Джал Халгаев - Оскольки

Упыри — тупые. В отличие от вампиров и всяких разновидностей прочей кровососущей нежити ими двигает лишь вечный голод, и они относятся к своей жизни — вернее, смерти — как к перчаткам. Ну, сдох и сдох, главное хлебнуть хоть каплю крови. Это-то меня и спасало.

Это, и еще то, что они как минимум лет двадцать не видели крови, потому что насытившийся упырь может бежать со скоростью приличной беговой лошадки и легко переломить тебе хребет двумя пальцами.

Я играючи сменила нож на полумеч. Коротко размахнулась факелом.

Монстр взвыл, когда огонь перекинулся на его лапу и стал жадно разгораться, будто найдя источник вечного топлива.

Сделав выпад, я рубанула по дуге.

Клацающая челюстями кочерыжка свалилась на пол. Она подкатилась к моим ногам и попыталась вцепиться в ногу, но я снова ткнула ему между глаз факелом, и огонь пожрал его целиком за каких-то дюжину секунд.

Восстановив дыхание, я решила для уверенности просмотреть остальные гробы.

В трех из них лежали вполне себе обычные пожелтевшие кости. В четвертом мне улыбнулась зубастая пасть очередного упыря и тут же получила в рот очередную порцию соли в глотку и железа в сердце.

Следующие четыре тоже не представляли никакой опасности, и мне уже стало скучно. Пот лил буквально отовсюду, руки ныли от бесконечного отодвигания тяжелых каменных крышек, да и глаза уже порядком болели от царившей вокруг полутьмы.

С облегчением я уже приготовилась вскрыть последний трупный ящик, затушив противную свечу, но пальцами натолкнулась на пустоту. Гроб был пуст.

Плохо. Упыри редко покидают место своего захоронения дальше двадцати метров, а здесь я уже все проверила, и дальше ходов не видела.

Я поднесла факел к стене и стряхнула с прикрепленного к ней на гвоздик портрета столетнюю пыль. На нем, восседая на высоком позолоченном кресле, была изображена прекрасная — это я говорю с легкой долей белой зависти — черноволосая женщина с пронзительными зелеными глазами и губами, подведенными алой помадой.

Я поморщилась. Платье на ней тоже было великолепное. Могу поспорить, не один мужчина из-за нее с крыши-то сбросился. А умерла она, интересно, старой и дряхлой или в самом расцвете сил?

Ответ пришел сам собой. Раз трупа здесь нет, то девица-то теперь, походу, человечинкой питается, а отсюда вывод: умерла она не своей смертью и при жизни была той еще стервой.

Склонившись над гробом, я пару-тройку принюхалась и поморщилась. Нет, пахло не мертвечиной, а серой. Сера в таких делах (вы уже, наверное, догадались) — плохой знак!

Чтобы стало понятнее, я вам кое-что объясню. На свете есть монстры — твари, которые не помнят своей прошлой жизни и живут так, как знают, убивая людей или нет. Некоторые чудовища вообще вполне себе приличные и даже помогают иногда нам в своих делах. Домовые, к примеру, даже пару раз подсобили укокошить несколько баенников и бук. В этой своей ипостаси они виновны только в том, что делали в прошлой жизни. Тот же упырь пьет кровь только от голода, а не из-за того, что хочет причинить вам боль — это низменный инстинкт обычного животного.

А вот если пахнет серой, то это верный признак демона.

Оп-па, стоп! Поправочка: не того демона, которого так рьяно описывают в своих манускриптах священники и призывают всякие шарлатаны-чернокнижники.

Сера — предвестник существа, который все еще не монстр, но уже давно не человек. В большинстве случаев демоны помнят свою прошлую жизнь. Они даже могут жить дальше, вот только теперь обладают невероятной силой, и сила эта сводит их с ума. Короче, демоны — съехавшие с катушек уродцы, развлечением коих являются муки обычных людей. Сохранить разум, став демоном, почти нереально. Волки, кстати, тоже вполне себе могут являться демонами, если судить по их классификации в древних книгах церковных библиотек.

Но Йен… Ладно, не будем об этом.

Теперь понятно, кто зажигает здесь свечи. Некоторые виды демонов очень привязаны к родному месту, и этот, видимо, решил его приукрасить.

Я оглянулась на свою тень. Она широким плащом тянулась от моих ног к потолку и словно нависала надо мной, растопыривая безобразные кривоватые пальцы, заканчивающиеся когтями.

Я вздрогнула. Потом усмехнулась.

— Дожили, — прошептала я. — Боюсь собственную тень!

Однако это еще был не конец моих заскоков. Нет, я никогда в жизни не страдала манией преследования, и жизнь проводника порядком приспособила меня ко всякой откровенной хрени, но теперь мне чудилось, что за мной кто-то следит. Может, выжил кто-то из упырей?

Я собрала все трупы в кучку и пересчитала их несколько раз — для верности. Все на месте.

Потом мой воспаленный воображением разум обратился к свечам. Существовала магия, которая позволяла ведьмам с помощью огня наблюдать за своими врагами, а свечей тут было что-то слишком много, поэтому они направились к трупам, а потом сгорели в горячем огне, облизывающем потолок склепа.

Я глянула на факел.

— А чем черт не шутит?

И он полетел в общую кучу «углей».

Вы не подумайте, я не какая-нибудь дура, и в абсолютной тьме оставаться не собиралась.

Покопавшись в кошеле, привязанном к ремню, я вытащила оттуда маленький футляр, обтянутый ящеричной кожей, и достала две тонкие почти незаметные линзы.

А вот тут начались проблемы: как их одевать, я представления не имела. И еще ковыряться в своих глаза было как-то… неприятно. Помучавшись так минут тридцать, я вспомнила все ругательства на всех четырех наречьях, но надела-таки эти проклятые штуки. Мир сразу же прояснился. Все окрасилось в синий, но очертания предметов легко проглядывались сквозь тьму.

Русалочьи глазки — отличное изобретение. При всем при том, что делались они реально из глаз русалок, которые, как вы знаете — или нет? — обладали чудодейственным свойством видеть в абсолютном мраке.

Тогда я заметила, что упустила.

В верхнем правом углу, где крошились тонкие каменные плиты, виднелась крошечная дыра, через которую не протиснулась бы даже тощая мышь, а вот для демона склепного — от слова «склеп», ну, вы поняли — типа это раз плюнуть.

Вдруг подул морозный ветер, и передо мной возник крошечный человечек размером с кошку. Тряхнув своими длинными грязными патлами, он запрыгнул на склеп и задорно мне улыбнулся. Ну, как улыбнулся… оскалился!

— Тебе-то чего надо, полудурок? Помощь малоимущим не оказываю, наследственные уродства не лечу!

— Да ладно тебе, Ольха, нормально же общались, — пропищал тоненький голосок карлика-домового. — А я тебя предупредить пришел. Из лучших, так сказать, побуждений!