Вверх тормашками в наоборот (СИ) - Ночь Ева

Маг молча протянул Леррану мешок с деньгами.

— В чём дело? — ни один мускул не дрогнул на красивом лице.

— Сделка не состоялась. Нет поддельных рун, не будет и блуждающей. Но если тебя утешит: нет препятствий для того, что ты задумал.

— А ты знаешь, что я задумал? — поинтересовался Лерран, внимательно вглядываясь в темень капюшона.

— Не трудно догадаться. — капюшон глумливо склонился в поклоне. — Но не забудь моих советов.

Капюшон поклонился ещё раз, и маг оставил Леррана наедине со своими мыслями…

Лерран злился: он прекрасно мог разделаться с махой-соглядатаем, если бы не вмешательство выродка. Он мог бы больше не сушить голову, если бы маг-нищеброд отдал руны и напустил на Долину блуждающую. Планы менялись, как карты в руках лендр, но его это не расстраивало: нужно внимательно пересмотреть колоду и выбрать козыри, чтобы разыграть партию до конца…

* * *

Властительный Панграв пребывал не в духе, а точнее, в дикой ярости.

— Щенок, зарвавшийся и зажравшийся мерзавец! Как ты посмел после такого на глаза ко мне показаться?!

— Батюшка, ты даже меня не выслушаешь?.. — Раграсс не считал нужным прятать наглую иронию.

— Я тебя уничтожу! Унизился, подставился, опозорился! Я веками не женю тебя теперь! Более того: вынужден запрятать в глухомань неизвестно насколько, пока не забудется вся эта история!

— Неужели твоя власть настолько мала?

Панграв поперхнулся и яростно просверлил незаконного сына взглядом.

— Моя власть безгранична. Только потому, что я всегда вижу и знаю грань, за которую нельзя переступать. Чтобы люди тебя боялись и уважали, надо поступать по справедливости. А справедливость нынче такова: твоя кровь под запретом, а законы ограждают людей от полулюдей. И даже если я завтра растрезвоню во всех подворотнях Зоуинмархага, что ты мой наследный принц, нет гарантии, что через час ты не окажешься на куче дерьма с перерезанным горлом. Поэтому ты послушаешь меня и сделаешь, как я скажу.

— Не утруждай себя, батюшка. Твой венец и так тяжёл. Я уже послушался тебя и следил за скользким гайданом открыто, как ты и просил. В отместку он применил запрещенный знак — я начал преображаться на глазах у жадной до крови толпы. Но ему ведь ничего не будет за это, батюшка? Потому что он человек, а я всего лишь полукровка с ненавистной жёлтой кожей. Позволь откланяться. Я сам позабочусь о себе.

С этими словами он скользнул в дверь.

— Раграсс! Вернись! Я достану тебя из-под земли! — неслось вслед, но он только улыбался, с наслаждением выпуская острые когти махи из полутрансформирующихся рук…

* * *

Они встретились на дальнем выезде из города: маг в тёмных одеждах на худой и унылой кляче с оборванными ушами, бесшабашная лендра с колодой карт в руках и полумохнатка-получеловек на гнедом горячем скакуне. Маг хмыкнул, лендра захохотала громко и от души, полукровка показал клыки, ничуть не заботясь, что кто-то его унизит или убьёт.

Поднимая клубы пыли, по дороге нёсся чёрный всадник с золотыми волосами, следом громыхала повозка, погоняемая лихим возницей. Позади скакали две яркие меданы и два мужика, сверкающие на солнце камнями, как шкатулки с фальшивыми раритетами разбитных. но нечистых на руку торговцев.

Всадник резко осадил коня, пристально вглядываясь в троицу, а затем кивнул головой, предлагая присоединиться.

— Садись в повозку, лендра. Там тебя ждёт знакомая компания.

— Меня зовут Росса, Поцелованный солнцем, — прокричала лендра, на ходу запрыгивая в повозку и подбрасывая карты в воздух. Те, рассыпавшись веером, на миг показали объёмные проекции и улеглись, как ручные щенки, в руки хозяйки.

— А меня зовут Раграсс, — улыбнулся маха, приноравливая бег своего скакуна к иноходи белого Савра.

И только маг не проронил ни слова. Он прилепился возле повозки, его старенькая кляча как раз успевала перебирать копытами в такт перестукиванию колёс. Из повозки неслись девичьи голоса и смех. Так можно ехать бесконечно. Ехать и не думать больше ни о ненависти, ни о кознях, ни о презрительных взглядах вечно недовольных жизнью людишек…

Глава 60. Накануне долгой дороги. Геллан

Они мчались домой. Если Верхолётную Долину и замок ещё можно назвать домом…

Посреди дороги к ним присоединилась Дара. Она отняла лошадку у Аттиты и гнала не отставая. Он заметил, что в седле девчонка держалась довольно сносно. Стянула капюшон, подставляя лицо ветру. Коса растрепалась, длинные пряди поднимались, как змеи, придавая её голове какой-то нереальный вид.

Она уловила удивление в глазах мохнатки, улыбнулась и показала язык. Девчонка.

— Геллан, ты же не потянешь всех в замок? — спросила она как можно тише.

Он пожал плечами.

— Особенно того… — она скосила глаза назад, где, не отставая от повозки, трусил маг.

Он снова пожал плечами:

— От него… нет угрозы. А даже если есть, замок ничего не значит, Дара. Уже ничего не значит. Мне всё равно, что с ним может случиться. Через несколько дней мы отправляемся в путь. Сколько придётся ехать, что нас ждёт — неизвестно. Важна только Мила, а всё остальное — земли, замок, власть — пустое место…

— А люди?..

— Люди жили и будут жить на земле. Растить животных и растения. Им… не особо нужен властитель. Разве что защитить от беды. Буря не вернётся. Остальное как-то переживут.

Она вздохнула и нахмурилась, напряжённо думая о чём-то.

— У меня постоянно что-то крутится в голове, а я никак не могу свести концы с концами, как заклинило.

— Не думай об этом постоянно, Дара, и уляжется.

Она кивнула:

— Постараюсь.

В замок прибыли ночью и упали без сил. Геллан разместил всех и уселся у камина. Зашёл в комнату Милы — сестра спала, как всегда, клубочком. Щёчки раскраснелись во сне. Такая, как всегда, если не знать, что постепенно будет таять, пока не высохнет, как мама…

Он тряхнул головой, отгоняя плохие мысли. Некоторое время смотрел в огонь, а затем отправился в комнату, снял одежду и расправил крылья, затёкшие и онемевшие из-за многодневной бесконечной гонки…

Его ломало от боли до слёз, но он терпел. Прохладная вода, настоящая постель… не всегда предстоит такая роскошь в будущем. Но лучше не думать ни о чём. Спать и не видеть снов…

Он всё продумал до мелочей: что брать в дорогу, как ехать, где останавливаться, пока путь известен. Но многое изменилось по ходу сборов. Стало понятно, что Алеста от них не отстанет — дева-прорицательница даже мысли не допускала, что её оставят. В путь собиралась незнакомая троица, что приклеилась к ним на выезде из Зоуинмархага.

— Всю жизнь мечтала путешествовать, — пела, улыбаясь, Росса, — надоело околачиваться и ждать непонятно чего. Тем более, властительный Панграв объявил меня вне закона.

Веселилась, будто в руки дали новую игрушку. Рядом фыркал маха: по всей видимости, властительный Панграв и его не обделил милостью своей многогранной души.

Молчаливый Ренн походя обронил:

— Поеду с вами. Не знаю ли, до конца.

— А кто доедет до конца — никому неизвестно, вставила слово Алеста.

Он покосился на деву и промолчал. Больше маг не натягивал капюшон и не прятал лица. Часто распускал волосы и ловил восторженные ахи медан, не магичил и не химичил, казался очень тихим и скучным. Ничего не рассказывал о себе. А Дара уже сомневалась: ненависть ли она однажды видела в его глазах?..

В путь попросилась Офа.

— Хочу увидеть мир и… неведомую красоту тверди. Кто знает? Может, вам нужна будет моя помощь.

И он решил, что так даже лучше.

Снаряжались повозки, меданы стягивали еду, шили шубы и шапки, меховые сапожки. Пёстроголовые, как всегда, галдели, шумели, жестикулировали и спорили, но постепенно шум, гам и беспорядок сходили на нет.