Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
— Зачем тебя принесло? — буркнула Клима. В зеркало смотреться не хотелось.
Тенька перегнулся через подоконник и втянул вслед за собой солидных размеров сверток.
— Мне видение было. Сижу, никого не трогаю, преломляю третичные вектора, и тут — бабах! Родина в опасности! Обда не спит, не жрет, и сильно расстраивается. И нужен древний посредник в общении с высшими силами, чтобы доставить пред ее сияющие очи колбасу, — из свертка показалось ароматное мясное кольцо, — булочки с сыром и баклагу институтского компота. У тебя чашки есть?
Клима отрешенно наблюдала, как стопка бумаг перекочевывает на пол, а поверх одеяла аккуратно раскладывается снедь.
— Врешь. У тебя не бывает видений от высших сил.
Тенька досадливо взъерошил непослушный вихор.
— Ну вот, опять. Интересненько это получается! Стоит мне сказать правду, как в нее никто не верит. Можешь считать, что еще я увидел, как одиноко светится твое окно, а потом Зарин нашептал, будто ты не обедала и не ужинала. Так веришь?
Клима равнодушно пожала плечами и потянулась за колбасой. Тенька заметил, что обда до сих пор держит чернильницу. Разжал дрожащие пальцы, достал пузырек и сунул взамен баклагу.
Компот был из сушеных яблок. Такой же, как двенадцать лет назад, на первом году. А колбаса — свежая, сочная, мясная. В нее хотелось жадно вгрызаться, пачкая губы и щеки.
— Прямо как в Редиме, — отметил Тенька, цапнув булочку. — Помнишь?
— Угу. Все колдуны древности с переменным успехом таскали у обды молоко. На этот раз ты нарушил традицию и обходишься булочкой.
— В столовой не было молока, — развел руками Тенька. — Ну как, прожевала? Дай-ка я еще кое-чего сделаю…
Он взобрался на кровать позади Климы, вытер ладони о штаны и дотронулся до ее головы. Клима прикрыла глаза, не удержав вздоха облегчения. Руки касались именно тех мест, где скопилась тяжелая гудящая дурнота.
— Это Айлаша тебя так колдовать научила?
— Скажешь тоже! Сударыня Налина показала на досуге. И это пока ерунда. А вот сейчас будет колдовство…
От кончиков пальцев словно отделились колкие снежинки и впитались под кожу, даря необычайную ясность мыслей, унимая усталость и боль. Клима облокотилась колдуну на грудь и откусила еще колбасы.
— Ох, Тенька… где же ты раньше был…
— Колбасу выбирал, ясное дело! Лучше?
— Спрашиваешь…
Из ночи пропала липкая тишина. И теперь Климе было все равно, через сколько часов ее придет будить горничная. Наоборот, она чувствовала себя выспавшейся и готовой снова погрузиться в работу.
Но когда обда облизнула жирные от колбасы пальцы и посмотрела в сторону бумаг, Тенька ухватил ее за талию, оттаскивая подальше.
— Э, нет! Теперь надо спать!
— Не хочу. Ты меня совсем разбудил.
— Скорее — оживил, — фыркнул Тенька. — И даже не думай, никуда я не уйду! Чем займемся, раз ты внезапно расхотела спать?
— Сам не думай, охальник, — проворчала Клима. — Столько компота я не выпью. И медовухи здесь нет.
— Кто бы говорил про охальника! У меня вообще-то девушка есть! — Тенька сделал вид, будто оскорбился всерьез.
Клима отпихнула его, чтобы залезть под одеяло. Тенька подождал, пока обда укутается до самого подбородка, и опять устроился рядом.
— Можем о чем-нибудь поговорить. Помнишь, как мы болтали здесь, в Институте? Я про звезды, ты про ботанику…
Из-под одеяла грустно блеснули бесконечно усталые черные глаза.
— Зачем мне все это, Тенька?
— Клима! Ты опять?..
— А разве я услышала ответ? Мне двадцать, а у меня уже морщины и пара седых волос. Я никогда не буду с тем, кого могла бы полюбить. Я убила Хавеса. И не возражай, что тело не нашел даже Юрген, что Хавес сам виноват и если умер, то от разрыва собственного трусливого сердца. Я помню, как похожим образом чуть не убила Геру, а он-то не трус.
— Так Гера и не умер…
— Ты помешал, — сухо напомнила Клима. — Сложно привыкнуть к мысли, что я умею… вот так. Как будто всегда знала, но… не понимала до конца. Какой я стану дальше? Гера постоянно твердил мне это. И что такое обды? Что я такое? Может, не зря они перестали быть в Принамкском крае?
— По-твоему, война лучше?
— Не знаю, — Клима чуть пошевелилась, и Тенька мог поклясться, что она крепко переплела пальцы под одеялом. — Почему последняя обда отказалась?
— Она как раз не отказалась, а нарушила формулу и…
— Нет, — девушка перешла почти на шепот. — Я видела во сне. Обда, родившая ребенка, была предпоследней в старом Принамкском крае. В год, когда она утратила дар, появилась новая обда, и была еще пятнадцать лет. У нее… у него… на пальце ноготь содран, рубашка белая… два шага через мостик за околицу… — она говорила бессвязно, не умея иначе пересказать цепочку видений. — Я вижу его глазами, а он видит туман. Ландыши, ивы, капище старое-старое. Он знает, что прежняя обда жива, и ждет много лет. А его второе условие — убить прежнюю обду. Слишком жестоко, по-древнему… Он отказался, Тенька, спустя пятнадцать лет, еще на втором условии, не открыв даже третьего. И в тот день Орден напал на Гарлей. Началась война, а он прожил долгую жизнь счастливо. И я не знаю, мучила ли его совесть. А вдруг, он был не один? Может, все эти пятьсот лет люди сами отказывались отдавать самое дорогое за власть? Почему я, Тенька? Почему я должна отдать?
— Наверное, потому, что больше и правда никто не может.
— А я? Я — могу?
— Ты уже отдаешь.
— Не хочу…
— Если откажешься, тебя точно будет мучить совесть. Сама рассказывала: всегда хотела, чтобы люди жили счастливо.
— Мне мама это в голову вложила. Откуда она знала? И почему, любя меня, готовила к такой жизни? Тенька, меня… разрывает. На части. Так больно, так плохо, и даже колдовством тут не помочь.
Клима глухо всхлипнула, и колдун обнял ее за плечи вместе с одеялом. Даже сквозь одеяло он чувствовал, как девушка дрожит.
— Не надо, Клима. Чего ж ты так неинтересненько расклеилась… Спала бы, а не хлюпала тут носом. Хочешь, я тебе про интегралы расскажу? А хочешь, про иные миры? У них там на каждом шагу сигнализация, честное слово!..
Услышав шаги и щелчок дверной ручки, они оба подскочили и теснее прижались друг к другу. А увидев, кто вошел, смущенно поспешили отодвинуться.
Но
