Керстин Гир - Изумрудная книга

Я услышала, как Гидеон снова тихо чертыхается, на этот раз он, наверное, ударился локтем о перегородку. Не так-то просто было переодеваться в исповедальне. Честно говоря, мне казалось, что мы совершаем огромное надругательство над святым местом, используя его в качестве кабинки для переодевания. К тому же, наверняка есть наказание для тех, кто врывается в церковь без спроса, даже если они не собирались ничего красть, а только прыгнуть оттуда в 1912 год. Гидеон взломал боковую дверь стамеской, да так быстро, что у меня просто не было времени занервничать.

— Проклятье! Вот это он даёт! — Химериус с уважением хмыкнул. — Стоило бы тебе тоже у него этому научиться. Вдвоём вы могли бы стать непобедимой командой взломщиков. Тут и твоё бессмертие очень пригодиться.

Мы забрались, кстати, в ту же церковь, в которой мы с Химериусом познакомились, и в которой Гидеон первый раз меня поцеловал. У нас совсем не было времени для того, чтобы пускаться в романтичные воспоминания, но вдруг у меня возникло такое чувство, будто всё это случилось очень давно, особенно я ощутила это, вспомнив, сколько всего произошло после того, как мы вернулись из 1912 года. А на самом деле пролетела всего-то пара дней.

Снаружи постучал Гидеон.

— Ну что, ты готова?

— Нет. К сожалению, застёжки-молнии ещё не изобрели, — сказала я, растерянно ощупывая пуговицы на спине, расположенные в самых странных местах, иногда совершенно недостижимых.

Я вынырнула из исповедальни. Интересно, перестанет ли когда-нибудь моё сердце учащённо биться при виде Гидеона? Перестану ли я чувствовать, что меня охватывает что-то необъяснимо-прекрасное? Наверное, нет. Сегодня на нём был довольно неброский тёмный пиджак, под ним — жилетка и белая рубашка. Но всё это было ему так к лицу, широкие…

Химериус, свесившийся вниз головой с церковного свода, многозначительно кашлянул.

— Жила-была, одна овечка, и каждый раз её сердечко…

— Очень мило, — поспешно сказала я. — Бессменный вид мафиозного авторитета, он в моде во все времена. Кстати, отличный узел на галстуке. Мадам Россини бы тобой гордилась, — вздохнув, я снова вернулась к пуговицам. — О боже, будь благословен изобретатель застёжки-молнии!

Гидеон улыбнулся.

— Повернись-ка спиной и доверь эту работу мне, — сказал он. — Ой, — он вдруг запнулся, — да их же тут сотни.

Возня с пуговицами заняла у нас ещё какое-то время. Довольно много времени. Дело было в том, что на каждой второй пуговичке Гидеон целовал меня в затылок. Я наверняка смогла бы получить от этого гораздо больше удовольствия, если бы Химериус при каждом поцелуе не орал как потерпевший: «Разврат!..»

Наконец, все пуговицы были застёгнуты. Мадам Россини выбрала светло-серое платье с воротником-стойкой. Юбка показалась мне несколько длинноватой, я даже споткнулась об неё и давно уже шлёпнулась бы на пол, если бы не Гидеон, подхвативший меня за руку.

— В следующий раз пиджак надеваю я, — сказала я. Гидеон рассмеялся и предпринял, было, попытку меня поцеловать, но тут Химериус завопил:

— Не-е-ет, только не начинайте снова!

И я нежно отстранилась.

— У нас нет времени! — сказала я. И, кроме того, в двух метрах от нас раскачивается существо, напоминающее летучую мышь, и строит препротивнейшие рожи. Я злобно зыркнула на него.

— Какие-то претензии? — спросил Химериус. — Я-то думал, у вас тут важное задание, а не романтические обнимашки. Сказала бы мне лучше спасибо.

— Прям уж там, — пробурчала я.

Тем временем Гидеон забежал в хоральную часть церкви и присел на корточки перед хронографом. Поразмышляв, мы решили, что лучший способ спрятать прибор — это поместить его рядом с алтарём, там его никто не обнаружит за время нашего отсутствия, если здесь нет уборщицы, которая работает субботними вечерами.

— Я буду на шухере, — пообещал Химериус. — Если кому-то взбредёт в голову украсть хронограф, я на него презрительно… плюну.

Гидеон взял меня за руку.

— Готова, Гвенни?

Я поглядела ему прямо в глаза, и сердце моё на секунду остановилось.

— Я готова, если ты готов, — тихо сказала я.

Замечаний Химериуса (наверняка, ужасно едких) я уже не услышала, игла вонзилась в мой палец, и меня унесло из настоящего времени волнами рубинового света.

Немного погодя я выпрямилась. Церковь была такой же пустой, как и в наши дни. Я даже надеялась увидеть Химериуса, свисающего с потолка, но, вместе с тем, немного побаивалась этой встречи. В 1912 году он уже поселился в этом храме.

Гидеон приземлился рядом со мной и тут же снова схватил меня за руку.

— Пойдём! Нам надо спешить! У нас в запасе всего два часа и, бьюсь об заклад, нам не хватит этого времени даже на то, чтобы задать десятую часть из волнующих нас вопросов.

— А если мы вообще не встретим Люси и Пола у леди Тилни? — спросила я, и зубы мои застучали от возбуждения. Я до сих пор не решалась подумать о своих родителях. И если настолько сложно мне дался откровенный разговор с мамой, то как это будет с ними, совершенно чужими людьми?

Выйдя из церкви, мы попали под проливной дождь.

— Что ж, замечательно, — сказала я, и мне вдруг страшно захотелось, чтобы на моей голове оказалась сейчас одна из странных шляп мадам Россини. — А прочитать прогноз погоды перед тем, как отправиться в путь, было слабо?

— Да ладно тебе. Это всего лишь летняя морось, — убеждённым тоном сказал Гидеон и потянул меня вперёд.

Пока мы добрались до Итон-Плейс, «летняя морось» промочила нас до нитки. Мы вдруг оказались в самом центре внимания, потому что прохожие, попадавшиеся нам на пути, шагали, прикрывшись зонтами, и бросали на нас взгляды, полные сочувствия.

— Как хорошо всё-таки, что мы не стали заморачиваться с достоверными причёсками, — сказала я, когда мы остановились у входной двери дома леди Тилни. Я нервно пригладила волосы, прилипшие к голове. Зубы мои всё ещё стучали.

Гидеон позвонил в дверь и ещё крепче сжал мою руку.

— У меня какое-то странное предчувствие, — прошептала я. — Ещё не поздно просто убраться отсюда восвояси. Может, стоит сначала поразмыслить обо всём в тишине и спокойствии, решить, в какой последовательности мы спросим…

— Тс-с-с-с, — прошептал Гидеон. — Всё хорошо, Гвенни. Я с тобой.

— Да, ты со мной, — сказала я и тут же повторила его слова, ставшие для меня спасительной мантрой. — Ты со мной ты со мной ты со мной.

Когда я произнесла это в последний раз, дверь отворилась, и мы увидели дворецкого в белых перчатках.

— Мистер Миллхауз, не так ли? — Гидеон миролюбиво улыбнулся. — Не были бы вы так любезны, доложить леди Тилни о нашем визите. Мисс Гвендолин Шеферд и Гидеон де Виллер.