Любовь Колесник - Витязь. Содружество невозможных

Почти…

«Вот моя дочь и выходит замуж», — думала Ирма, видя в этом эпохальном событии сигнал об окончательном исходе собственной молодости. Она сама впервые выскочила замуж тоже прямо после выпускного — за физрука, подделав справку о беременности. Лихая, юная, с горящими глазами, влюбленная и целеустремленная уже тогда.

Но теперь ей просто было грустно. И радостно, радостно тоже…

И грустно. Да.

Максим приходил к ним каждый день, вежливо и тихо здоровался и сразу шмыгал наверх. Никаких проблем с запрещенными порошками не случалось — но некому было и обыскивать парня, выворачивая его карманы. Ни Котика, ни Тайтингиля. Ни даже бешеной инопланетной жабы. Только жабья ваза под потолок.

Почему-то Ирма стала тяготиться своей квартирой, приобретшей восточный флер, и все чаще бывала у соседки Натальи Петровны. Пожилая писательница попыхивала тонкой ароматной папироской собственного кручения или толстой сигарой, заваривала крепкий ароматный чай и слушала.

Как-то само собой вышло признаться, что странный рыжий длинноволосый мужик, поселившийся было в ее квартире, — настоящий эльф. А мерзкое бесполое существо — инопланетянин. А Котик, давно знакомый теплый мурчащий Котик — орк.

Наталья Петровна не сомневалась и не любопытствовала излишне. Только кивала и подливала еще чаю. Мало-помалу и сама Ирма перестала напрягаться и просто приходила. И просто рассказывала.

Писательница слушала, кивала и временами с согласия Ирмы что-то записывала. Недавно Наталья Петровна издала новый роман, который в считаные дни получил феерическое признание. Он был о некоем Владимире, обладающем даром воина-мага, живущем в современной Москве и никак не могущем выбрать свой путь — стезю света или стезю тьмы. Любовь, приключения и эротика зашкаливали на тонких страничках бестселлера; а Наталья Петровна планировала продолжение истории и кругосветный круиз.

Иногда к пожилой писательнице заглядывал и Вадим с четвертого этажа, владелец той самой желтой «Хаябусы». Он консультировал ее по боевке и оружию и регулярно выступал бета-тестером отдельных отрывков. При нем Ирма стеснялась рассказывать про эльфов, извинялась и уходила домой. Лежать, смотреть на рисунки на вазе и думать.

И ждать.

Нет, Ирме не работалось совершенно. И сегодня тоже. Она отложила бумаги и закрыла экран ноутбука. Бросила, цокая каблучками, двум секретаршам:

— Пойду к себе…

Но поехала Ирма не домой, а в тот самый бар, где впервые встретила своего мужчину.

Эльфа.

Надо же, как все глупо начиналось. Глупо, странно… сказочно. Небывало. Правду говорила бабушка: «Судьба и на печке найдет».

В баре в будний день, еще и не в прайм-тайм, было пустынно.

Шурман ворковал с красивой стриженной каре брюнеткой, поигрывающей длинными ногами на барном стуле. Ирма узнала — девица, которая тогда висла на Тайтингиле. Местная постоянная клиентка, до отвращения напоминающая профессионалку. Оля, кажется. Да, точно Оля.

— Круто, когда деньги есть, — говорила эта самая Оля бармену, и бармен соглашался. — Деньги, Шурочка, решают все. С деньгами ты человек. Без денег ты можешь всего лишь заглядывать человеку в глаза.

Она коснулась накрашенным ртом тонкого края бокала с цветасто-полосатым коктейлем.

— Ирма Викторовна. — Шурман увидел, улыбнулся. — Что желаете? «Егермейстер», как всегда? Пару шотиков и копченую оленину?

— Я за рулем, — устало сказала Ирма, выкладывая на стойку ключи и телефон. — Сделай, Шурочка, зеленого чаю. От мысли о выпивке что-то… тошнит даже.

Оля ухмыльнулась и глотнула коктейля.

— Знаешь, Шурочка, была я никем и ничем. Девочка из Ярославля. Да кому я рассказываю, ты же все видел, как я тут за мужиками таскалась. Все изменилось. Разом. Важно найти того, кто в тебя поверит. Только вот я не искала. Меня нашли, Шурочка. Меня нашли. Понимаешь, меня-а-а… я нужна оказалась. Я. И не абы кому, ты понял?

Бармен улыбался и кивал. Такова была его работа — улыбаться и кивать.

— О таком работодателе, Шура, можно просто мечтать. И мы совпали, полностью совпали. Нас интересует бесконечная власть. Бесконечная власть и исключительная победа, только. Навсегда… Я пока что делаю, что мне говорят. Что говорит работодатель. Он исключительный. Понимаешь? И исключительно… щедрый. Понимаешь?

Оля посмотрела за окно, где Москву накрывало колпаком душного жара.

— Хотя, Шурочка, если деньги есть, а ума нет, ничто не поможет. Ничто. Я вот встречаюсь с парнем сейчас, — она чуть показно облизнула губы от сладкой капли, — а он встречается еще с одной девочкой. Из богатеньких. — Снисходительный взгляд мазнул по Ирме. — Там серьезно все, жениться собирается. Девочка, соплячка, верит. А на самом деле вот он у меня где. Во-о-от. — Оля показала загорелый худой кулак. — Зову, как кобелька, — бежит.

Ирма сделала глоток пахнущего жасмином напитка.

— Да трахает он тебя просто, дура, — сказала веско.

Вкус чая показался горьковатым.

Она положила три сотни на стойку, встала и вышла, оставив позади Шурмана, стойку, Олю и разноцветную радугу бутылок за спиной бармена.

— Вот она, — севшим голосом проговорил звездный воитель, подходя ближе — к самой кромке черной болотной воды. Он безотрывно, немигающими глазами созерцал мерцающий темно-лиловый острый угол, торчащий из воды. — Вот она…

— Кто — она? — недовольно мявкнул Котов. Он уже прикидывал, сколько будет стоить эвакуация корабля — в том случае, если останутся деньги после вытягивания его из воды.

Его.

— Корабль… — выдохнул Мастер Войны. Казалось, он готов шагнуть в воду и поплыть — прямо сейчас. — Она, корабль.

— Корабль. Он.

— Не пытайся провести меня, бесполезное создание. Я изучаю этот язык.

Котов поморщился, как от зубной боли, памятуя особенности этого изучения. Мастер продолжил:

— Сталь — она. Корабль — такое же слово. Она.

И пошел вперед.

Тайтингиль легко взбежал по поваленному стволу, чтобы сверху рассмотреть зыбкие, трясинные берега, бочаг темной воды на болоте, острое, взблескивающее в глубине сиреневыми искрами гладкое крыло, нетронутый северный лес вокруг.

Мастер Войны шагнул раз, другой и, коротко вдохнув, занырнул в темную болотную глубину.

— Вот черт нерусский, — с восхищением выговорил Василич. — Даже не разулся.

— Жаба, — сказал Котик. — Жаба же, н-ну…

Его не было долго. Так долго, что оставшиеся на берегу заговорили и завозились, а эльф соскочил вниз и начал стягивать свою лимонно-апельсиновую флиску.