Артем Каменистый - Демон-самозванец

А солдатам приказали не просто пешком перебираться, а и тащить четыре пушки с короткими и непомерно толстыми стволами. Как их назвал генерал — мортиры. Не знаю, сколько в них веса, но людей вокруг копошилось, как насекомых в потревоженном муравейнике. Тянут за канаты, толкают, связки жердей под колеса подкладывают. Грул, негодяй, подменил мой отличный бронзовый бинокль на какую-то каракатицу с небрежно отшлифованными линзами, так что детали разглядеть трудно. Но и без них понятно — пушки вот-вот засядут окончательно, если это уже не случилось.

Впрочем, не вся артиллерия попала в беду. Легкие орудия разгружались с плотов, для этого на топких берегах устроили настилы. Пушки потяжелее эти плавсредства выдержать не могли, делать новые, основательные, Дюкусу было некогда, вот и надрывается солдатня.

— Ну все! Допрыгались! Теперь точно засадили окончательно! — довольно выдал генерал.

Стайка цветастых попугайчиков расселась по стеблям какой-то неизвестной мне древовидной травы, после чего отдельные пернатые начали шумно выяснять отношения. Грулу это не понравилось, вытащив револьвер, он выстрелил в направлении источника раздражающего шума. Птицы будто испарились, и даже насекомые стали стрекотать заметно тише, страшась потревожить генеральский слух.

Подъехал Валатуй, не слезая с седла кивнул:

— Приветствую, Леон. Генерал, что за пальбу вы здесь устроили? Отсюда до них даже из лучшей винтовки не достать.

— А кто сказал, что я стрелял в солдат? Ваши попугаи — настоящее зло. Только зазевайся, и на голову нагадят, гнать их надо отовсюду, где видишь.

— Детям они нравятся. Глупые птицы, кинь на ладонь пару зерен — и на пальцы садятся. Даже кошек не боятся. Слишком маленький мозг, в нем нет места для страха. Посмотрите: солдаты уже поставили несколько батарей и ящики со снарядами поднесли, странно, что не начинают обстрел.

— Что странного? Это полевые пушки, старые причем, до нас если и добьют, то при максимальных возвышениях ствола, а для таких стрельб у них даже таблиц нет. Уж поверьте, я знаю. Орудия на переплавку давно пора отправлять, точности даже на средних дистанциях не добиться. По нам стрелять можно часа три без попадания, а войско они не видят, за холмом оно.

Я указал вдаль. Там, ближе к середине русла, на одном из островов, даже без бинокля можно было разглядеть вытянутую тушу дирижабля:

— Можно поднять в воздух наблюдателя, он тогда разглядит позиции за холмом. Удобно корректировать стрельбу.

— И чем он корректировать будет? — насмешливо спросил Грул. — Орать на целую милю? Или ему туда телеграфную линию проведут?

— Ну зачем такие сложности? Достаточно простейших сигналов, их можно флажками отдавать. Что требуется от корректировщика? Главным образом давать направление от попадания пристрелочного снаряда к цели и дистанцию до нее.

— У вас в аду тоже артиллерия есть? — очень серьезно поинтересовался Валатуй.

Ответил я неопределенно:

— Доводилось сталкиваться.

— И как, победим мы в этом бою или нет?

— Смотря что подразумевать под победой.

— Поясни.

— Я в этих местах впервые, и к тому же генерал самым гнусным образом лишил меня отличного бинокля, подсунув полный хлам, но даже в это убожество прекрасно вижу, что левый берег в этом месте непростой. Вон, в последнем рукаве бродят солдаты, дно изучают. При этом они двигаются не так уж медленно, значит, под ногами у них песок, ила мало или вообще нет. Плюс глубина небольшая. То есть форсировать эту преграду можно с ходу. Но если глянуть дальше, на протоку за островом, легко заметить, что вода там почти стоячая, заросло зеленью почти все. По сути, это уже не речной рукав, а болото. Хоть и узкое, но вон как бедолаги копошатся, пытаются пушки вытащить. Ила там полным-полно.

— Я хотел услышать пояснение твоим словам по поводу победы, а не рассказ об особенностях реки в этих местах.

— Без этого рассказа мой ответ будет неполным.

— Ну хорошо, давай дальше.

— Если приглядеться к действиям солдат, которые перетаскивают орудия через брод, можно заметить интересные вещи. Их как будто специально загоняют в самые топкие места, чуть ли не в трясину бездонную. Да почему как будто? Я вот не сомневаюсь, что все так и есть.

— И зачем же Дюкусу топить свою тяжелую артиллерию?

— Дюкусу незачем, а вот вам это выгодно.

— И?

— Генерал постоянно разговаривает с гостями, одетыми в гражданское, но при этом заметна военная выправка. После бесед они куда-то уезжают, а их сменяют все новые и новые. Не удивлюсь, если некоторые из них уезжают не с пустыми руками, а с неплохими деньгами, не говоря уже о подробных наставлениях. Ни для кого не секрет, что Дюкуса уважают мало, если не сказать хуже. Как я сам уже убедился, немало его солдат готовы дезертировать к вам при первой возможности. Думаю те, кто сейчас командует перетаскиванием орудий, как раз из таких. И даже более — с ними заранее согласовали эти действия. Вон, плот перевернулся, легкая пушка на дно ушла. Как такое возможно на спокойной воде? Кто-то приложил руку, другого ответа нет.

— А победа здесь при чем?

— Недавно я был в Такварисе…

— Мы уже наслышаны о твоих похождениях, — перебил Валатуй, ухмыльнувшись.

— Там я рассказывал, что бывал в вашем лагере, и некоторые интересовались, не знаю ли я планы армии мятежников. Отвечал на это, что в секретные планы меня никто не посвящал, но слухи ходили, будто вы собираетесь переправляться на правый берег, причем именно в этом месте. Генерал, отправляя меня туда, просил отвечать именно так. И, думаю, рассказывал такое не я один, а Дюкус, может, и полный идиот, но штаб у него работает, сведения собирает.

— Много слов, и ни одного про победу. А я ведь жду.

— Хорошо, буду краток. Вы никогда не собирались здесь переправляться. И армию Дюкуса тоже не собираетесь громить. Не все острова так легкодоступны, реки крови прольются, это никому не надо. А вот с ходу взять остров, примыкающий к левому берегу, будет несложно. Маневрировать крупными силами по этому архипелагу Дюкус не сможет, так что ему придется лишь локти грызть, наблюдая, как громят его авангард. Еще обиднее, что все эти пушки, как переправленные, так и завязшие, достанутся вам. Артиллерия будет весьма кстати, ведь после ряда военных неудач ее очень не хватает.

— Ты подслушивал?

— Не понял?

— Откуда ты узнал, о чем говорили на совете?

Вмешался генерал:

— Ничего он не подслушивал. А если и делал это, то не известным никому способом. У Леона есть голова, он видит то, что другие не замечают, и умеет делать далеко идущие выводы.