Вадим Панов - Королевский крест

— Которые делают нас слабее Великих Домов. Мы зло, но зло, с которым можно бороться. С Великими Домами даже Инквизиторы были вынуждены договариваться.

Граф побледнел от бешенства. Но промолчал.

— Так кто же больший враг вашей расы? Вы все еще не видите разницы?

Сен-Жермен поднялся, медленно прошелся по кабинету, потягивая на ходу вино. Бруджа хладнокровно наблюдал за передвижениями чела.

— Вы пьете кровь.

— Мы никогда не высушим всех челов.

— Вы сильнее.

— Но мы живем только ночью. Солнце несет нам смерть.

— Мы все равно будем врагами. Всегда. Вы для нас всегда будете хищниками. Мы для вас — пищей.

— А разве в вашем обществе действуют иные законы? Вы убиваете друг друга в гораздо больших количествах, чем нужно нам для пропитания.

— Это внутреннее дело. Хотим — убиваем.

— Раз уж зашел разговор… Сколько дуэлей вы назначили во время карнавала?

Лгать было бессмысленно:

— Две.

— И скольких челов вы убили?

— Двух и убил.

— Боюсь представить, что было бы, отправься вы в Венецию не развлекаться, а по делу.

— Речь шла о чести дамы, — поморщился Сен-Жермен. — И вообще, давайте заканчивать с душеспасительными проповедями. Мне прекрасно известно, что ни я, ни большая часть моих соплеменников не являются образцом благочестия.

— Тогда не надо мне напоминать о гастрономических пристрастиях. Вы убиваете, чтобы защитить честь дамы. А я — для того, чтобы жить.

— Хорошо. — Граф поднял ладони. — Хорошо.

Подошел к бутылке, долил в свой бокал вина. И замер, неподвижно уставившись в какую-то точку на стене.

Бруджа тяжело посмотрел на задумавшегося Сен-Жермена.

Ситуация была неприятна барону. Уговаривать вспыльчивого чела, убеждать, умасливать, выслушивать его бредни и нахальные заявления — все это ломало гордость истинного кардинала. Но в самые неприятные моменты, когда хотелось отбросить условности и не мудрствуя лукаво вонзить иглы в шею Сен-Жермена… в эти мгновения в ушах Александра звучал голос дочери: «Торопись использовать этого чела, отец. Граф силен, умен, почти гениален. И сейчас он зол. Очень зол. У него настало время ошибок». Слова Клаудии стоили дорого. Ее уже называли Глазами Спящего, ей верили, считали великой предсказательницей. И барон, смирив гордыню, послушно отправился на встречу с человским уникумом.

— Я маг, — произнес наконец Сен-Жермен. — Я знаю пределы возможного.

Он подошел и уселся в кресло напротив Александра. Теперь мужчин разделяло не более шести футов.

— Я знаю пределы камня. — Кивок на Алое Безумие. — С Великими Домами справиться куда сложнее.

— Но вы хотите попробовать.

— Вы, насколько я понял, тоже.

— Я их ненавижу.

— Общий враг — отличная основа для крепкой дружбы.

— Но что мы можем?

— А что хотели вы?

— Не знаю, — угрюмо ответил Бруджа. — У меня есть сила, но она ничто против Великих Домов. Я уже сражался и потерпел поражение. — Быстрый взгляд на Сен-Жермена. — И челы сражались…

— И нам пришлось договориться, — подтвердил граф. — Даже Инквизиторы оказались неспособными разрушить Тайный Город.

— Вас это смущает?

— Делает осторожным.

— Понимаю. — Бруджа допил вино, задумчиво повертел в руке бокал. — Приятно видеть подобную рассудительность у челов. «Делает осторожным!» А что вам еще остается? Они рядом. Они выжидают, готовятся прыгнуть. А вы? Вы, доминирующая раса, тоже осторожничаете. Тоже выжидаете. Вопрос: чего?

Выслушивать подобные речи Сен-Жермену было больно, едва ли не физически больно. Но что он мог?

— Не пытайтесь меня разозлить, барон.

— Разозлить? — Александр усмехнулся. — Вы умны, вы талантливы, говорят, почти гениальны. Вы читали Черную Книгу. Ну и что? Вы такой же неудачник, как я. У вас нет шансов. — Вампир выбрался из кресла, прошелся по комнате. — У меня есть Амулет Крови. У меня подрастает отличная предсказательница. У меня есть опыт и ум. У меня… — Осекся. — Но иногда мне кажется, что все предначертано. Что самой судьбой им суждено…

— Что вы сказали?

Бруджа резко развернулся к графу.

— Я сказал, что самой судьбой…

— Судьбой…

«Момент озарения?!» Александр подался к челу:

— О чем вы подумали?

— Обычные заклинания здесь не сыграют, — отрешенно пробормотал Сен-Жермен. — Слишком много факторов необходимо учесть. Нужен не разовый выигрыш, а совокупность факторов, которые приведут к достижению результата. Нужен инструмент, позволяющий управлять Судьбой.

— Я слышал о таком! — Барон придвинулся еще ближе, глаза лихорадочно заблестели. — Аркан Желаний!

— Какой еще аркан?.. Оставьте, я не знаю его формулы…

— А какую формулу вы знаете?

— Формулу? Нет, не формулу… просто мысль… — Граф не сводил глаз с пылающего на груди вампира рубина. — Хватит ли нам силы Алого Безумия?

— На что? Что вы придумали?! — Нетерпеливый барон потряс Сен-Жермена за плечи. — Расскажите!

— Рассказать? — Граф очнулся. Во всяком случае, исчез невидящий, устремленный внутрь взгляд. — Рассказать? — Сен-Жермен весело улыбнулся. — Барон, вы играете в карты?

Москва, … километр МКАД,

6 ноября, суббота, 13.29

Харций не смог бы внятно объяснить, что именно побудило его примчаться на пересечение МКАД и Варшавского шоссе. Порыв стал следствием паники, это была одна из тех идиотских мыслей, что приходят в голову после первой волны ужаса, когда ты уже не можешь больше бояться, но еще не способен принимать здравые решения. Страх, заглушающий разум, приутих, хочется действовать, хочется куда-то бежать, что-то делать, как-то исправлять ситуацию, и мысль, дающая возможность поработать ногам, кажется удачной и своевременной. А вдруг Копыто окажется в Южном Форте? А вдруг он согласится вернуть (продать, обменять — неважно!) «Повелитель Вероятностей»? Вдруг? Мысли дикарей витиеваты, словно арабская вязь, и столь же загадочны, смена настроения может произойти молниеносно, и за то время, пока конец будет мчаться в Бутово, уйбуй способен и взять назад слово, и смыться из дикарского логова в неизвестном направлении. Нет, уж лучше подобраться к Копыто поближе, на расстояние прыжка — в некоторые моменты Харций ощущал себя вышедшим на охоту тигром, — сделать предложение (от которого невозможно отказаться) и, если все пойдет в нужном ключе, тут же явиться перед ошарашенным уйбуем собственной персоной.