Артем Каменистый - Демон-самозванец

— Да ничего, я послушал не без интереса. Скажите, а звать вас как?

— Да Нибром меня все зовут. Ненастоящее имя, но как-то привык к нему уже. Да и какая разница, ведь не имя делает человека.

— Скажите, Нибр, а сколько вам понадобится денег, чтобы из этого вонючего зверинца сделать нормальную лечебницу?

— Не знаю, считать такое не умею. Да и не только в деньгах дело, тут люди нужны нормальные, а не всякое… Вон, бабы помогают, потом их ночами вакейро в очередь пользуют, а ведь какую ни возьми, там болячка за болячкой. Их вообще к раненым подпускать нельзя, но где я других возьму?

— Им платят?

— Шутите, что ли? От солдат много не дождешься, говорил ведь уже. Они на баб продажных готовы последнее спустить, а на лечение медяк если дадут, и то радость.

— Так они бесплатно помогают?

— Кто просто по доброте душевной, у кого дружок здесь лежит, за ним приглядывают и про других не забывают. Вы там скажите интенданту, который при Валатуе, чтобы не забывал солдат давать для копки могил. Бои вот-вот начнутся, куда мне потом покойников девать? Вечно самому приходится идти выпрашивать, нехорошо как-то, свои же, кто о них должен после смерти заботиться? А мне живых штопать надо, нет времени ходить клянчить, за мертвых просить.

— Помогу чем могу. И денег дам. И знаете, попробую из города настоящего врача привезти. Пусть осмотрит людей, а вы со стороны за ним понаблюдаете, поучитесь. Это ведь не коровы все-таки, другой подход нужен.

— Врачу платить придется.

— Заплачу.

— Ну, господин Леон, если вы и правда заявились с раскаленных земель, мне начинает нравиться ад. Знать, не так уж там все плохо, если такие демоны встречаются.

Поднявшись, я покосился в сторону тела, накрытого видавшей виды рогожкой, и задумчиво произнес:

— Иногда мне кажется, что этот ваш раскаленный ад располагается прямо здесь…

— Да уж, верно сказано, тут точно не рай, и Бога за углом не встретишь.

— Бога? Вы верующий?

— Если хотите спросить, не из блезов ли я, то будете далеко не первым, кто таким интересовался. Отвечу просто: нет.

— Ну здесь у обычных людей как-то не принято упоминать божественное. Не одобряется такое, в лучшем случае высмеют.

— Зато демонов все, в кого ни плюнь, поминают на каждом шагу. Вам не кажется это странным?

— Откровенно говоря, да, что-то неестественное в этом есть.

— Вот что за место такое, где есть демоны, а о божественном даже не смей заикаться? Самый что ни на есть ад, так что вы, господин Леон, правы.

Нибр громко захохотал, хлопнув себя по коленкам, а затем, мгновенно став серьезным, произнес:

— Для блезов Бог — тот, кто присматривает за их поведением, чтобы заповеди не нарушали. Ежели нарушишь, рано или поздно высшая сила тебя накажет. А мне не нужен надсмотрщик с кнутом, я сам за собой присматривать научился, еще в той заплеванной таверне. Пойду я, гангрена газовая тут у одного, паренек молодой, жалко его, не пожил толком. Отрежу ему ногу по колено, вдруг поможет. Дам ему опиума, сердце у него вроде крепкое, на здоровье не жаловался, должен выдержать. И солдату вашему я немного капель опиумных дам. Будет после них спать как младенец, и наплевать, что нет ни соломы колючей, ни матраса мягкого. Тоже мне еще, черномазый, а ведет себя будто неженка городская.

Глава 25

Война… Битва… Два слова, и одному без другого существовать трудно. Я уж было решил, что смысл здешнего мятежа состоит в стоянии лагерем, обитатели которого занимаются главным образом потреблением рома и толстых женщин, а между этими развлечениями по сто раз рассказывают одни и те же малоправдоподобные истории о великих подвигах. Так что все, разумеется, держится исключительно на мне одном: и богатых буржуев похищаю, и казну противника опустошаю, и даже о раненых пытаюсь заботиться, из-за чего подмочил свою черную репутацию — слишком уж противоестественное занятие для зловещего демона.

Но все изменилось в один день. И вот лагерь уже позади, мы выступаем к реке. Называется она Тота, но это слово я видел лишь на карте. В обиходе всем местным известно, что если заговорили о реке, не упоминая о какой именно идет речь, то всегда подразумевается именно она.

Даже на карте Тота выглядела величественно. При беглом взгляде могло показаться, что по ее исполинской долине протекает не одна река, а добрый десяток иди даже более. К тому же местами они сливаются, образуя озера, тянущиеся на десятки миль. В здешней миле чуть больше нашего километра, точнее сказать не могу, так что водоем очень и очень приличный, ведь и между берегами на таких участках расстояния немногим меньше. Там, где русло вновь разветвляется, медленные струи тропических вод лениво огибают густо заросшие острова с топкой почвой, где на один кубометр воздуха насчитывается тонна зверски голодных москитов. Даже беглые рабы там не отваживались укрываться, а уж честные люди и близко не показывались. Для здешних армий такая преграда почти непреодолима. Ну разве что собрать огромный десантный флот и взять вражеский берег лихим наскоком. Причем проделать это можно лишь в отдельных местах, потому как почти везде высадке препятствуют болота, глинистые обрывы и зеленые стены из труднопреодолимых зарослей, нависающих над водой.

Тота разрезала провинцию на две неравные части. Меньшая, что южнее, контролировалась мятежниками, северную держала армия Директории.

Но так было не всегда. В те времена, когда Дюкус первый раз принял командование, вояки Валатуя, одерживая победу за победой, добрались до правого берега, устроив там знатную панику. Так уж вышло, что северная часть провинции была куда зажиточнее, и тамошние толстосумы не все приветствовали восстание, а уж о колониальной администрации и говорить нечего. Вот и пришлось им спешно мчаться к ближайшим портам и слезно проситься на пароходы, пусть даже они не пассажирские, а подпорченную селедку перевозят. Но появился Грул, кого надо повесил, других построил в три шеренги, так что лихим вакейро пришлось отступить с немалыми потерями, от которых они не оправились до сих пор.

Чем больше я узнаю об истории восстания, тем меньше понимаю, почему Грула не казнили самым страшным способом. Видимо, у Валатуя все так плохо, что он готов на любых союзников. Война забуксовала, вакейро сидят на левом берегу, солдаты Директории на правом. Войска охраняют лишь места, пригодные для массовой высадки, на остальных участках реки можно переправляться без лишних свидетелей, чему доказательство моя недавняя эпопея с похищением.

Есть и другое объяснение удачливости Грула. Силы, которые поддерживали Валатуя, решили разделаться с опасным противником, мешающим прибрать к рукам сидерит. Вместо пули применили интригу, и прославленный генерал превратился в бесправного заключенного. Дюкуса использовали как слепую пешку. Ну а потом, когда нарисовалась возможность превратить врага в союзника, ее не стали упускать.