Мэри Герберт - Темная лошадь

Нет. Как бы она не мечтала о таком счастье, она не должна соглашаться на предложение Нэры.

Желудок Габрии был наполнен свинцовой тяжестью, ее била дрожь, вызванная отнюдь не ветром.

— Нэра, я думаю, во мне не осталось совсем ничего, что я могла бы предложить взамен твоей дружбы.

«Если бы это было так, я бы не вернулась».

— Я стремлюсь только отомстить, — голос девушки прервался.

Она не могла думать ни о чем другом, кроме своей цели. Хотя она не собиралась отказываться от данного обещания, все же ей было страшно. Многие пытались убить лорда Медба и в открытом бою, и один на один, но он по праву считался искусным и жестоким воином, а еще, говорили, его охраняют тайные силы. Если это было действительно так и хорошо обученные воины проигрывали в схватке с ним, на что могла надеяться она. Горе и отчаяние не освободят ее от выполнения долга, но насчет будущего у нее не было никаких иллюзий.

Нэра приблизила нос к плечу Габрии и глубоко вздохнула, словно хотела привыкнуть к новому другу. Девушка могла чувствовать тепло ее тела, приятный запах, в котором смешались трава, солнце и какая-то сладость, свойственная только лошадям. Знакомый аромат благоприятно подействовал на ее издерганные нервы, и все ее возражения показались такими незначительными, что, когда Нэра сказала ей: «Пусть все идет своим чередом, а я отправлюсь с тобой», Габрия лишь только кивнула, не в силах что-нибудь сказать.

Потрясенная, Габрия возвращалась в лагерь. Она быстро поела и собрала свои пожитки в мешок. Изорванная накидка ни на что больше не годилась, и она выбросила ее, не раздумывая. Оставшаяся туника была такой же грязной, как и она сама, и девушка подумала, что не мешало бы вымыться. Это единственное, о чем ей оставалось мечтать.

— Есть ли здесь поблизости ручей или водоем? — спросила она Нэру.

«Да, но чуть дальше находятся горячие источники».

— Горячие ключи? — воскликнула Габрия, не веря в свою удачу. — А где именно?

«Надо лишь спуститься вниз».

Девушка взглянула на ряд вершин и устало улыбнулась. Наверно, это где-нибудь вблизи перевала Волчье Ухо, горы причудливой формы с двумя вершинами. Она подняла мешок и, набросив на плечи плащ, указала посохом:

— Веди, Нэра.

Кобыла посмотрела на нее, и в сияющих глазах промелькнула веселая искорка.

«Не кажется ли тебе, что верхом ты доберешься быстрее?»

Габрия не поверила своим ушам.

— Ты позволишь мне сесть на тебя? — Она запиналась на каждом слове.

«Ты ведь умеешь ездить верхом, не правда ли?»

— Конечно, но я…

«Я не собираюсь тащиться целый день, поджидая тебя, и кроме того, мне тоже следует побыстрей вымыться».

Габрия была удивлена:

— Нэра, но ведь женщины не имеют права ездить верхом на хуннули.

Кобыла фыркнула, что очень походило на человеческий смех:

«Это все сказки, распространяемые мужчинами, которые боятся амбиций своих жен».

Девушка засмеялась, и словно тяжелый груз упал с ее плеч. Она отбросила посох и, забравшись на огромный камень, залезла на спину Нэры. Габрия удивилась, какое горячее тело было у лошади; оно вздрагивало, испуская тепло, как затухающий огонь. Девушка вытянула руку, чтобы потрогать черную, выгнутую шею Нэры, восхищаясь силой, таившейся под гладкой шкурой. Казалось, что заряд молнии, оставивший след на лопатке лошади, был спрятан в глубине тела.

Нэра двинулась из оврага и, пробираясь среди острых камней, легко преодолевала милю за милей.

Габрия уцепилась за гриву, но не потому, что боялась упасть, а просто чтобы чем-то занять руки. Ей не нужно было удерживать равновесие или направлять лошадь. Кобыла двигалась удивительно плавно и грациозно, и девушке казалось, что она слилась в единое целое с Нэрой, словно припаянная теплом ее тела. Габрия откинулась назад, позволяя ветру играть ее волосами, а солнцу нежно ласкать лицо. Она отдыхала, наслаждаясь этой великолепной поездкой.

Они мчались по земле, будто тени облаков, гонимых ветром, до тех пор, пока овраг в Хорнгарде не стал всего лишь воспоминанием, а южные вершины Дархорна не поднялись, как часовые, на их пути.

Они разбили лагерь в маленькой долине горячих ключей и минеральных источников. Габрии это место казалось сверхъестественным, наполненное вырывающимся паром, странными запахами и необычного цвета водоемами, в которых постоянно что-то булькало. Но Нэра нисколько не удивлялась окружающему ландшафту и вскоре отыскала углубление, наполненное горячей водой. Там они и искупались, а вместе с грязью уходила боль недавно пережитого, и постепенно Габрия забыла свою неприязнь к этой долине, нежась в теплой воде источника.

Они остались здесь на несколько дней, чтобы их измученные тела могли немного поправиться. Габрия ухаживала за Нэрой, смазывая глубокую рану на ее шее целебной мазью, а та кормила ее своим полезным и питательным молоком, предназначенным для жеребенка. Габрия слышала истории, как влияет молоко хуннули на людей, но ее желудок настойчиво требовал пищи, и она пила молоко с благодарностью, приписывая свое скорое выздоровление чудодейственным водам источника.

Прошло два дня, и Нэра почувствовала приближение весенней грозы. Неохотно собрав свои пожитки, Габрия забралась на спину лошади для последнего перехода. Хуннули и ее всадница ехали по холмам, окружавшим долины Дархорна. Местность постепенно менялась, воздух становился теплее и суше, деревья забирались все выше по склону, уступая место кустарнику и сочной траве. Сглаженные ветром и водой, горы потеряли свои резкие очертания и казались Габрии мягким морщинистым ковром. Вершины Химачала остались далеко позади, а на востоке, до самого горизонта, простиралась безбрежная степь.

Раньше, чем предполагала Габрия, горы начали поворачивать на запад. Она едва могла поверить в то, что они так быстро добрались сюда. Обычно дорога из Хулинина в Корин Трелд занимала семеро суток верхом, а Нэра преодолела это расстояние за три.

Вечером третьего дня они достигли Маракора, одиноко стоящей вершины горы Часовой Ветров, которая охраняла северный вход в долину реки Голдрин.

За Маракором горы, образуя огромную арку, поворачивали на запад, а затем вновь на юг, теряясь в пустынных пространствах степи. Внизу, в серпообразной долине, по которой протекала река Голдрин, клан Хулинин устраивал свой зимний лагерь. Все поколения этого рода бродили по степям, пасли там свои стада на сочных пастбищах, но каждую зиму возвращались под прикрытие гор. Под защитой Маракора и Криндира, второй вершины, расположенной к югу, они жили, совершали обряды, праздновали рождение жеребят, как делали это их отцы много веков назад.