Проклятые души
Обжигающая чернота покрывает тело тонкими жгутами, что стремительно сжимаются под липким покровом тьмы. Они будто проникают в поры, будто пронизывают каждую клетку, удерживая в одном положении.
Боль.
Она оплетает не только разум, но и душу. Заставляет выгибаться на влажных от пота простынях и задыхаться в беззвучном крике под натиском жуткого сна. Сна, в котором нет места ярким краскам. Сна, в котором череда событий повторяется, как кадры в киноленте.
День за днём…
Обезболивающее вновь перестало помогать, и от этого слёзы на щеках приобрели вкус глубокой насыщенной горечи. Выкручивало каждую косточку, саднил каждый миллиметр кожи и единственное, что ещё спасало – воспоминание о призрачно-голубых глазах своего гостя из сна, который всё время повторял «Минайа». Странное слово, на которое тело отзывается теплом в груди.
Опостылевшее утро встречаю, вжавшись в стену и оплакивая прошедшую ночь. Слезы облегчения, они же слёзы усталости и боли, скользят по щекам, срываясь на, и без того, мокрые простыни.
Организм измучен, но не утомлён. Всё-таки какой-никакой, а сон он получил. Жаль, конечно, что его отсутствие не решит проблему, а только обострит её, ведь, чем дольше человек не спит, тем больше сна ему нужно… и тогда моим снам достанется больше времени на мои мучения. Доказано на собственной шкуре.
Уже привычные действия помогли вернуться и обрести субботний день. Последний день моих адских мучений и первый день отдыха от бывшей работы.
Трель мобильника за эти два дня стала постоянным спутником. Кира не сдавалась, пытаясь узнать в чём дело. На экране один раз появлялся даже номер шефа, но я не испытывала никакого желания с ним общаться.
Полицейские на пороге так и не появлялись, что безусловно радовало. Мне вспомнился разговор босса и его просьбу «Отмени всё, и спасибо за помощь, брат», но чувство благодарности так и не пришло. Ведь, если бы не его копания в чужом грязном белье, о подделанных рецептах никто бы и не узнал!
Потёрла виски глядя в рассветное небо, что ещё не приобрело ярких красок.
Я слишком часто о нём думаю. Слишком. Такого со мной ещё не было никогда.
Щелчок блистера. Большой глоток воды и ожидание на подоконнике истечения долгих десяти минут. Когда небо, не поменяв цвета, стало казаться более позитивным, я отправилась составлять план дел на сегодня. В последний день себя нужно вымотать, как никогда. Вымотать так, чтобы, как у собаки свисал язык и была отдышка.
Певрое, что пришло на ум – пополнить холодильник. Да не абы как, а в три захода на рынок в трёх кварталах отсюда. Пешком. Второе – устроить парко-хозяйственный день, наплевав на сверкающую чистоту в квартире. Ещё бы на площадке в подъезде пол помыть, а то вся пыль в коридор летит. Третье – сходить в театр. Жалко, если билеты на премьеру спектакля пропадут. Да и места очень хорошие, в первом ряду. Дорогие, наверное. Болдышев всё равно не явится, он же умудрился мне пару отдать, а насколько я знаю - билеты не восстанавливают. Решила пригласить Сёму, потому что чувствовала себя перед ним виноватой, хотя он не звонил и не писал, чтобы в чем-то упрекнуть.
Так и прошел весь день, в суете и домашних делах. Надо сказать, что я нехило так задолбалась, но несмотря на это не отступилась от выполнения поставленных задач.
Подбор платья занял долгих полчаса. Почему-то хотелось одеть что-то достаточно элегантное, но из моего скромного выбора было только черное платье с юбкой клёш до колен. Собственно, выбор на нём и остановился. Соорудив нехитрую прическу, я, в назначенное время вышла из подъезда и сразу же заприметила черную девятку, на которой рассекал по городу мой личный студент-психотерапевт. Боковым зрением увидела что-то чёрное и на секунду показалось, что это тьма готовится запрыгнуть на меня и схватить в свои щупальца. Сердце рвануло в горло даже раньше, чем я успела подумать, что сон не может ожить. Обернулась и увидела знакомую черную овчарку, что смотрела на меня умными глазами и радостно виляла хвостом. Вот только я сейчас не была способна радоваться этой встрече. Слишком остро восприняла свой испуг.
Проследовала в девятку и натянуто улыбнулась Сёме.
- Привет, моя Психопаточка, - широко улыбнулся этот несносный пацан. – Как твои глюки поживают? Воспитываешь? А то смотри мне, если их не воспитывать вырастут те ещё охламоны.
Я только улыбнулась молча, по привычке игнорируя эти подколки.
- Как дела?
Сёма коротко поморщился и завёл мотор послушной машинки, в которой души не чаял.
В театр он приоделся. Белоснежная рубашка, черные брюки и даже волосы гелем уложил. Ему определенно шел по-деловому небрежный стиль, он был больше похож на модель, сошедшую с обложки журнала мужской моды. Зря его мать настояла на медицинском. Ох, зря.
- Ты знаешь, мне тут от мамы прилетело за то, что я пользуюсь её вещами.
Поняв, что речь идёт о рецептах я и сама сморщилась.
- Сильно досталось?
- Ну так… Поорала немного. Благо кто-то из её знакомых в полиции сказал, что дело попросили замять, - девятка тронулась с приятным урчанием и развернулась, будучи послушной рукам своего хозяина. Сёма усмехнулся и покосился на меня. – Не знаешь случаем, что за прикол такой?
- Понятия не имею, - пожала я плечами и отвела взгляд от собеседника на дорогу.
- Врешь ведь, - вновь усмехнулся парень. – Я тебя, как облупленную знаю, Линка. Имей совесть, а? – допытывался он подробностей.
На что я сострила наивный взгляд и почти детским голосом спросила:
- А куда её иметь?
- Если б ещё знала «как», - фыркнул Сёмка.
- Ты во мне сомневаешься? – наиграно удивилась я.
- В тебе, Лин, нисколько. Я же знаю, что ты девочка ещё. Ай! - пацан тут же схлопотал в плечо, а я развернулась к нему всем корпусом и ткнула под ребра указательным пальцем. – Ты чего?!
- Я тебе рассказала не для того, чтобы ты трещал об этом налево и направо! – ещё раз ткнула пальцем, с мрачным удовлетворением отмечая, что Сёмке определённо неприятно, но он терпит, поскольку руль бросить не может. - А как же врачебная тайна?!
