Иван Афанасьев - Ожидание Двойной Кошки

— Очень скоро наследник Юркай окажется здесь. Обратный путь с горы всегда короче. Я не сомневаюсь в том, что отныне Юркай будет способен читать чужие мысли, и вообще приобретет небывалую силу. Дарсмар, даже обретя Сумеречную Тень, окажется слабее его. Наши расчеты, граф, оказались никуда не годными. Юркай, Дарсмар и Гарбат — вот три фигуры, которые сейчас определяют все. И мы не представляем, какие цели все они преследуют.

— Король с Гарбатом объединятся против Юркая, — уверено заявил колдуну Корсма. — Победить они не смогут, но на месте их сражения произойдет страшная катастрофа.

— Вспомнили историю о битве Двойной Кошки с Двойной Крысой? — хмыкнул равнодушно Дубовик. — Вы плохо знаете предания. Двойной Крысой никогда не бывает человек известный, а все трое, о которых идет речь, весьма даже известны. Согласись даже я, что Гарбат и есть Двойная Кошка, бояться нам с Вами следует совершенно другого. Вам не кажется, граф, что мы с Вами бесповоротно стали государственными изменниками? За прошедшее время я почувствовал, как прервались жизни нескольких колдунов и гроссведунов. Ваших рук дело, не так ли? Поставили засаду, и в любого гроссведуна, что не согласился остановиться и объяснить причину спешки, лучник стреляет без предупреждения. А их имена я Вам назвал…

— Зато Дарсмар Первый, или в кого он там превратился, окажется вынужден искать новых помощников.

— Если бы не эти убийства, я бы мог отрицать свое участие в заговоре, — грустно проговорил колдун. — Теперь для меня обратной дороги нет.

Начальник тайной канцелярии про себя усмехнулся. Он был прав, Дубовик с самого начала стремился остаться в стороне, подталкивая его вперед. Но колдуну было легче. Ему даже не приказывали ловить Гарбата, а с Юркаем теперь никто и связываться не будет. Поднять руку на гортола — да за такое наверняка приговорит к смерти любой суд. Не за то ли самое некогда пытались предать смерти и Гарбата?

— Лучше, мастер-создатель, посмотрите вот на этот портрет. Может, это лицо Вам знакомо?

Дубовик поднял на него сверкнувшие бешенством глаза.

— А Вы, Ваше Сиятельство, времени даром не теряете. Есть хоть что-то в Светори, что без Вашего внимания проходит? Да, это лицо мне знакомо!

— И кто это такой?

— Проверка на лживость, граф? Извольте. Тайный посол Качкара при Семерице, вождь Мимор Асариллен.

Обалдевший от таких слов Корсма лишь тупо спросил, давно ли Дубовик с ним знаком. Оказалось — недолго, около двух месяцев.

— Вообще-то это Гарбат…

Без всякого сочувствия он наблюдал за страданиями Дубовика. Гость постепенно переходил от благородного негодования и оскорбленности в лучших чувствах к осознанию того, как жестоко его провели. Его физиономия багровела на глазах, крылья носа злобно раздувались, а глаза, казалось, собирались просверлить собеседника насквозь.

— И часто Вы с ним встречались? Поверьте, мастер-создатель, я за Вами не следил. А портрет у меня появился уже после моих визитов в Семерицу. Где он живет?

— Граф, это тайный посол, понимаете? О встречах с такими договариваются заранее, где они живут, никто, разумеется, не знает. А первая встреча состоялась еще до того, как разнеслась весть о Гарбате. Мы встречались три раза, обсуждали колдовские дела, политики не касающиеся. Встречались за городом, в корчме "Придорожная Поляна". Его каждый раз сопровождали сильные ведуны. Я ничего не мог заподозрить!

Колдун оправдывался. И действительно, если предполагаемый вождь неведомого качкарского племени прибыл по колдовским делам с немалой свитой, связать его с объявившимся после Гарбатом у Дубовика воображения не хватило. Ни у кого бы на его месте не хватило. Но все же что-то он заподозрил, пусть и задним числом. Не иначе, именно поэтому Дубовик сейчас краснел на глазах. При свете дюжины свечей, стоящих на столе, цвет его физиономии уже невозможно было не оценить.

— Однако с моим утверждением Вы сразу согласились, возражать не стали. А что, если меня обманули, и это действительно качкарский вождь?

Дубовик покачал головой и, ничего не объясняя, сказал, что граф не ошибся. На портрете действительно Гарбат. Но это их положение нисколько не меняет. Еще день-другой — и у чиновничества с аристократами появятся разные вопросы. Первым из них будет: "где король?"; а вторым, несомненно, — "на каком основании начальник тайной канцелярии узурпировал власть"?

— Можно выставить версию, что Дарсмар предал королевство и бежал к герцогу. Но от кого он бежал, объяснить будет невозможно. Если заявить, что мы знать ничего не знаем, то придется созывать Коронный Совет, в котором у нас с Вами, мастер Дубовик, большинства может не оказаться. Особенно после того, как станет известно о смерти нескольких гроссведунов. Утверждать, что король оставил мне тайную записку и самому ее изготовить — пожалуй, уже поздно. Остается одно — валить всё на Гарбата. Он свел короля с ума, он отвел глаза мастеру Дубовику, он подчинил своему влиянию маршала гвардии, отправив войска на ненужную войну. Разве мы соврем, если будем придерживаться такого утверждения? — Корсма говорил то, до чего смог додуматься.

Оправдания были слабенькие, это ясно и младенцу. Но что было ему делать в такой ситуации? Проще всего — не делать ничего. Да, за это головы не снесут, но и в должности не оставят, при любом исходе событий.

— Потом король явится, овладевший Сумеречной Тенью, под руку с Гарбатом, и объявит, что проделал весь ритуал в тайне, чтобы наверняка расправиться с дерзким самозванцем Юркаем. Вам, Ваше Сиятельство, он разве ничего подобного не говорил? — сухо спросил Дубовик. — Мне вот говорил, и тому найдется множество свидетелей. Как полагаете, граф, король ограничится отрубанием наших голов, или что позавлекательнее придумает? На кол посадит, или хищникам в зверинце на обед предложит? Ну, Ваше Сиятельство, смелее, Вы же его вкусы в этом отношении лучше знаете.

Граф Корсма мысленно представил все, что говорит Дубовик, и потерял дар речи. Да колдун и не ждал ответа. Все, что мог предложить граф, годилось в одном-единственном случае. В том случае, если король не вернется. Как вариант, годилось бегство короля после неудачной схватки с Юркаем. Граф Корсма припомнил свою семью, сговор о помолвке дочери, всю свою безупречную карьеру и застонал. Вслух, не стесняясь колдуна, забыв обо всех своих многочисленных обязанностях. Он ясно осознал надвигающийся конец всего. И даже соблаговоление Великих Светлых спасало для графа только его жизнь. Ни Колодий, ни его сын, получив трон, не оставят его начальником тайной канцелярии. Он бесповоротно предал своего государя, не имея даже неоспоримых признаков того, что Дарсмар Первый подвергает угрозе существование королевства.