Глен Кук - Стальные сны. Серебряный клин

Меня хоть не так мучили кошмары после посвящения. Я могла теперь спать.

— Вам придется какое-то время потерпеть это еще. — Глаза ее весело искрились. Черт возьми, милосердия в ней хоть отбавляй, — Это беременность.

Глава 69

Костоправ устроился так, чтобы из города его было хорошо видно. Рядом, со знаменем в руках, стоял Мурген. Лебедь отправился на лодке, всадники украли ее на берегу, чуть севернее холмов.

— Думаете, придет? — спросил Мурген.

— Может, не сам. Но кто-нибудь явится. Ему главное как-то убедиться.

Мурген указал на линию войск Страны Теней, вдоль берега.

— Знаете, что там такое?

— Могу лишь догадываться. И Могаба хочет быть Капитаном. Она расправилась с Тенекрутом, но решила скрыть это от Могабы. Пока он торчит в Деджагоре, он ей не помеха…

— Это верно.

— Глупо. Раньше такого не случалось, Мурген. Нигде в Анналах вы не найдете упоминания о сваре из-за звания Капитана. Капитанами в основном становились такие как я, драчливые крикуны.

— Но большинство из них и не представляли, что такое долг. А Могаба и Госпожа, оба свято его блюдут, как считают.

— И Госпожа?

— Она решила во что бы то ни стало отомстить Хозяевам Теней за вас.

— Это безумство. И это очень похоже на нее. Кажется, Лебедя заметили. У тебя зрение получше моего.

— К нему в лодку забирается кто-то в черном. Неужели Могаба уже распорядился?

— Он послал кого-то.

Пассажиром Лебедя был лейтенант Могабы, Зиндаб, прекрасный офицер, командующий целым легионом. Костоправ приветствовал его:

— Зиндаб.

Человек в черном отсалютовал Костоправу:

— Это и вправду вы?

— Совсем живой.

— Но ведь вы умерли.

— Это все вражеские сплетни. Долгая история. На нее у нас нет времени. Слышал, у вас дела обстоят из рук вон плохо.

Зиндаб отвел Костоправа подальше и уселся на скалу.

— У меня серьезная дилемма.

Поморщившись, Костоправ уселся напротив него. После похода на юг лодыжка, не переставая, ныла.

— Так что у тебя?

— Честь обязывает меня оставаться верным Могабе как главному правителю Наров. Я должен повиноваться ему. Но он совсем спятил.

— Судя по всему. А что на этот раз?

— Он был идеальным воином даже тогда, когда не соглашался с моей линией.

— Тщеславие. Он движим тщеславием. Потому он и стал правителем. У Наров звание главного завоевывается в своеобразном атлетическом состязании. Тот, кто побеждает как наиболее сильный и выносливый, становится правителем.

— Он вступил в ваш отряд, рассчитывая на то, что вы окажетесь физически слабыми и скоро погибнете. Он не видел никаких препятствий занять ваш пост и геройски увековечить себя в хрониках Отряда. Как и раньше, он хороший воин. Но все, что делает, он делает ради себя самого, а не Отряда и тем более его миссии.

— В большинстве организаций существует механизм для улаживания подобных проблем.

— У Наров это соперничество. Бой, состязание. Что к данной ситуации не подходит. Он остается самым проворным, сильным и ловким по сравнению со всеми нами. И, да будет мне позволено это заметить, превосходным в тактике.

— А я и не претендую на звание гения. Мне пришлось стать Капитаном, потому что все были против меня. Я вовсе к этому не стремился, но и уклонялся от этого не так, как другие. Однако отрекаться от своего поста я не стану только потому, что Могаба хочет стать великим.

— Совестно мне оборвать наш разговор. И все же я ощущаю себя предателем. Он послал меня, потому что мы с детства как братья. Я единственный, кому он все еще доверяет. Не хочу ему вредить. Но он столько сам набедокурил. Втоптал в грязь нашу честь и нашу клятву быть «стражами».

Слово «стражи» было нарским словом, не имевшим точного эквивалента. Оно означало защищать слабых и стойко противостоять злу.

— До меня дошли слухи, что он пытается организовать что-то вроде крестового похода.

Зиндаба смутил вопрос Капитана.

— Да. С самого начала некоторые из нас поклонялись Матери Тьмы. Я не знал, что Могаба является одним из ее приверженцев, хотя должен был догадываться. Среди его предков были жрецы.

— Что он собирается делать сейчас? Непохоже, что мое возвращение его обрадовало.

— Не знаю. Боюсь заявит, что вы — это не вы. Даже, например, что вы — подставная утка Хозяев Теней. Множество людей считает себя очевидцами вашей смерти. Среди них даже ваш знаменосец.

— Они видели, что я был сражен стрелой. Но если бы они порасспросили Мургена, он бы поведал им, что, когда оставил меня, я еще был жив.

Зиндаб кивнул:

— Это тоже ставит меня в двусмысленное положение.

Костоправ не стал спрашивать Зиндаба, что может случиться, если он убьет Могабу. Ясно, что Нары, и Зиндаб в том числе, объявят войну. В любом случае подобные вещи были не в духе Костоправа. Он никогда не убивал человека только потому, что тот его раздражал.

— Придется встретиться с ним в открытом бою. Ему придется либо принять вызов, либо уклониться. Интересно посмотреть, как отреагируют Нары, если он все-таки пойдет на это.

— Хотите его казнить?

— Убивать его не собираюсь, я уважаю его. Он настоящий воин. И может, им и останется. А может, и нет. Тогда ему придется оставить свои попытки состязаться со мной.

Зиндаб улыбнулся:

— Вы мудрый человек, Капитан. Я передам ваши слова всем остальным. И буду молиться, чтобы боги напомнили ему о нашей чести и клятвах.

— Замечательно. Торопитесь. Дело это неприятное, хотелось бы покончить с ним как можно скорее.

— А?

— Если я откладываю то, чем мне не хочется заниматься, дело так и остается не сделанным. Пока идите. Следом я.

Глава 70

Длиннотень посоветовался с Тенями, которых он оставил в темнице вместе с пропавшей женщиной. Затем навестил прикованного к постели Ревуна.

— Ты идиот. Ты схватил не ту женщину.

Ревун не отреагировал.

— Это была Душелов. Она и только она. Только как это ей удалось?

Голосом, который был гораздо тише шепота, Ревун напомнил ему:

— Ты сам послал меня туда. Сам же утверждал, что Сенджак в Таглиосе.

— И к чему это привело? Ты не смог просечь обстановку, чтобы мы не попались в ловушку?

Он не спорил, да и не было смысла. Длиннотень никогда не ошибался. Если у него что-то не получалось, виноват всегда оказывался кто-то другой.

Длиннотень еле сдержал себя, чтобы не взорваться. Он нашел выплеск своим эмоциям в леденящем тоне:

— Ошиблись не ошиблись, виновны не виновны, факт тот, что мы нажили еще врага. Она не потерпит этого. Это раньше она только играла в игры с сестрой. Теперь же она играть не будет.