Андрей Валентинов - Если смерть проснется
Наконец Навко решился и осторожно подошел к трупу. Глаза Ямаса были широко открыты и не выражали ничего — ни страха, ни удивления. Кровь, заливавшая пробитую грудь, начала каплями падать на пол. Вынуть нож было трудно, но он все-таки сделал это, тщательно протер лезвие и вновь подумал, что его следует отполировать. Жалко, если ржавчина пойдет дальше…
К Алане он смог выбраться только через неделю. Слишком много скопилось дел, и Навко невольно радовался тому, что встреча откладывается. Быть тысяцким оказалось не так просто. Он плохо знал город, а савматские дедичи и Кеевы мужи не спешили помогать заброде-волотичу. Но кое-кого все же удалось найти, и через два дня в Кей-городе стало тихо, как в могиле. На площадях висели трупы мятежников, которые Навко запретил хоронить, а стража искала всех, кто носит черные плащи. Удалось отыскать четверых. Трое были убиты на месте, но одному посчастливилось бежать.
В мятеже оказалось замешано немало торговцев и даже людей знатных. С согласия Улада Навко взял всех под стражу, а имущество отписал в Кееву скарбницу. Себе не стал брать даже ломаной гривны — ни к чему. Серебра и так хватало, а деньги понадобятся для будущей войны.
План похода, предложенный Кошиком, был одобрен, и Навко начал собирать войска. Улад был уверен, что под красный стяг с золотым Кеевым Орлом удастся поставить не менее пяти тясяч кме-тов, но Навко надеялся больше на своих бойцов. Знаки с восьмилучевым солнцем были розданы, и в народе кметов из Иворовой тысячи уже стали называть «коловратами». Навко торопил Вогача и его помощников — все воины уже получили гочтаки, но нужно было еще несколько сотен самострелов — для обучения новых бойцов. Тысяча должна разрастись до двух, а позже — и до трех. А с трехтысячным войском можно поддерживать порядок не только в Савмате, но и во всей Ории. Одновременно Навко укреплял Грайворон. Вежа в Савматском Детинце ненадежна, зато в новой крепости можно отсидеться в случае любой беды.
День шел за днем, а Навко все откладывал поездку. Наконец, когда дела пошли на лад, а Кей уже несколько раз удивленно спрашивал, отчего он не желает повидаться с невестой, Навко решился. В конце концов, он сделал, что мог. И если сделал не так — Алана простит…
Стража у ворот небольшого деревянного терема поглядела на него с интересом, а старший кмет, отведя в сторону, шепнул, что «хозяйка» в последние дни совсем не выходит, даже окна закрыла, хотя раньше все время жаловалась, что в тесных покоях душно. Навко кивнул и начал медленно подниматься по скрипящим деревянным ступенькам. Лестница была длинной, как часто строили у .сполотов, и покои Аланы находились на самом верху.
Улад, узнав, что его тысяцкий наконец-то собрался к суженой, посоветовал справить новый наряд и захватить подарок — так принято. При этом Волчонок суетился, словно опытная сваха, и Навко вновь еле сдержался. Он вдруг понял, что никуда не уедет из Савмата, пока Улад жив. Он обещал Кею, что их расплата впереди, и сдержит слово.
Подарка он брать не стал, надел старый плащ, в котором и пришел в Валин, хотя на дворе было неожиданно холодно. Пусть Алана увидит его таким, какой он есть, — настоящим…
Дверь, украшенная резным орнаментом, была приоткрыта. Навко постучал, долго ждал ответа, но внутри было тихо. Он ждал, с каждым мгновением чувствуя все сильнее непонятный страх. Мелькнула даже мысль бросить все и уехать — отсюда, из Савмата, их проклятой сполотской земли. Вернуться домой, вновь надеть кольчугу, встать в строй товарищей — и все забыть…
Наконец он решился. Дверь заскрипела, скрип ударил по ушам, и Навко невольно поморщился. Внутри было темно — окна закрывали тяжелые ставни. На дворе стоял ясный солнечный день, но в горнице горел небольшой светильник.
Алана стояла у окна, но смотрела не на закрытые ставни, а куда-то в сторону. На девушке было темное платье, в полутьме казавшееся черным. Волосы, не прикрытые платком, рассыпались по плечам. Навко открыл рот, несколько мгновений пытался совладать с непослушным языком и, наконец, с трудом выдавил из себя:
— Здравствуй…
В ответ послышалось равнодушное: «Чолом!», и Навко подумал, что Алана просто его не узнала.
— Это я! Я!
— Я узнала тебя, тысяцкий, — Алана не спеша повернулась и еле заметно кивнула. — У тебя ко мне дело?
Растерянность прошла. Навко понял, что ожидал именно этого — поэтому и не хотел ехать, боялся, откладывал. Алана обижена, думает, что он ее забыл.
— Ты свободна! — он заставил себя улыбнуться и шагнул ближе. — Свободна, Алана! Понимаешь?
Девушка не ответила, даже не повернула голову, и Навко заторопился:
— Я не мог ничего сделать. Тебя охраняли… Думал тебя отбить, но это слишком опасно… Я понимаю, тебе пришлось долго ждать. Но ведь ты сама говорила…
Алана молчала, затем грустно улыбнулась:
— Зачем ты приехал в Валин, Навко? Чтобы спасти меня — или стать савматским тысяцким?
Навко закусил губу. Она не понимает, не хочет понять!
— Я стал савматским тысяцким, чтобы спасти тебя, Алана! Волчонок не отдал бы тебя сотнику Велги!
— Ты опоздал, Навко! Улад отдал меня Ивору сыну Ивора. Ты знаешь такого?
И вновь Навко еле сдержался. Почему она не хочет понять?
— Это страшный человек, Навко! Он умеет нравиться, он умен и очень хитер. Он может обмануть любого. Даже меня… Ты знаешь, я ему поверила.
Я думала, он… . — Прекрати! — Навко почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он вдруг понял, что сейчас ударит Алану — и испугался еще больше.
— На меня словно затмение нашло. Говорят, этот Ивор — просто чаклун. Дал мне выпить чаклунского зелья — и я забыла обо всем. А может, я просто очень хотела поверить…
Вспомнилась нитка — проклятая нитка с еле заметным узелком. Навко вдруг подумал, что эту нитку можно бросить в огонь — или просто разорвать…
— Тебе врали обо мне, Алана! Все было не так!
Помнишь, тебе рассказывали, что я пытаю людей?
Алана покачала головой:
— Конечно, тысяцкий Ивор никого не пытает сам! Зачем это ему? У него есть палачи. Он может приказать перебить целое село. Представляешь, Навко? Десятки людей — женщины, дети… Он может расстрелять толпу из самострелов. У него сотни убийц, которые могут сделать что угодно. Если надо, он подкупает людей, надо — убивает… Она знала! Все знала! Проклятый Улад, не мог держать язык за зубами!
— Это были сполоты, Алана! Я не убивал — я мстил. За тебя, за наш поселок…
Навко пожалел, что не может рассказать о Двери и Ключе. Не потому, что боялся. Просто Алана не поверит. — Это были люди, Навко! Сотни людей, ничего плохого не сделавших ни тебе, ни мне, ни ему. Наверное, я знаю не все о тысяцком Иворе. Он, говорят, мастер скрывать тайны… И еще он умеет служить. Представляешь, Навко, он выслужил у Светлого Дубень! Говорят, это очень большой город. А впридачу получил меня… Ты опоздал, Навко!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});