Булыга Сергей - Ведьмино отродье

Гонг! На обед. Ларкена на обеде не было. Бейка сказал:

— Они работают. В секретной.

Рыжий поел, опять ушел в библиотеку. Открыл Устав. В первой главе «Права» — было записано: «Мы все равны. Перед судьбой». А дальше — чистый лист. А остальные главы вовсе были вырваны. Рыжий закрыл глаза, задумался. А ведь действительно, точнее не сказать, — мы перед нею все равны, а остальное все надуманно и шатко. Вот как ты до обеда прочитал: корабль принял груз, дождался ночи, вышел в море; никто не знал, куда он дальше двинется — на север ли, на юг, — сам капитан того еще не знал, знал один лишь купец, хозяин груза, он и приказал, корабль свернул на юг — и тотчас из-за острова ему наперерез мчится пиратская галера под черным полосатым флагом, бьет мерный гонг и в такт ему гребцы кричат «вва! вва!», галера приближается, на абордажной палубе уже пошло движение — готовят крючья, лестницы, — и вдруг… Вдруг шквал — как будто ниоткуда! — и оба корабля, пиратский и купеческий, идут на дно, все тонут… Почему? Свидетель с берега отметил, что будто бы в это же самое время он видел в море, неподалеку от места катастрофы, Белый Балахон. Сославшись на свидетеля, ликвид-коллегия решила: галеру «Птичка Лю» считать действительно погибшей, а все расходы перебросить на казну, ибо прямых виновных нет… Р-ра! Бред какой-то: Белый Балахон! Но это что! А вот еще одна история, и в ней виной всему Живая Борода. Она будто всплывает после шторма и тянет свои щупальца, обхватывает корпус и принимается душить в своих объятиях корабль — трещат шпангоуты, вода хлещет в пробоины, падают мачты… Ну, и так далее. И тоже — все расходы на казну! А то еще… Да что перечислять! Язык устанет. Вон сколько их стоит, таких томов! И в каждом ведь…

Гонг! К ужину. Вот, наконец, явился и Ларкен; мрачно кивнул, ел только хлеб, пил только воду, а в разговоры — ни в какие! — не вступал, поужинал и вновь ушел в секретную. Вот чва! Как будто он кому-то нужен! И Рыжий заказал шипучего и мятных леденцов, и сахарных орешков, и сигар; сидел, закинув стопы на столешницу, пускал дым кольцами, поглядывал на Бейку да покашливал. Бравый стюард стоял в дверях, вздыхал — и подойти не мог, и жаль было уйти; Бейка сказал, что господин не разрешает побираться, узнает — загрызет. И в разговоры Бейка не вступал, ибо и этого спец тоже не одобрит…

А спец не появлялся, спец работал. Он и назавтра молчал как стена — за завтраком и за обедом. А перед ужином Рыжий, призвав к себе стюарда, сказал, что он, полковник Рыш, отныне будут столоваться прямо здесь, в библиотеке.

— А если спец… — сказал было стюард…

Но Рыжий перебил его:

— А если спецу будет скучно, так ты поставь напротив него зеркало!

— Но…

— Я сказал! Пшел вон!

Бейка сбежал. Ларкен не объявлялся. И не объявится, Ларкена корчит, да! Похоже, он предположил, что ты здесь для того, чтоб подсидеть его — Вай Кау, мол, решил списать его, Ларкена, вчистую, ну а тебя, как перспективного… И оттого-то он, Ларкен, молчит, не вылезает из секретной, чтоб доказать, что он еще чего-то стоит, чтоб обойти тебя, чтоб оттереть тебя, чтоб… Р-ра! Не пьет и даже не поет. Сидит в подвале — и прекрасно; вон тишина какая — благодать! И Рыжий, развалясь на пуфаре, читал… теперь одни только «Казенные Дела» ликвид-коллегии! Бред несусветный, чушь конечно же, а вот читал, ибо учуял след. Правда, какой, пока еще не знал. Листал, читал обрывки фраз, зевал. Так прошел день, второй. И адъютанта не было, и стук-тумбарь молчал. Порой, когда его голова начинала совсем уж идти кругом от всей этой несусветной лжи и этих диких, жутких суеверий, Рыжий закладывал страницу и вставал, и, подойдя к окну, смотрел на корабли. Бейка сказал, что Хинт командует сорокадвухвесельной галерой под желтым парусом и с бронзовым тараном на три зуба. Такой галеры видно не было, и Рыжий снова открывал «Казенные Дела» — уже второй, третий, четвертый том, — читал о Липком Якоре, Подводной Птице, Гиблом Ветре. Читал, читал, зевая до икоты… Только однажды он насторожился — это когда в отчете о Магнитном Острове ему почудилось, что там есть доля правды: первых пятнадцать дней пути штурман описывал довольно точно — и в расстояниях не лгал, и в направлениях ветров, течениях, склонениях иглы… а после, как всегда, все пошло вкривь и вкось. А жаль! Вот если б встретиться с тем штурманом да расспросить его… Да только двести лет уже прошло с тех пор, как того штурмана зашили. Вот так! И Рыжий вновь читал, читал… Того, что он искал, все не было и не было. А время шло! И вдруг…

Глава четвертая — ВСЕЦЕЛО РАДИ ВАС

Хотя не так уже и вдруг. Еще во время обеда Рыжий почуял, что в форте происходит нечто необычное — уж слишком за окном забегали, загикали. И по-хорошему нужно было бы встать да посмотреть, что же там такое творится… Но он поленился. Ему подумалось: небось это они готовятся к встрече эскадры — Вай Кау ведь сказал, что Хинт должен вот-вот вернуться. И все же, дообедав, Рыжий решил проверить, не случилось ли там какой беды — и как будто бы невзначай подошел к окну и выглянул во двор… Нет, вроде все спокойно, ну разве что у адмиральского дворца стоит удвоенный наряд…

Но тут как раз явился Бейка, стал прибирать посуду, и Рыжий, не желая показывать ему свое беспокойство, сладко потянулся, лег на пуфарь, раскрыл «Казенные Дела», том пятый, часть вторую, и снова принялся читать. На этот раз в «Делах» шла речь о Раздвоителе — о ловком шулере, который мог раздваивать игроцкий кубик и поэтому всегда всех обыгрывал. У шулера были особые приметы, его ловили, но безрезультатно, ибо всегда, в самый ответственный момент, этот негодяй вдруг бесследно растворялся в темноте. Якобы растворялся. Таким свидетельствам конечно же не верили, многих из таких горе-очевидцев пытали, кое-кого даже отправили в мешок… Но денег так и не нашли. В конце концов процесс пришлось закрыть за недостатком доказательств, деньги списать… А сумма, сумма какова — триста шестнадцать тысяч золотом: вот уж кто-то погрелся на этом! Да что с них взять? Ганьбэй и есть Ганьбэй, пристанище законченных злодеев и самых бесстыжих лжецов! И Рыжий, гадливо оскалившись, перевернул еще одну страницу. Вот, снова о мошенниках, но тут куда как изощреннее — преступник именован Злобной Тварью, и эта Тварь… Постой, постой! Вот как! Рыжий вскочил… и снова лег, читал; уже не в силах оторваться, он лихорадочно листал страницу за страницей, глотал абзацами, сопел от нетерпения…

А за окном опять шумели: шум нарастал — там грохотали, бегали, кричали…

Но Рыжий не вставал и не выглядывал, читал, сжав челюсти, впившись когтями в книгу. Строчки плясали перед ним; вот так известия! Вот так…