Анатолий Махавкин - Леди Зима (СИ)

— Ах ты, мерзкая тварь! На кой чёрт я тебя здесь поставил?

Пёс немедленно перекатился на брюхо и не открывая глаз, поднялся на очень короткие лапки. Лишь после этого веки поднялись и два мутных глаза уставились прямо перед собой. В хриплом рычании с огромным трудом различались слова доклада.

— За время моего дежурства никаких происшествий не замечено!

— Откуда тебе это знать? — поинтересовался Ива, наполняя голос невероятным количеством яда, — Приснилось?

— Да я же ни в едином глазу! — ничуть не смущаясь, ответил «страж» и выкатил глаза, демонстрируя крайнюю степень усердия, — А прилёг, чтобы, э-э… В засаду залёг, в общем.

— После дежурства, подойдёшь, — угрюмо сказал Ива, — Посидишь в…Засаде. Там у тебя найдётся время поспать. А если ещё раз увижу, как спишь на задании, сдеру с тебя шкуру. Ну, или что там у тебя осталось.

Лягнув проштрафившегося дежурного, Ива решительно развернулся и пошёл дальше. Когда они поворачивали, Шания обернулась и посмотрела назад. Толстый охранник уже успел завалиться на бок и теперь подёргивал короткими ножками, устраиваясь поудобнее.

ГЛАВА 17. ЛЕГЕНДА О МОЛИТАРЕ

Иварод весьма ловко управлялся с огромной бутылью: придерживая ручку соломенной оплётки зубами, он наклонял горлышко передней лапой и разливал багровую густую жидкость в широкие бокалы, напоминающие миски на ножках. Себя пёс тоже не обидел, плюхнув самую большую порцию в огромную глубокую тарелку. Поставив бутылку, Ива заполз на мягкую подушку и кивком головы отослал одетую в цветастую попону и золотой ошейник собаку, которая до этого скромно стояла у двери. Кто это был: жена или служанка, хозяин так и не удосужился объяснить, ограничившись констатацией:

— Это — Чи, — после чего приказал означенной Чи принести выпивку.

Первую бутыль они уже успели прикончить и приступили ко второй. Крепкое вино успело подействовать на всех, за исключением, пожалуй, Хастола. То ли сладкий напиток не брал парня, то ли тот здорово скрывал опьянение. Физиономия капитана начала приобретать оттенок морозного светила, а сам мореход заметно повеселел, то и дело пытаясь острить, иногда даже удачно. Шания покачивала головой, пытаясь утихомирить двоящийся мир. Девушка тихо хихикала над каждой шуткой Джонрако, сознавая, что чем дальше — тем меньше понимает смысл произнесённых слов.

Ива уже четвёртый раз пытался поведать какую-то бесконечную историю про свои похождения во время Войны двух островов, но Джонрако опять оборвал его, утверждая, что это никому не интересно, потому что все уже слышали дурацкий рассказ. Шания, со смехом, пыталась объяснить, что не могла слышать раньше этот рассказ, но вместо этого принималась требовать наполнить бокал. Всё это веселило девушку ещё больше и делая глоток вина, она начинала хохотать совсем без причины.

Отсмеявшись Волли, осторожно поставила бокал на маленький столик и прижалась к мощному плечу капитана. Тот сначала недоуменно уставился на пассажирку, но не стал теряться и принял верное решение. Джонрако переложил бокал в другую руку, а освободившейся конечностью обнял Шанию, притянув её ближе. Ива ухмыльнулся и открыв пасть, попытался сказать какую-то скабрезную шутку, но Собболи показал псу огромный кулак и тот сразу же передумал.

— Кстати, — сказала собака, решив сменить тему, — Совсем недавно сюда приплыл корабль и высадил одного старого хрыча. Весь та-акой таинственный и важный, как пузо ростовщика. Приплыли ночью, никто даже не видел, как причалили. Так вот, пригласил я этого засранца; посидим, говорю, выпьем, а он — ни в какую! Гад, короче. А с кем мне пить? Телохранители, все — трезвенники, чёрт бы их побрал. Сам таких набирал. А остальные и пить-то не умеют; хлебнут и на боковую.

— Да погоди ты, чёрт болтливый, — Джонрако взмахнул рукой, едва не расплескав вино, — Что это за старый хрыч, о котором ты рассказывал? Какого дьявола его сюда принесло?

— Сказал, легенды собирать, — Ива опустил морду в тарелку и стало слышно, как пёс шумно лакает. Когда пёс поднял голову, его глаза сделали попытку посмотреть в разные стороны, — Цел-лыми днями, ик, ходит среди моих идиотов и пытается их разговорить. Ха! Что они ему могут рассказать, если их интересуют только игры да случка? Я же гврв… Гав! Говорил я ему: приходи ко мне, выпьем бутылочку, а там и на ум что придёт. Отказался — ну и катись, к чёртовой матери!

— И чем же он занят сейчас? — осторожно спросил Хастол, делая крохотный глоток, — Ты его часто видишь?

Иварод намеревавшийся глотнуть вина, остановился и попытался сфокусировать взгляд на юноше. С некоторым трудом, но ему удалось это сделать.

— Так он ушёл, фи-ить, к остаткам Колонны, — пёс махнул лапой и ткнулся мордой в подушку, — Тьфу! Я от своих слышал, что он поселился на нулевом ярусе и роется, чисто тебе крот. Сокровища, наверное, ищет.

— Сокровища? Ха! — Джонрако расхохотался и не в силах сдержать переполняющие его чувства, чмокнул Шанию в щёку, — Помню, помню. Как мы с Далином лет пять назад пытались найти ожерелье Фиичта. А карту нам продал вот этот лохматый ублюдок. Целую неделю, как два последних дурака мы рыли чёртовы ямы!

Ива перевернулся на спину и принялся дико хохотать, подёргивая всеми четырьмя лапами. Из открытой пасти вырывались булькающие звуки, а хвост бешено колотил по подушке. Вторя ему, оглушительно смеялся капитан, успевший простить товарищу давний обман и тихо хихикала Шания.

Когда приступ смеха прошёл, пёс вернулся в исходное положение и с трудом выдавил:

— Помнится мне: карту с тайником ожерелья удалось продать раз десять, — он помотал головой, — Главное, после продажи, не попадаться на глаза покупателям. Один простофиля целый месяц бродил по острову с топором и обещал сделать из меня самое паршивое в мире чучело.

Некоторое время никто ничего не говорил. Винные пары настолько пропитали воздух помещения, что искры смеха оказалось достаточно для мощного взрыва веселья, от которого едва не обрушились стены. Привлечённые громоподобными звуками, в дверь сунулись несколько озадаченных мордочек, принадлежащих то ли жёнам, то ли служанкам. Потом их подвинули две мощных морды чёрного окраса. Убедившись в том, что всё в порядке, телохранители прихватили собачек и пропали.

Самым спокойным из всей веселящейся компании оставался Хастол. Взгляд тёмных глаза парня постоянно блуждал, словно изучал интерьер жилища, где им довелось отведать вина. Впрочем, ничего особенного в интерьере не наблюдалось, если не считать таковым огромную картину, изображающее жуткое чудовище, отдалённо напоминающее гигантскую собаку, опутанную сетью синих молний. На куполообразном потолке наблюдался отпечаток исполинской когтистой лапы, куда целиком мог поместиться хозяин. Деревянный пол с потёртым ковром неопределённого цвета, был усыпан множеством подушек, покрытых винными пятнами и вылинявшей шерстью. В единственное, но большое, окно заглядывали ветки, в переплетении которых темнело вечернее небо.