Юлиана Суренова - Дорогой сновидений

— Постой, Нергал, что ты имеешь в виду? Почему детишки вернутся мертвыми? — Лаль насторожился. Нет, ему они были нужны живыми! Иначе к чему все это? — Я вовсе не собираюсь их убивать!

Губитель взглянул на него снисходительно. О, как же ему нравилось видеть другого таким растерянным, слабым, раздавленным!…Когда это происходило, он совершенно явственно ощущал, как нарастают его собственные силы, как ими полнится грудь, даже быстрее, чем при вспышке ярости или вопле страха:

— Они съели ядовитые плоды Меслам.

— Только по полторы ягоды! Это не смертельно!

— Для взрослого. Они же меньше. Рост, вес… Чувствуешь разницу? Им и яда нужно меньше, чтобы отравиться. Но не это главное. Малыши — так, компания. И вообще, они здесь потому, что понадобились тебе, не мне. Главное — девочка, эта любимица Шамаша, о которой он заботиться, словно о собственном ребенке. Как ты думаешь, сколько ягод она съела? Я тебе подскажу: крошка не знает страха и поэтому часто перебарщивает. Чудачка. Нет, она мне положительно нравится…!

— Сколько? — прервал его вмиг помрачневший Лаль, который чувствовал себя так, словно у него отнимали его самую любимую игрушку.

— Три, — беззаботно ответил Нергал. — И даже больше. Все, что оставалось. Не пропадать же добру.

— Свышние! — в ужасе пробормотал Лаль. — Но это…

— Слишком много даже для взрослого, не то что маленькой худенькой девочки, которая, мой милый друг, в сущности, уже мертва. Просто еще сама не знает об этом.

— Ты врешь! Это не может быть правдой! — с чего это вдруг ему верить в слова того, кто по праву считался отцом лжи? Верить в то, что не могло, не должно было произойти?

— Хочешь — верь, хочешь — нет, — беззвучно смеясь над ним, развел руками Нергал. — Дело твое. Но если бы все сказанное было обманом, неужели же ты не почувствовал бы этого? Разве ты не бог?

Лаль поджал губы. Да, вынужден был признать он, непременно почувствовал бы. Ведь ему известно, что такое ложь, ему ведома ее природу. Он сам столько раз брал ее в свои помощницы и прекрасно знал, как звучит обман.

"Во всяком случае, — мелькнуло у него в голове, — это многое объясняет… Это объясняет, почему девочка начала все забывать…"

— Так что, — продолжал Нергал, — я не забираю у тебя ничего, что бы ты и так не потерял…

Лаль смотрел на него в упор, чуть наклонив вперед голову. Всегда неприятно, когда твои планы нарушают. Тем более, когда их рушат твоими же собственными руками. Нет, зря он понадеялся на свое везение. Не ему, младшему из богов, тягаться с великим повелителем Погибели. Силы явно не равны.

Прочтя эти мысли в его глазах, Нергал, довольный, хмыкнул.

— Мы могли бы помочь друг другу… Я уже сказал — мы похожи. В тебе я вижу себя…Во всяком случае, такого, каким я был когда-то очень давно, много вечностей назад. Не случайно же я сказал: нам следовало родиться братьями. И, потом… Нами движет одно — месть. Ты сам говорил, что хочешь отомстить.

— Не Шамашу.

— Тебе следует ненавидеть его, не ударившего пальцем о палец, когда его женушка решила заточить тебя здесь, изгнав из мира реальности. А ведь, встань он на твою сторону, все было иначе… Или ты считаешь все случившееся с тобой справедливым?

— Нет! — процедил Лаль сквозь стиснутые зубы. Его глаза налились алой дымкой злобы, волна которой все росла и росла в груди, готовясь вырваться на волю.

— Ты же не требовал ничего, не принадлежавшего тебе. Ты вступал в спор, надеясь, что он будет честным. Но Айя, вместо того, чтобы действовать открыто, заключила за твоей спиной несправедливый договор с королем магов.

— Это было нечестно!

— Об этом я и говорю! Почему же тогда бог справедливости поддержал ее, а не тебя?

— Она — его жена.

— Ну и что? Кигаль вот тоже моя супруга. Однако ей это нисколько не помешало принять противную мне сторону в битве с Нинтом.

— Он… Да какое мне сейчас дело до того, что именно двигало им! — не выдержав, воскликнул Лаль. — Это было давно! Если что и интересует меня — так это настоящее.

— А что настоящее? Он среди смертных, а я тут, с тобой.

— Почему?

— Иными словами, ты спрашиваешь, что подталкивает меня к тебе? Не переживай, малыш, не пламенная страсть. Хотя, надо признать, ты ничего… Ладно, ладно, не вспыхивай невинной девчонкой! Я так, к слову, ничего личного… Все говорят, что у меня чрезмерное самомнение. Возможно, так оно и есть. Но я не глупец. Я уже проиграл одно сражение и не хочу повторять ошибок. Я уже говорил — Шамаш изменился. Сейчас он не отталкивает от себя других своим величием, не сторонится их в безразличии. Теперь, видя в этом необходимость, он принимает помощь всех, кто готов помочь. И он помогает другим. Не одним людям, говоря, что боги сами должны о себе позаботится, но всем. И когда наступит время сражения, он не останется один. Нет, это будет не противостояние двоих, но бой армий. И, понимая все это, я должен действовать. Уже сейчас, — его глаза вновь вспыхнули пламенем, не гнева, не ярости, но множества ночных светил, всех светил ночного неба, слившихся в двух точках — зрачках. — Лаль, я не заставляю тебя слепо выполнять мои планы. Поступай по-своему. Так даже будет лучше, когда согласованные удары отразить легче, чем разобщенные. Мне важно лишь одно: чтобы ты был на моей стороне, чтобы ты не мешал мне, но помогал. И я помогу тебе.

— Ты уже помог…

— Не сердись. Такова уж моя природа — решать за других, подставлять их, пользоваться чужой слабостью…

— Нет, — прервал его Лаль, серьезное лицо которого оставалось совершенно спокойным. — В моих словах не было усмешки. Я говорил так, как думал. Ты помог мне принять решение, чего я целую вечность не осмеливался сделать. Я сделал выбор. Выбор не между добром и злом, светом и мраком, жизнью и смертью, а между фантазиями и реальностью. До сих пор я лишь думал… Придумывал, как оно будет, как могло и может быть. Мне было страшно сделать хотя бы что-нибудь, что воплотило бы мечты в жизнь. Но теперь… Я понял, что лишь действуя, живя — не просто придумывая жизнь — можно обрести настоящее существование для себя, когда можно будет создать все, что угодно, даже свой собственный мир, который будет много лучше этого жалкого миража посреди пустыни слепого волшебства, ибо в отличие от всего, что окружает меня сейчас, он будет живым.

— Да… Может, ты и прав, — Нергал задумался. — Все слито воедино, все вытекает одно из другого: месть и помощь, ненависть и союзничество.

— Но чтобы быть на твоей стороне, помогать тебе, а не мешать, я должен знать твой план.

— Впервые слова не ребенка, но взрослого. Прежде всего, ты отдашь мне то смертное существо, ради которого я пришел к тебе…