Борис Сапожников - Ultima Forsan

Конечно, долго это продлиться не могло – нам с вором хватило бы одной ошибки, чтобы оказаться на земле, где выстоять против выбежавших из постоялого двора гусар у нас не было никаких шансов. Но рейтары Кожаного лица примчались вовремя. Уверен, именно их и видел убитый первым гусар, но тревогу поднять не успел, и мы сделали своё дело, не дали врагам закрыть ворота.

Ворвавшиеся во внутренний двор рейтары ещё на подходах выпрыгивали из сёдел. Верхом драться в ограниченном пространстве было бы просто самоубийством для них. Ведомые своим кошмарным предводителем они ринулись в атаку. Без строя, без порядка, зато с отменной жестокостью. Первые гусары повалились на истоптанный сапогами и копытами снег от ударов в спину – ни о каком благородстве в этой схватке и речи быть не могло.

Гусары быстро перегруппировались, тут же позабыв о нас с вором. Без команды они плотнее сбили ряды и отступили к главному зданию постоялого двора. Из окон их поддержали оставшиеся внутри товарищи, открывшие огонь из пистолетов. Может быть, при другом раскладе это могло и решить исход схватки, но в здании сидели не больше двух-трёх человек и стреляли они нечасто и совсем не метко. Лишь один рейтар был ранен шальной пулей, пущенной изнутри большого дома.

Мы с вором спрыгнули с коней, чтобы присоединиться к рейтарам. Две группы вооружённых людей замерли на несколько минут, глядя друг на друга. Словно две стаи жестоких хищников перед дракой. Никто не решался первым ринуться в атаку. Ведь силы были почти равны. Гусары собрались, сбились в тесную группу, встав плечом к плечу, ощетинившись клинками. Рейтары замерли напротив, выставив в сторону врагов разнообразные орудия убийства – длинные мечи, сабли, секиры.

Две наши группы разделяла полоска утоптанного, политого кровью снега не шире пары ярдов. Однако преодолеть её было очень непросто. Казалось бы, что легче – рвани вперёд, ударь первым. Вот только решиться на подобное мог далеко не каждый.

- Трусливые псы, - раздался удивительно спокойный голос Кожаного лица. В бою маска сбилась и он говорил ещё менее внятно, чем обычно. – Ничего без меня не можете. Вперёд, собаки!

И его люди бросились на врага. Воистину, собственного командира они боялись куда больше смерти, и уж точно больше тех, кто стоял сейчас против них.

Меня как будто кто-то в спину толкнул. Я налетел на первого же врага, нанёс быстрый удар. Гусар подставил под мой меч свой, приняв клинок на сильную часть своего. Тут же толкнул меня обратно, попытался достать, рубанув сверху, однако слишком открылся и поплатился за это. Широкое лезвие секиры буквально вскрыло ему грудную клетку, под хруст собственных рёбер гусар повалился к моим ногам. И почти в тот же миг рейтар с секирой упал на тело убитого им гусара. Ни он, ни я даже заметить не успели стремительного удара, которым прикончил его слуга покойного графа Ханнсегюнтера.

Альфред атаковал меня со стремительной безжалостностью настоящего профессионала. Лёгкая сабля в его руках так и летала, нанося удары то с одной стороны, то с другой. Лишь чудом я успевал парировать их, либо уклоняться. Кривой клинок то и дело скрежетал по прочной, воронёной кольчуге, отдаваясь вспышками боли в рёбрах, в боку, в плечах. И всё же я выстоял под яростным натиском узнавшего меня Альфреда. Он замедлился лишь на секунду, да что там – на долю мгновения, и я сумел использовать представившийся мне шанс.

Длинным мечом, вроде доставшегося мне кампеадорского, конечно, не получится орудовать так же быстро, как лёгкой саблей или более привычным мне палашом. Однако у него тоже есть неоспоримые преимущества, и главные среди них длина и вес. Я нанёс Альфреду несколько быстрых ударов, он легко отбил их все, но я вложил в каждый столько сил, сколько было у меня. И сабля Альфреда отлетала слишком далеко после каждого парированного удара, заставляя его уклоняться от следующего, не думая о контратаке.

Всё же он сумел сделать стремительный выпад из, казалось бы, совершенно неподходящей позиции. Провернувшись всем телом, вложив в удар всю силу. Я не успевал уклониться, лишь как-то судорожно дёрнулся в сторону, отчего удар у Альфреда вышел смазанным. Лёгкий клинок сабли в очередной раз проскрежетал по звеньям кольчуги, по рёбрам же моим словно стальным ломом прошлись. Я задохнулся, едва не выронив меч. Альфред же вскинул саблю для нового удара, который без сомнения станет для меня последним.

- Сзади! – услышал я крик вора, каким-то шестым чувством поняв, что предназначается он именно мне.

Я подался в сторону – это не спасло бы меня от стремительного выпада Альфреда, тому достаточно было лишь слегка повернуть клинок, зато от ножа в спину уберегло. Гусар, явно не рассчитывавший на такой поворот событий, подался вперёд слишком сильно. Я успел сграбастать его левой рукой за ворот мундира и буквально швырнул под саблю Альфреда. Клинок её с треском раскроил череп гусару – удар слуги покойного графа вышел столь сильным, что он не сумел сразу освободить оружие. Ему пришлось упереться ногой в грудь гусару, чтобы выдернуть прочно засевший клинок сабли.

Не воспользоваться такой возможностью было бы просто грешно!

Перехватив меч левой рукой за клинок, я впечатал крестовину в бок Альфреда. Он отступил на полшага, ловя ртом враз вылетевший из лёгких воздух. Я же изо всех сил треснул его навершием рукояти по голове – раз, другой, третий. По лицу слуги покойного графа Ханнсегюнтера обильно полилась кровь. Однако он нашёл в себе силы поднять саблю – вот только на большее его уже не хватило. Я снова перехватил меч, теперь уже взявшись обеими руками за достаточно длинную для этого рукоять, и обрушил на него сильный рубящий удар. Ослабевший от ударов по голове Альфред не сумел парировать этот выпад – сабля вылетела из его руки, а клинок кампеадорского меча продолжил свой безжалостный полёт. Я и не думал, что доставшийся мне в наследство от дона Бласко меч настолько хорош. Одним ударом я начисто срубил Альфреду голову, словно всю жизнь тренировался в декапитации, как заправский палач.

Обезглавленный Альфред упал на снег, а я получил краткую передышку и смог оглядеться. Оказывается, схватка считай что закончилась – почти все гусары были мертвы, валяясь в бурой от крови грязи, в которую превратилась под нашими ногами земля. Отряд Кожаного лица тоже понёс серьёзные потери, многие из его рейтар были ранены и стояли, как и я, опираясь на своё оружие, переводя дух после короткого, но яростного боя.

Дрался один лишь Кожаное лицо – и противником его был капитан Тенкеш. По словам вора, Тенкеш не уступал в мастерстве фехтовальщика Альфреду, и, наверное, на его схватку с Кожаным лицом стоило взглянуть. Но я застал лишь самый финал. Кожаное лицо схватил Тенкеша за горло, подняв куда выше, чем Деточку, и с силой швырнул прямо в дверь постоялого двора. От удара она распахнулась, и капитан Тенкеш буквально влетел внутрь.