Антон Карелин - Книга Холмов

Тонкие руки существ были частью крыл. Широко расправив их, друды словно танцевали, раскачиваясь на деревьях, они творили общую магию все вместе. И на этот многоголосый зов природа откликалась гораздо сильнее. Повинуясь синхронным движениям крыльев-рук, шипастые ветви скручивались, сдавливали и истязали пойманных людей, нарастали все больше и больше, погребая их под вздувшимся морем растительности. И люди проигрывали этот бой, лишь три лица из девяти еще проглядывали в месиве, но на них был написан животный страх, они почернели и вздулись от уколов ядовитых шипов. Слабые крики стихали, заглушенные шелестом бешено разрастающейся зеленой гущи.

— Стойте! — крикнула Алейна, но духи, покосившись на крик, вовсе не прекратили мстительно душить убийц своего собрата.

Жрица не могла допустить смертоубийства там, где можно обойтись малой кровью. На секунду она впала в ступор, разрываясь между долгом бежать к подвергающимся опасности друзьям и тем, чтобы спасать гибнущих врагов.

— Справа все под контролем, — крикнул ей Винсент из броневагона. — Спасай мародеров, раз без этого не можешь! Мы справимся.

Девчонка вскинула руки в Молитве принятия, вокруг нее вздулся и закружился игреневый свет, внезапно замелькал целый ворох рыжих перьев; они осели, и подбежавший Кел увидел, что лицо и голова ее изменились. Лохматая, всклоченная, вся в перьях, вылитая рыжая друда, только в пять раз крупнее.

— Свирк-чиривирк!

Или что-то в этом роде. Она кричала духам, голос казался щебетом, заостренный нос-клюв открывался и подрагивал. Удивительно, но и в наполовину птичьем облике Алейна осталась прелестной: ее руки, покрытые рыжим пухом, взволнованно тянулись вверх; задранная головка на трогательно вытянутой шее, с нежным покровом облегающих перьев — все выражало пылкую решимость спасти несчастных, попавших в ловушку. Запечатленная эмоция, она словно сошла с картинки в старой книге сказок.

Услышав миротворческие призывы, сидящие на ветках фигурки недовольно задергали птичьими хвостами, резко закричали на разные голоса. В их разноголосице звучало недовольство, но проскользнуло и сомнение.

Духи знают, что связываться с людьми опасно. Это самые могущественные твари на земле; кроме богов, низвергов и, разумеется, Совы. Людей лучше не злить. Одно дело заманить и утопить в болоте разорителя гнезд, охотника, разжигателя костров — и прочих вредных, нехороших двуногих, которые пришли в наш лес и вредят его обитателям. Другое дело, связаться со стаей, пахнущей железом. Люди не слишком пекутся об отдельных собратьях, но неравнодушны к войне, а нападение на железную стаю всегда расценивается как война. Даже если лес поглотит весь отряд целиком, вслед за ними придет армия. Люди не прощают врагов, и преследуют до тех пор, пока не превратят лес в свою территорию. Поэтому их стоит опасаться.

К тому же, сейчас за попавших в ловушку просит одна из носителей бирок, одна из защитников Холмов. Друды хором выдохнули и сложили крылья. Душащий напор веток ослаб, пусть двуногие пока поживут.

Алейна щебетала, предлагая какое-то решение. Духи леса крикливо отвечали ей, они даже стали спускаться пониже, перелетая с ветки на ветку на нижний ярус крон. Белая друда, самая крупная, вроде была здесь главной, она слетела на невысокое кривое деревце, чтобы сесть ближе к Алейне и вести с ней разговор лицо в лицо.

Их то ли спор, то ли торговля только начались, а за броневагоном кипел бой. И как бы не хотелось Келу поучаствовать в дипломатических переговорах с малым народцем Холмов, но, чувствуя, что для жрицы нет опасности, он оставил ее и помчался на звуки свалки.

Толстячок скатился по землистому склону прямо на дорогу, Анна ловко сбежала следом. Оценила ситуацию: Убой и две его женщины бьются с Дмитриусом и двумя тенями, которых призвал Винсент. И драка медленно принимает неприятный оборот.

Теням нездоровится — одну располосовала ловкая и довольно сильная мечница. Каштановые волосы коротко срезаны и торчат ежиком, на щеке шрам, фигура крепко сбита, совсем не женская. Лицо ничем не порадует ценителей красоты, а тонких ценителей попросту отпугнет, уж больно сурово сверкает зенками и некрасиво кривит изогнутый рот. А, да у нее же губа с заросшим порезом, понятно, почему такая кривая. Короткие клинки бьют сдвоенными ударами, раз-два. «Злюка», насмешливо окрестила ее Анна.

Против Злюки дерется ее собственная тень, тоже, понятно, с двумя клинками, но явно уступает в силе и сноровке, да еще и в находчивости. Тень несет отпечаток личности, умений хозяина, но все же тень — не человек. Мгла хранит не разум, а лишь его бледное подобие, поэтому серое существо владеет всеми приемами и хитростями оригинала, но никогда не сможет поступить нестандартно, придумать что-то. А человек, даже самый предсказуемый и простой — в крайних обстоятельствах может. Так что подлый убийца скорее попадется на неожиданный финт от собственной тени, ведь он у нее эээ, в крови. А прямой и бесхитростный солдат почти всегда победит свое серое отражение, потому что он-таки способен на импровизацию, а отражение — нет.

Зато тени не чувствуют боли, и иногда это выливается в победное преимущество. Но не сейчас. На плечах и бедрах тени уже немало порезов, сочащихся серым дымом, и две сильных раны, откуда мгла исходит клочьями. В лучшем случае пройдет минута, и она, совсем бледная, расползется в бесформенный туман.

Магичка воды оказалась юной светловолосой красавицей с тремя косами и выразительными голубыми глазами. Ей было лет семнадцать; в движениях слишком много эмоций, магия срывалась с унизанных кольцами рук резко, небрежно, плохо держала форму, но была сильная и словно возмущенная, эмоции красотки передавались ее заклятиям. «Неженка», почему-то сразу решила Анна.

Оживлять тень магички Винсент не стал: тень не сможет творить заклинания, в ней нет силы иной стихии, кроме мглы. Поэтому на красавицу наскакивал серый воин, безликий и универсальный солдат с длинным мечом, которого Винсент всегда призывал при отсутствии альтернатив.

Водяная была одета в малый ледяной щит — это значит, что подвижные ледяные чешуи бегали по ней с легким стеклянистым перестуком, словно табун бледно-голубых мышей. Они скользили поверх одежды и подставлялись под удар, парируя и частично смягчая его. С каждым ударом их становилось все меньше, но самопожертвование льдинок дало Неженке время, чтобы пережить смертоносную песнь меча, и обрушить на врага всю мощь своей боевой магии. Хотя, мощи-то как раз не было, она владела исконной магией, не выше.

Воин атаковал быстро и ловко, он умел обманывать такие щиты: наносил ложную атаку в одно место, отвлекая туда ледяные чешуи, и тут же бил истинную в другое, открытое. Серый уже убил бы Неженку, ведь один на один с магом опытный боец обычно выходит победителем — бить выходит быстрее, чем бросать заклинания. Но к моменту, когда Анна появилась рядом с местом боя, слуга Винсента был серьезно ранен, мощный удар разрубил ему грудь от плеча к пояснице. Человека такой удар убивает сразу, а порождение мглы еще сражалось, но слабея с каждой секундой — из раны густо текла мгла.