Евгений Щепетнов - Монах

— Погоди, из рассказанного тобой ясно, что мир живет на грани катастрофы, — неужели тебе и остальным драконам это не видно? Неужели вам не хочется изгнать Сагана из вашего мира, неужели вам не жалко мир и себя самих?

— Мы уже устали жить… мы слишком зажились. А люди… ну что нам люди? Бабочки у огня… полетели, вспыхнули и исчезли. Ты вообще представляешь, насколько я старше тебя? Ты можешь представить, когда возраст измеряется не годами, а тысячелетиями? Мой год — ваша тысяча лет. Ты на мои годы — даже не яйцо, ты еще зародыш. Ну как можно жалеть зародышей? Непонятно, будут ли они детьми или нет, чего их жалеть? — так думает большинство драконов. Но не я. Думают по-другому те, у кого есть дети, пусть даже и такие непослушные и вредные, как кое-кто… — Дракониха хмыкнула и весело продолжила: — На мой взгляд, единственный способ пока что сдержать, а то и остановить Сагана в попытках накопить энергию для прорыва пространства — уничтожить всех исчадий. Это они, как насос, вытягивают и передают ему энергию. Существует такая теория, что, будучи лишен подпитки, Саган сам загнется, сдохнет без всяких военных действий против него. Его надо лишить еды.

— Так за чем дело стало? Почему бы драконам не организоваться и не уничтожить исчадий? При вашей броне, при вашей силе — да кто вас остановит?

— Остановить можно. И еще у нас есть договор — мы не вмешиваемся в дела людей. Этот договор был заключен очень давно, когда мы еще сотрудничали с людьми и участвовали в их войнах на чьей-либо стороне. После этого нас осталось многократно меньше. Мы убивали друг друга… и людей. В договоре сказано, что мы никогда и ни при каких обстоятельствах не будем вмешиваться в дела людей, участвовать в их войнах на стороне кого-либо из них. За исполнением договора строго следили, драконов, которые нарушали его, бывало, даже казнили. Вот так вот. А убить исчадие — значит, убить человека. А человека можно убивать, только если он угрожает твоей безопасности или выказывает агрессивные намерения — например, лезет в твой дом за мусором.

— Погоди! Давай так рассудим: убивая исчадий, ты убиваешь не людей! Это уже фактически не люди, а насосы для перекачивания энергии своему хозяину, который угрожает существованию этого мира! Так почему тогда не отказаться от этого договора в отношении исчадий?

— По логике ты прав, а формально? Формально — они люди, а мы не можем по своему разумению перекраивать договор! Он или есть, или его нет! В отличие от вас, людей, с вашими хитрыми ходами и приемчиками, с вашей гибкостью, мы или выполняем договор, или расторгаем его навсегда. А вот расторгнуть его пока что никто не готов.

— Гара, но ведь погибнут все — и ты, и Шанти, и все, что есть живого в мире! Неужели нельзя расторгнуть этот договор, когда жизни всего сущего угрожает смерть? Подумай сама.

— Я согласна с тобой, но наши старейшины говорят другое: нам нет дела до мира и до людей… и, если пришло время умереть, мы умрем.

— Вот ерунда какая! Ну почему такое упорство?! Неужели все у вас такие тупоголовые, как ваши старейшины?

— Не все. Но воевать между собой мы не готовы. Если пойти против старейшин — будет война, в которой погибнут многие, многие драконы, а нас осталось так мало… В общем, надо думать. Я буду обсуждать это со своими друзьями. Ты дал мне интересную информацию, я поделюсь с ними, и мы поговорим, имеем ли мы право оставить без помощи этот мир и еще множество миров, твою Землю, например. Не будем пока это обсуждать. Еще что-то спросить хочешь?

— Хочу. Ты будешь мне помогать в моей войне с исчадиями? Не убивать их, не гоняться по стране за ними — просто сделать то, что я прошу, например, отвезти куда-то. Вот как сейчас. Или дать совет, поделиться знаниями… Это возможно? Прямого нарушения договора в этом нет. И еще — вы, драконы, можете обмениваться мыслями на расстоянии, как я понял. Это так?

— Можем. Но это смотря какое расстояние, к тому же с близкими, как я с дочерью, мы можем разговаривать на очень большом расстоянии, с чужими драконами — на гораздо меньшем. Что касается твоего главного вопроса, я пока не готова ответить. Вернемся к нему позже. Отвезти я тебя отвезу — вот, дочери поможешь, она с тобой рядом будет, скажешь ей то, что тебе от меня надо, она меня и позовет. А ей полезно походить по миру, засиделась там в этой дыре… давно меня просила вывести в мир, но куда ей идти — больной, беззащитной? А теперь совсем другое дело. Ты там как, жив еще? Окоченел? Может, спустишься погреешься? Не хотелось бы, чтобы ты раньше времени умер.

— Честно говоря, я того и гляди превращусь в кусок льда! Знаешь, давай так сделаем — завидишь большую деревню, спустись в лес возле нее и спрячься, чтобы не видать было, а я схожу в деревню, куплю одежды, да и поесть надо — у меня ускоренный обмен веществ, я сейчас просто умираю от голода, аж трясет. Поохочусь или в деревне что-то куплю… ты извини, что я тебя задерживаю остановками, отнимаю время…

— Хе-хе-хе… чудак! Что значит для дракона, живущего десятки тысяч лет, какие-то несколько часов? Смешной мальчуган… Спускаюсь. Держитесь крепче.

Дракониха заложила вираж, и Андрей, с трудом держащийся за гребешок оледеневшими руками, с ужасом обнаружил, что его стаскивает в сторону, и, как мог, вцепился в гребень. Для себя решил — впредь, если соберется лететь на драконе, только с веревкой, наподобие упряжи, хватит таких безумных полетов. Надо было сразу сообразить, что он не долетит до места назначения без нормальной теплой одежды, без еды.

Наконец его мучения закончились — покружив, дракониха выбрала удобную поляну и после нескольких взмахов крыльев, взбив вихри желтых еловых игл и опавших листьев, утвердилась на сочной траве.

— Иди. Вон в той стороне, в пятнадцати минутах ходьбы человеческим шагом большая деревня, домов двести или больше. Я буду ждать тебя здесь. Шанти, ты с ним пойдешь?

— С ним. Насиделась уже на месте…

— Вначале поесть — мне надо много энергии, я истощен. Я оставлю возле тебя мое барахло, хорошо?

— Оставляй. Никто не увидит.

Андрей разделся догола, дрожа от холода, сложил вещи под лапы драконихе, раздумывая над словами «Никто не увидит». Что бы это значило? Он перекинулся в Зверя, сразу почувствовав себя хорошо и уютно — теплая шкура прикрывала от холода, грела. Вот только есть хотелось неимоверно.

Сделав несколько прыжков, он оглянулся… и не увидел Гары! Она исчезла! Андрей пошел в направлении того места, где она сидела до этого, и уткнулся в ее бронированный бок.

— Так ты тут?! Я уж испугался — куда делась?

— Мы умеем маскироваться, — равнодушно сказала дракониха, и Андрей понял, что комментариев не будет. Ну что ж, не будет так не будет.