Цена звёздной пыли - NBRAINH
Попади в него Николас Кейн, Джон Харлайл уже не смог бы сделать то, для чего он отпрыгнул именно в ту сторону, где прямо за его спиной поблёскивала замочная скважина технического щитка жизнеобеспечения. Забавно ли, но дверцы щитков никогда не делали прочными, их можно сломать, используя простой карандаш, завалявшийся в твоём нагрудном кармане. Как правило, их делали из алюминия, причём весьма тонкого и хрупкого — это снижало вес самой конструкции и позволяло добраться до проводов в случае короткого замыкания или ещё какой-нибудь критической ситуации, без применения тяжёлого оборудования. И щит системы жизнеобеспечения исключением не был.
На этот раз ставленник Ричарда, уже вполне способный потягаться с Кейном в возрасте, не стал сдерживать вырывающийся из его груди, леденящий крик боли — он поджал ноги и присел, чтобы оказаться под огромной рукой капитана, в то время как его, уже повреждённое, колено, казалось, согнулось в свой самый последний раз. Следующим его шагом было сделать Николасу лёгкую подножку и дёрнуть его руку дальше, в сторону направления его же движения. Нужно было как можно больше силы. Больше инерции. Это был последний его манёвр, и он не может пройти даром.
Наткнувшийся на препятствие, капитан Кейн не смог бы удержать равновесие даже в том случае, если бы Джон не стал направлять его собственное усилие. Он почувствовал лёгкую невесомость и уже спустя один-единственный выдох, оказался критически близко к заветной, предательски хрупкой, дверце.
Вдохнуть обратно он уже не смог. Тоненький лист мягкого металла согнулся под его ударом без каких-либо сопротивлений, и в тот же момент его мускулы сжались под напором постороннего напряжения. При этом, его движение даже ещё не дошло до своего логичного завершения — он всё ещё не остановился, и продолжал давить на клубок оголённых проводов, отделённых от его руки только алюминиевой преградой. Разумеется, понял он это не сразу. А когда всё это случилось… Было уже совершенно поздно для всего, что он смог бы сделать секунду назад.
Однако, «весело» было не только капитану Николасу, явно жалеющему в глубине своего безмолвного разума о том, что просто не застрелил этого чёртового старика. Джон Харлайл и не надеялся избежать гибели. Эта мысль оставила его ещё в тот момент, как его образ отразился в его собственных глазах. Он всё ещё держал руку Кейна в момент удара, и давил на неё всем своим весом — нельзя было допустить того, чтобы вояка одёрнул руку назад. Такое бывает при ударе электрическим током. Не всегда, но всё же… У торгового агента не было второй попытки. И он решительно принял ту же самую участь, что и его противник. Вселенная получит своё. Он был всего лишь глупой ошибкой. А ошибки нужно исправлять, не так ли?
Джон Уильям Харлайл не издал ни единого писка, в то время как Николас отчаянно пытался кричать. Разумеется, у него не вышло. До того, как человек не вырвется из загребущих когтей электрической цепи, он попросту не может управлять собственным телом. Даже его разум во время активного воздействия напряжения совершенно не слушается своего же собственного, внутреннего голоса. А ведь именно внутренним голосом и является сам человек, подобно компьютерной программе, облачённой в цельнометаллический корпус.
Говорят, что удар током — это больно. И это действительно так… Но человек понимает это только после того, как успешно спасся от неминуемой гибели. Боль приходит гораздо позднее, как следствие автоматической проверки повреждений самим организмом. В то же время, находясь под прямым воздействием, человек не ощущает ничего, разве что лёгкую дрожь и активные импульсы сокращающихся мышц. Сознание словно отдаляется на второй план, в собственное «закулисье», и наблюдает за всем происходящим со стороны. Даже свет теряет изрядную долю своей яркости в то время, когда твоё тело разрушается под смертоносным воздействием.
Мышцы сжимаются всё сильнее, а кровь в жилах закипает подобно воде в дешёвом чайнике. Джон Харлайл никогда по-настоящему не любил кофе. И всё же, с удовольствием выпил бы чашечку перед тем, как его можно будет с лёгкостью заваривать из его же собственных внутренностей. Но это всего лишь мысли. Последние мысли человека, пожертвовавшего своей жизнью во имя жизни новой. Его жизнь… Кончается здесь. И здесь же начинается жизнь того, кто будет нести его мысли дальше.
Забавно, не правда ли? Чёрт, а ведь он мог бы сделать то, о чём мечтает каждый старик республики! Хорошенько вдарить по лицу своей собственной, молодой версии! И для этого даже не придётся преодолевать время, изобретая сложное устройство перемещения. Везунчик, иначе и не скажешь. Вряд ли «новый» Джон Харлайл когда-нибудь узнает о собственной жертве. Но он продолжит жить. Сделает то, что самому торговому агенту было уже не суждено. Чёрт возьми, а он ведь даже и не задумывался над тем, что он сделал бы, будь у него ещё хотя бы несколько дней! Как всегда, самые важные моменты жизни всегда приходят неожиданно. Даже смерть. И та забыла постучать в дверь, прежде чем перевалить через порог свои грязные сапоги.
Человек, преодолевший космическое пространство ради призрачной цели, медленно погружался во тьму. У него уже не было имени. Оно принадлежало другому, и впоследствии сканер личности это подтвердит. Он встретил то, что не встретит более никогда, ни один звёздный путешественник. Встретился с несправедливостью вселенной лицом к лицу. Мог различить очертания её ухмыляющейся физиономии. Там, в темноте забытья. Он уже был там. Находился всё то время, пока его капсула разрезала логично выстроенное пространство и даже время. Джон Харлайл чувствовал касание пустоты, поглощающей его сознание, и оно уже не казалось таким пугающим, как в первый раз. Скорее, это было рукопожатие старого знакомого. Пустота поглотит его.
Но в этот раз он будет там не один. Ещё чуть-чуть. Всего мгновение… Джон хотел бы думать о том, что он наконец увидит ту, которой и по сей день принадлежало его сердце. Но он уже видел ту сторону и прекрасно знал, что там её он не найдёт. С другой стороны, он был даже рад, ведь если её не поглотила пустота… Может быть, она сейчас счастлива.
* * *
— Значит, в войне участвовал тот, «новый» Джон Харлайл?
— Что-о? — Ричард Макдональд воскликнул так, словно я был всего лишь очередным студентом, умудряющимся задавать вопросы не по теме, и тем самым, срывать его лекцию. — Нет, конечно, ты что, меня совсем не слушал?
— Я не… — мысль застряла в моём горле, так
