Татьяна Шуран - Матка

Насколько она поняла из скудных сведений в книгах, заговор практиковался в каком-то из местных племен, живших еще в доисторические времена. Об их существовании не осталось почти никаких свидетельств, и Тасманов восстанавливал последовательность действий не по материалам современных исследований, а интуитивно. Язык, на котором он говорил во время обряда, тоже был не его изобретением, а священным языком древних людей, который в свое время считался праязыком — матрицей всех остальных средств общения, и знание которого, по всей видимости, оказалось у Тасманова врожденным. По итогам ознакомления с записями Черона составила примерное представление о ключевых элементах заговора и подробностях, которыми можно пренебречь. Из всего комплекса она решила повторить только пластический рисунок — на досуге она освоила несколько движений, и в целом танец ей понравился: по-настоящему продуманная и эффективная техника по изменению восприятия и свойств материи через фокусирование энергетической структуры окружающего пространства на собственном физическом теле. Брать в руки нож Черона сочла необязательным — он символизировал расчленение мира, в то время как Черона планировала действовать за счет управления внутренним составом материи. Но для концентрации внимания требовался какой-нибудь предмет, и она смастерила себе веселенький бубен с каменными погремушками. От жертвоприношения Черона тоже отказалась — оно служило своеобразным стимулятором, искусственным источником разрушительной энергии, а Черона предполагала пойти путем преобразования вещества в своего рода новое агрегатное состояние. Правда, насколько Черона поняла, существенной частью обряда было вторжение в сознание жертв и порабощение их воли; но она понадеялась, что по ходу эксперимента найдутся и другие занятия.

Специально Черона не готовилась к обряду ни технически, ни психологически. Ей не свойственно было искусственным или насильственным путем вызывать у себя непредсказуемые и конфликтующие между собой порывы; Черона всегда оставалась собой, хотя бывала очень разной — чтобы настроиться на что бы то ни было, ей не требовалось ничего, кроме времени.

Когда Черона решила приступать к эксперименту, она не ощутила никакого волнения. Местом проведения заговора она без затей выбрала мастерскую, но создавать тягостную, устрашающую атмосферу ей и в голову не пришло. Нарядный весенний день, глядящий сквозь прозрачный купол, теплый ветер, льющийся, как масло, сквозь частично убранные заслонки на потолке, румяное небо, сияющее желтым солнечным светом, беззаботность, вдохновение — такие условия, по мнению Чероны, как нельзя лучше подходили для призвания неведомых сил.

Она ни о чем не беспокоилась и ничего не ждала, но, едва только встала перед алтарем, вытянув перед собой руки, и тонкие каменные пластинки на бубне ненавязчиво прозвенели от движения, Черона ощутила повсюду неуловимое изменение — словно что-то отозвалось издалека. Черона старательно прочертила бубном в воздухе положенные для начала знаки и стала раз за разом неторопливо обходить алтарь кругом.

Поначалу она оставалась полностью сосредоточенной на том, чтобы правильно выполнить достаточно замысловатые пластические этюды. Однако в какой-то момент Черона вдруг заметила, что отвлеклась и двигается машинально, совершенно забыв, давно ли начала. В то же время она внезапно ощутила порыв вдохновения, словно посторонняя сила вела ее; на ум стали приходить разные дополнения к заученным схемам и новые фигуры, и Черона как-то машинально повторяла их, хотя еще недавно не поверила бы в свою физическую способность нечто подобное без подготовки воспроизвести. Она смутно осознала, что к звону бубна стал примешиваться посторонний, значительно менее отчетливый, как бы отдаленный тяжелый гул и завораживающий переменчивый шелест — Черона не сразу узнала причудливые шумовые эффекты, сопровождавшие белый свет. В пустом пространстве мелькнул сверкающий блик, затем еще один; комнату, как туман, заволокло рассеянное сияние, послышались словно бы перекликающиеся между собой отдаленные голоса, и Чероне показалось, что прозрачный свет разливается в ее душе.

Внезапно Черона поняла, что танец завершен; она вновь замерла возле алтаря, вытянув руки перед собой; подняв голову, она увидела, что всю мастерскую с головокружительным гулом и отдаленными неясными голосами пронизывают возникающие яркие белые молнии. Слова как будто сами пришли Чероне на ум, и она крикнула на языке, на котором никогда раньше не говорила, прежде не известную ей фразу:

— Бессмертные, ваятели времени! Отведите меня к началу.

Молнии внезапно остановились, а потом вытянулись к ей, как громадные белые руки. Черона отбросила бубен и почувствовала, как растворяется в полной света и грома зияющей пустоте.

Черона стояла в огромном белоснежном дворце, напоминавшем громоздившиеся ввысь облака. Изнутри весь дворец представлял собой многообразный, как целый город, калейдоскоп залов, лестниц, террас, мостов и садов, переходивших друг в друга, словно сны, в проемы окон виднелось пустое чернильное небо. Казалось, здесь можно провести всю жизнь. Дворец блуждал в безвоздушном, безвременном пространстве, пронизанном рассеянным сиянием светил, и Черона поняла, что сам он в действительности тоже являлся одной из звезд.

В настоящий момент во дворце происходило шумное веселье. Повсюду бесновались исполинские фантастические существа, черты которых было трудно разобрать: похожие на животных и людей, и даже на растения, и ни на что не похожие — все в пышных одеждах, которые сияли золотом и драгоценными камнями, как пожар. Небывалое собрание гуляло, смеялось, бесилось и пьянствовало. В воздухе плыли лиловые, лунные и кровавые с золотом огни, гул голосов гремел снизу доверху, как на детской площадке. Некоторые существа играли в непонятные настольные игры с перемещением фигурок и бросанием костей, другие плясали высоко над зеркальными полами в просторных объемах бальных залов, выстраиваясь в многомерные узоры, сети, звезды и зигзаги. Отовсюду лились опаловые, розовые и черные реки неизвестных напитков, падавшие в непроницаемую глубину бассейнов, у которых, как Чероне показалось, не было дна: там периодически пропадали одни существа и появлялись совсем другие. Музыку заменял гипнотический шелестящий шум, который неуловимо пронизывал все вокруг, время от времени исчезая в невообразимом реве и грохоте, но ни на мгновение не прекращаясь, словно неровное мигание звезд.

У Чероны уже начала кружиться голова от мелькания разноцветных огней, крепких, как экзотические духи, пряных запахов и шумовых музыкальных эффектов, как вдруг ее внимание привлекла спонтанно образовавшаяся многочисленная компания.