить спокойно, и сама понимаю, что у меня не полу-чается. Перед глазами всё расплывается от подступив-ших слез, но я не позволю им пролиться.

— Тора, — говорит Эрик. — С вами всё в порядке?

Как со мной может быть всё в порядке? Хочется пронзительно заорать, ударить кулаком по чему-то, что подвернется под руку; меня тошнит при мысли о том, что сотни моих соотечественников были ис-пользованы, как расходный материал, умерли такой страшной смертью.

Усилием воли я заставляю себя встать и оправить юбку. Когда я снова смотрю на Эрика, на моем лице не отражается никаких эмоций.

— Ваша мать верна кайзеру? — спрашиваю я.

Молодой человек глядит на меня с тревогой, как будто я вдруг превратилась в тигра, который в любую секунду может броситься.

— Так же верна, как и вы, — отвечает он нако-нец. — Ей не нужны неприятности, ей и так при-шлось претерпеть немало страданий.

Строго говоря, это не ответ, его слова можно ин-терпретировать по-разному, а после того как я допу-стила ошибку с Кресс, мне стоит быть осторожнее. Нельзя никому верить. И всё же я помню, как Хоа подтыкала мне одеяло, когда я была ребенком, как она обнимала меня, когда кайзер приказал сжечь сад. Не знаю, что сделает кайзер, узнав, что я сбежала, когда поймет, что я разом убила его друга и сына, но я твер-до знаю, что нельзя бросать Хоа ему на растерзание.

— Сегодня вечером заберите вашу мать из горо-да, — говорю я.

Я жду, что Эрик возразит или хотя