Марианна Алферова - Небесная тропа

— Что за черт! — Арсений ухватился руками за нижние полки, но не торопился подниматься, опасаясь, что спутник выкинет новый фортель. — Кто вы такой наконец!

Фарн наконец перестал смотреть в пустоту и перевел взгляд на Арсения. Глаза у него были темные, без блеска, как два кусочка черной бархатистой бумаги. Ни зрачков, ни радужки, ни бликов света — только два кружочка, и все.

— Я люблю пошутить, — отвечал он.

«Странные шутки», — подумал Арсений, но вслух сказать почему-то побоялся.

— Ты все получишь сполна, — продолжал господин Фарн. — Все, что заслужил. Кстати, такой интересный вопрос: кому ты служишь, Арсений? Кому или чему?

— Да никому, — насупившись, отвечал тот.

— Никому, — повторил, будто прожурчал, Фарн. — Очень-очень жаль.

Арсению надоел этот треп, он решил пройти к проводнику и попросить поменять ему место, потому как с сумасшедшим ехать не намерен. Благо поезд ранний, и мест в купированном вагоне было полно.

Он поднялся и шагнул к двери. И тут будто раскаленный гвоздь впился ему в затылок…

— Приехали, белье сдавайте, приехали, — тряс Арсения за плечо проводник.

Арсений разлепил глаза. Призрачный утренний свет заливал купе. Арсений лежал на верхней полке, одетый, накрытый вместо одеяла собственным плащом. Он передернулся и глянул вниз. Успел заметить пустую скамью напротив и заваленный объедками стол. Вагон подозрительно покачивался, будто и не вагон это вовсе, а корабль в неспокойном море. Чтобы не упасть, пришлось ухватиться за край полки.

— Где он? — Арсений кивнул в сторону пустой скамьи. — Где сосед?

— Сошел, — пожал плечами проводник. — Как поезд остановился, так и сошел. И вы поторапливайтесь.

«Что он со мной сделал-то? Гадость какую-то вколол, что ли? И откуда он меня знал? И кто он такой вообще?» — Мысли промелькнули в мозгу и растаяла. Ответа искать не хотелось.

Арсений сел рывком, и тут вагон чуть не опрокинулся и не раздавил его. Арс даже охнул от непереносимой тяжести, навалившейся на грудь. Амебой сполз на пол. Ощупал карманы. Все как будто при нем — документы и деньги. Чего-то важного однако не хватало. Но чего, он никак не мог вспомнить. Шатаясь и держась за стену, направился к выходу.

Перрон уже успел опустеть, лишь возле первого вагона стоял дядька с грудой чемоданов и, дожидаясь подмоги, яростно отругивался, отгоняя назойливого носильщика с тележкой. Да еще женщина в длинной черной пелерине медленно прогуливалась из одного конца перрона в другой. Арсений двинулся к вокзалу, но не успел сделать и двух шагов, как женщина окликнула его:

— Арсений! Гребнев!

Он повернулся и увидел невыразительное лицо с бесцветными сонными глазами. Густые рыжие волосы кольцами рассыпались по плечам.

— Разве мы знакомы? — Арсений дернул ворот рубашки, потому что проклятый перрон стал подозрительно покачиваться, как прежде качался вагон.

— Где он? — спросила женщина вместо ответа.

— Кто?

— Тот, с кем вы приехали. Александр Фарн.

Арсений хмыкнул:

— Сашуля уже испарился. Вы разве его не встретили? Он первым из вагона вышел.

— Ну, теперь его не поймаешь, — вздохнула незнакомка. — И что вы собираетесь делать?

— Послушай, чаровница…

Он не договорил — проклятый перрон предательски вывернулся из-под ног, и Арсений полетел в объятия красотки в черной пелерине. Не растерявшись, она подхватила его и удержала от падения с вовсе не женской силой.

— Ты что, пьян? — спросила брезгливо.

— Пьян, пьян, — закивал он головой. — Фарн этот ваш опьянил меня без вина.

Тут красотка расплылась огромным чернильным пятном и заслонила собой и перрон, и опустевший поезд, прибывший из столицы.

…Очнувшись, Арсений понял, что сидит на скамье, а возле него стоят уже двое: все та же девица в черном и странный тип с пегими волосами до плеч. Одна прядь была абсолютно черной, другая — белой, и так вся голова.

— …Гвозданул он его, как пить, гвозданул, — скороговоркой говорил Пегий. — Мнемо- континиум нарушен и…

— Поймай-ка нам такси, — оборвала женщина рассуждения Пегого. — Домой ему надо. Не здесь же им заниматься.

Дальше опять следовал провал. Очнувшись, в этот раз Арсений обнаружил себя на заднем сиденье машины. Женщина помещалась от него по левую руку, Пегий — по правую.

— Большой проспект, — сказала женщина шоферу, и Арсений подивился, откуда она знает, где он живет?

Потом заметил в ее руках связку ключей от своей квартиры. Ну и что ключи?! На них же не выбит адрес!

— Вы что, со мной? — с трудом выдавил Арсений.

— Разумеется, — отвечала женщина, ласково обняв его за плечи. — Если я тебе не помогу, ты умрешь.

— Умру, — как эхо, отозвался Арсений.

В то, что умрет, поверил безоговорочно. И как-то не страшно было думать о смерти, даже забавно. Все когда-нибудь закончится. Вот и такси примчалось к нужному подъезду, и лестница эта корявая, ускользающая из-под ног, кончилась, и лифт, рванув наверх, чуть не выдавил внутренности наружу. Дверь быстрехонько отворилась, скрипнув петлями. Как хорошо, что коридорчик крохотный, семь шагов всего. Семь или восемь? И еще пять по комнате пройти до тахты широченной, продавленной, мягкой и пыльной. А руки у этой женщины замечательные, нежные, прохладные, так и хочется поймать их губами. Чудные пальцы! Как ловко они распутывают волосы, как нежно касаются пылающей кожи лба! Вот они сжали затылок, нащупали что-то под кожей и…

Арсений взревел от нестерпимой боли и схватился руками за голову. Да так и застыл, окаменев. Минута прошла, вторая… Он не сразу понял, что боли уже нет, а есть только пустота внутри и усталость в каждой клеточке тела. Поначалу он не поверил, шевельнулся осторожно, ожидая, что боль, как током, пронзит тело. Но ничего не случилось. Только слабость и хинно-горький привкус во рту напоминали о внезапном приступе. Арсений медленно повернул голову и посмотрел на женщину. Та сидела рядом с ним на тахте и держала в пальцах здоровенный ржавый гвоздь, покрытый сгустками крови.

— У тебя из затылка вытащила, — сообщила она и положила гвоздь на тумбочку.

Из затылка?.. Шутка, что ли? Он хотел рассмеяться, но тронул рукою голову и нащупал под волосами глубокую влажную отметину. Губы издали бессмысленный шлепающий звук. Женщина наклонилась ниже, к самому его лицу.

— Знаешь, кто я?

— Нет…

«Нет, нет…» — резонировало внутри головы.

— Я — Анастасия.

«…асия…асия…асия…» — гулко отдалось в черепе.

— Зачем меня выбрали, я не знаю, — чуть не плача, прошептал Арсений. Фарн выбрал…